Паренек из Уайтчепела (СИ) - Бергер Евгения Александровна
Разнюнился.
Раскис, хуже девчонки!
А ведь сам виноват: позарился на легкие деньги, решил, что загребать жар чужими руками в принципе возможно...
Невозможно – убедился на собственном опыте. Горьком... с привкусом тюремной затхлости.
Что если инспектор Ридли запрет его... да и почему бы ему этого не сделать, Джек его разочаровал. Было видно по глазам...
Парень шмыгнул носом и подумал о матери: та выросла на ферме в Норфолке, и вместе с терпким землистым запахом полей впитала в себя простую истину о честной жизни и труде, взаимосвязанных друг с другом, подобно иголке с ниткой. Сама она так и делала: трудилась и ни разу в жизни не позарилась на чужое... Тому и детей своих учила. Оттого так и гложила Джека мысль о свершенном деянии – не стоило ему нарушать материнских заветов.
Сам виноват.
Сам и ответит... быть может, головой.
От этой мысли снова захотелось реветь; к счастью, на кухню вернулась Анис Грин, и Джек мужественно сдержался. Мужчины, как известно, не плачут...
Та молча поставила на стол тарелку с печеньем и присела на противоположный от Джека стул. Ее чашка с чаем почти остыла, но та словно не замечала этого...
– Так ты один из них? – спросила она наконец, когда их обоюдное молчание стало уж совсем тягостным. – Из грабителей?
Джек тяжело сглотнул.
– Я сам по себе, – пробубнил он негромко, толком и сам не зная ответа на заданный ему вопрос.
– Угу, – отозвалась горничная, кинув на него мимолетный взгляд – казалось собственные мысли занимают ее сильнее ответов собеседника. И ее последующие слова лишь подтвердили это предположение: – Мне теперь весь дом мыть придется, – вздохнула она. – Столько кровищи... Все полы затоптали, особенно этот инспектор постарался. – И с надрывом: – А еще мисс Хорн... – слезы так и брызнули из ее глаз. – Бедняжка!
Чужое горе как будто бы утишило собственную бурю в груди парня, и он решил утешить убитую горем девушку:
– Ты, наверное, очень любила эту леди, – произнес он, – мне жаль, что с ней такое произошло...
Анис Грин в тот же момент фыркнула:
– Тоже мне леди сыскалась! – И даже слезы ее унялись: – Если уж ей нужда была на жизнь себе зарабатывать, то, знать, ничем она не лучше меня... Хотя нос задирала, что та королева. Анис то, Анис се... – И с вызовом заключила: – И ботинки она коричневые носила! При этом любой тебе скажет: ни одна добропорядочная леди не позволила бы себе подобного безобразия.
Джек совсем растерялся от подобного выпада, не зная, что и ответить – нахохлился, словно дворовый воробей да отхлебнул от сочащейся паром чашки. И только минутой позже с осторожностью поинтересовался:
– Так, значит, мисс Хорн вовсе не была идеальной? Верно, слуги ее не очень любили...
– А что ее любить?! – вскинулась Анис. – Она никогда не скрывала, что не собирается вечно в компаньонках-то ходить: мечтала выскочить замуж... да не за кого-нибудь, а за самого лорда...
– Небось на хозяина глаз положила? – прикинулся дурачком парень. – Знаю я таких вертихвосток.
Девушка задумалась.
– Всяко может быть, только хозяин-то родственником ей приходился по первой жене... седьмая вода на киселе.
– Значит, сами вы ничего такого не замечали?
– Может, да, а может, и нет, – неопределенно отозвалась горничная, вскакивая со стула. – Мне ж каминами надо заняться, негоже зря время-то с тобой тратить. – И вышла за дверь.
Джек остался один. Остатки чая в горло не лезли...
Сбежать бы... выскочить за дверь и бежать до самого Барнстона... навряд ли инспектор Ридли нашел бы его после этого, вот только что-то удерживало Джека от подобного шага, и он опасливол выглянул за дверь...
Любопытство торкнуло его в спину, подобно вражескому тарану, а замолкший было голос отчетливо произнес: «иди».
И Джек пошел: сначала до лестницы, а потом вверх... мимо распростертого с выражением ужаса на лице рыжего Джона... Мертвого. С пулей посреди лба. Снова припомнилась сцена на лестнице, от которой его пробрала предательская дрожь, и потому остаток пути парень проделал чуть ли не бегом...
