Бернард НАЙТ - Чаша с ядом
Бледное как у мертвеца лицо сестры Мадж снова обернулось к Джону.
– Ее юбка вся в грязи и разорвана от подола до пояса, так же как верх корсажа. Но на ее сорочке я нашла вот это. – Она отвела руку из-за спины и показала коронеру скатанную нижнюю одежду девушки. Одежда была из хорошего льна, тонкого и мягкого, – единственное нижнее белье, которое благородные дамы носили под юбками, оно было заметно только в вырезе платья и доходило до лодыжек. Сорочка была лишь слегка испачкана коричневой грязью и несколькими пятнышками крови, причем более сильный мазок наблюдался в нижней части.
– Вы сказали, что вам нужны доказательства, – сурово произнесла монахиня, – так что вот вам они. Кровь попала из маточного прохода. Ее силой взяли сзади.
Джон взял сорочку и снова свернул ее, чтобы скрыть пятна от отца.
– Вы сказали, что я должен осмотреть другие повреждения?
Монахиня-бенедиктинка кивнула и вернулась в комнату.
– Вы можете поговорить с ней сейчас, наша девочка пришла в себя.
Они подошли к ее ложу, и тетушка Бернис, все еще всхлипывая, отодвинулась назад, чтобы освободить место для Джона.
Он увидел несколько царапин на щеках девушки и синяки на шее. Монахиня закатала широкие рукава Кристины и показала ему полдюжины красно-синих пятен, размером с монету, на предплечьях девушки.
– Ты знаешь меня, Кристина? – негромко спросил Джон.
Лицо у нее осунулось и приобрело пепельно-серый оттенок, но дочь Генри кивнула.
– Сэр Джон, я видела вас в городе. И я встречала вашу супругу в соборе и у Святого Олафа.
– Она прибудет с минуты на минуту, чтобы составить тебе компанию на некоторое время. Мы должны выяснить, что произошло, чтобы привлечь напавшего на тебя человека к суду.
– Ты видела, кто это был, Кристина? – спросил Ричард. Она хорошо знала шерифа: он был частым гостем в доме Риффордов, ведь ее отец принадлежал к числу его друзей.
– Нет, он подошел сзади, сэр. И все время оставался сзади – я ничего не видела.
– Расскажи нам, что произошло, с самого начала, – обратился к ней Джон.
Молодая женщина, чьи щеки сейчас уже окрасились легким румянцем, поднесла руку к глазам, чтобы вытереть слезы.
– Я забрала свой браслет у мастера Годфри, в доме рядом с вашим. Потом, раз уж я оказалась так близко, то решила зайти в собор, чтобы помолиться в усыпальнице Святой Мэри, ведь так звали мою дорогую мамочку.
Даже в таком состоянии она не говорила всей правды, не упомянула о причине, неожиданного прилива набожности, но сестра Мадж одобрительно закудахтала при виде такого благочестия девушки.
– Я вошла в собор и помолилась – там находилось несколько прихожан и священников, но, если не считать свечей у алтаря, было уже темно. Потом я пошла домой.
Джон был озадачен.
– Но как ты оказалась с северной стороны собора? Это же какое расстояние тебе надо было пройти от дверей собора?
Кристина поморщилась от боли в покрытой синяками шее.
– Я воспользовалась маленькой дверью в основании Северной башни. Я хорошо ее знаю, поскольку часто бываю в соборе. Я предпочитаю его маленьким часовням города,
Джон взглянул на шерифа, на лице которого промелькнула тень неудовольствия. У обоих была веская причина знать о существовании этой двери в башне, потому что всего несколько недель назад Джон ущемил самолюбие своего шурина, поймав убийцу, который проник сквозь эту дверь в святилище.
– Снаружи лежали большие кучи новых камней, которые я не заметила раньше. Я пробиралась между нами, как вдруг меня схватили сзади. Кто-то прыгнул мне на спину и повалил меня на землю.
Впервые за все время слезы хлынули ручьем, и Джон пожалел, что Матильды нет рядом.
– Он схватил меня за горло, обвив руками шею со стороны спины. Мое лицо оказалось в грязи, я не могла кричать из страха и боясь, что меня задушат. И было темно – так темно! – Кристина всхлипнула, эти воспоминания навертка будут преследовать ее до конца дней.
– Вам нужно так допрашивать ее именно сейчас? – строго спросила монахиня.
– Последний вопрос, Кристина, он имеет очень большое значение. Ты не слышала и не видела ничего, что могло бы навести на мысль о том, кем был нападавший?
Она жалобно ответила:
– Ни слова, ни звука – только тяжелое дыхание. Но он был таким сильным! Он разорвал на мне одежду, задрал на мне юбку и раздвинул ноги. Потом… боль…
Она разразилась плачем, и сестра Мадж подтолкнула шерифа и коронера к двери своими мускулистыми руками.
– Вон! – повелительно произнесла она.
Когда дверь в спальню закрылась, она обернулась к обоим законникам.
– У нее много синяков на груди, похоже, ее грубо лапали, и еще на бедрах, когда ей с силой раздвинули ноги. И вообще, у нее синяки везде, где только можно представить, по всему телу, но, слава Богу, никаких разрывов.
– Кровь? – спросил бесчувственным тоном шериф.
– Она потеряла девственность, разумеется, – мрачно бросила монахиня. – Все, больше сегодня вечером вы от нее ничего не узнаете.
Джон подошел к старшинам и сообщил им отредактированную версию того, что ему удалось узнать. Закончив, он с радостью увидел, что входная дверь открылась и привратник впустил Матильду. Введенная в некоторое заблуждение полученным ею туманным сообщением, она быстро схватила самую суть и поняла важность своей роли, и это при том, что в деле оказались замешанными старшины и шериф, пусть даже последний был ее собственным братом.
Матильда была невысокой, плотно сбитой женщиной сорока четырех лет, на несколько лет старше своего мужа. В отличие от элегантного братца, у нее было квадратное лицо и слегка припухшие глазки, хотя, несомненно, в молодости она была довольно привлекательной.
Отличаясь большим снобизмом, она обожала французскую моду, и Люсиль укладывала ей волосы в прическу, которую Джон полагал заморскими выдумками, особенно в сравнении со скромными головками остальных женщин Эксетера. Но сегодня он был рад видеть ее и подвел жену к сестре Мадж, которая увела ее к комнату Кристины. На пороге Матильда обернулась и сказала, обращаясь к мужу:
– Я останусь на всю ночь, Джон. Тебе придется самому о себе позаботиться дома.
Он цинично подумал о том, что о нем позаботятся независимо от того, была ли она дома или нет: не будь Мэри, он умер бы с голоду. Однако то, что жены не будет дома, направило его мысли по другому пути и, договорившись встретиться с шерифом и констеблем в замке вскоре после рассвета, он зашагал в нижний конец города, туда, где на Айдл-лейн находился постоялый двор «Буш».
Глава пятая,
в которой коронер Джон проводит
следствие в Торбее
На следующее утро по дороге в замок Джон заглянул в дом Риффордов, отчасти чтобы узнать, как Кристина, а отчасти – чтобы убедиться, что его супруга все еще там. Мэри никогда не сознается, что он не ночевал дома прошлой ночью, и даже если Люсиль выдаст его, то ему приходилось выдерживать и не такие скандалы.
После бурной ночи с Нестой он заснул, как бревно, а потом принялся восполнять энергию за плотным завтраком, состоящим из яиц, ветчины, деревенского хлеба и эля. Он размашистым шагом шел назад через город, миновал торговцев вразнос и их клиентов, бесстрашно прошел прямо сквозь стадо коз, которых вели на бойню, и через целую процессию ручных тележек, на которых везли свежие овощи из близлежащих деревень (пять городских ворот были наконец открыты). Джон мельком подумал о том, принесла ли какие-нибудь плоды дополнительная стража – большая часть караульщиков не заметила бы подозреваемого, даже если бы тот во всю глотку орал: «Насильник!» Переходя через Саутгейт-стрит, он наткнулся на обоз из воловьих упряжек, которые месили огромными колесами жидкую грязь. В ушах у него звучали крики торговцев, предлагающих все – от свежей речной рыбы до живых уток и горячего хлеба, – но он не обращал на них внимания.
По дороге к Риффордам Джон сделал небольшой крюк, чтобы при дневном свете осмотреть место недавнего преступления. Он вошел на территорию собора через Медвежьи ворота и обошел огромный западный фасад, чтобы попасть на северную сторону. Здесь он обнаружил большие новые каменные блоки, некоторые из них были обтесаны, другие еще нет, и все они ждали своей очереди, чтобы по лесам попасть наверх здания. Само же сооружение, начатое еще в 1114 году епископом Варелвэйстом, только сейчас приближалось к завершению – некоторые блоки из мягкого песчаника, уложенные восемьдесят лет назад, уже требовали замены.
Джон отыскал маленькую дверь в основании Северной башни и прошел оттуда коротким путем к главной дороге, которая шла параллельно ряду домов каноников. Он походил вокруг новой каменной кладки, которая кое-где была намного выше его роста. Нашел несколько пустых проемов как между штабелями камней, так и между ними и стеной собора – масса укромных уголков, куда можно затащить девушку и надругаться над ней.