Из комнаты слева по коридору раздавался голос инспектора Ридли, и Джек, подкравшись к дверям, прислушался к его словам:
– Я тоже не склонен верить в подобное, – говорил тот уверенным голосом, – призраков, как известно, не существует, а потому убийца с головой зверя представляется мне скорее вымыслом перепуганного разума, нежели реальным свидетельством, на которое стоило бы положиться.
Его собеседник, лорд Каннинг, со знанием дела присовокупил:
– Однако этот «призрак» отлично владеет оружием... такое умение не приходит в одночасье.
И Ридли поинтересовался:
– В доме имеется оружие?
– Конечно. Помимо прочего, здесь, в кабинете, у меня хранится набор дуэльных пистолетов... – Послышался звук отодвигаемой задвижки одного из шкафов, а потом удивленное: – Их здесь нет. Ничего не понимаю.
Ридли кликнул:
– Стивенс, проверьте мешки с награбленным, возможно, в одном из них найдется ящик с дуэльными пистолетами. Принесите его сюда...
Джек юркнул за ближайшую дверь – чужие комнаты нынче пугали его сверх всякой меры. От одной мысли, что он больше часа пролежал под кроватью со стылым трупом, его уже передергивало от ужаса...
Шаги констебля Стивенса, протопавшие дальше по коридору, раздались в обратном порядке, и Джек сквозь неплотно прикрытую дверь услышал его голос:
– Вот, сэр. Лежало в одном из мешков, как вы и сказали.
Секундная заминка, а потом констатация голосом лорда Каннинга:
– Одного не хватает. Я только на днях просил своего камердинера привести пистолеты в порядок... и они оба были на месте.
– В таком случае, вполне резонно предположить, что грабители были застрелены именно из вашего пистолета, сэр Каннинг, – произнес инспектор Ридли, рассматривая, как предположил Джек, оставшийся пистолет. – Не хватает помеченного вторым номером. – А потом: – Это ведь пистолет Кухенрейтера, если я не ошибаюсь?
Джек этого не видел, но голос лорда Каннинга заставил его предположить определенную долю смущения:
– Вы правы. Сделаны на заказ. И это скорее спортивное оружие, нежели дуэльное, если вы на это намекаете, инспектор! Могу вас заверить, я свято блюду запрещающее дуэли постановление парламента...
Хлопнула крышка дуэльного ящика с пистолетами, и Джек, движимый мальчишеским любопытством перед опасной «игрушкой», выбрался из своего укрытия и заглянул в комнату к беседующим мужчинам... тут-то его и поймал за ухо констебль Дрискоул.
– Что ты здесь делаешь, шалопай? – грозно осведомился он. – Разве инспектор Ридли не велел тебе ждать на кухне? Ну-ка, пшел вниз, пока ухо не оторвал...
– Дрискоул, постойте. – Ридли окинул Джека таким строгим взглядом, что у того сердце зашлось: засадит, как есть засадит... – Хочу попросить вас об одолжении...
Констебль выпустил ухо Джека и подобрался.
– Конечно, сэр. Все, что угодно...
И Ридли произнес:
– Отвези паренька на Риджент-стрит. Пусть миссис Вилсон присмотрит за ним до моего возвращения...
Дрискоул выпучил глаза – Джек бы расхохотался, не будь ему слишком боязно от мысли о некой миссис Вилсон, вынужденной присмотреть за ним до возвращения инспектора. Кто она вообще такая?
Только бы не матрона из работного дома...
Джек тяжело сглотнул и взглянул на мужчину почти жалостливо: «не надо». Но тот уже стоял в пол оборота и кинул почти неприязненно:
– Сбежишь – шкуру спущу. Пеняй потом на себя!
И Дрискоул крепко схватил Джека за руку.
Поднятая с постели миссис Вилсон хлопотала на кухне, одним глазом то и дело косясь в сторону Джека – тот шелушить горох.
Пухлая домоправительница со страдальческим выражением лица переняла на себя роль надсмотрщицы над тощим мальчишкой... Констебль Дрискоул просто-напросто не оставил ей выбора: сбыл того с рук на руки, словно ненужный товар, и был таков, и ей вот, мучайся вопросами...
