А. Веста - Оракул
— Мой рейхсфюрер, я ничего не знал, — омертвелыми губами произнес Вайстор.
— И немудрено… Все материалы по этому делу и показания очевидцев были сейчас же засекречены, и кто-то очень постарался, чтобы о них забыли напрочь!
— И что же… Какова участь этой русской? — спросил Вайстор.
— Девку надо расстрелять и лучше, если это сделаете вы сами.
В кабинете установилась тишина. Сцепив челюсти, Вайстор смотрел на черную руну на обложке папки.
«Эти умники из рейхсканцелярии всегда решали за всех и довели Германию до краха…» — мелькнуло в его голове, и Гиммлер успел прочесть его мысли:
— Отныне, Хорст, у вас нет частной жизни и иной цели, кроме долга перед Рейхом, — сказал он. — Не забывайте, что вам, именно вам, предстоит Посвящение. Вы сегодня же доставите Копье на остров Рюген, в замок Пилигримов.
— Хайль Гитлер! — Вайстор вскинул вперед правую руку, твердо зная, что выполнит приказ, но перед этим он сделает то, что хочет этот взбесившийся «зверь».
Гиммлер посмотрел на циферблат золотых часов:
— Видите ли, я как можно скорее должен отбыть из бункера по государственным делам, — и рейхсфюрер отвел воспаленные бессонницей глаза.
— Да, да, я понимаю, — с невольным облегчением пробормотал Вайстор.
В тот день Гиммлер и вправду не на шутку спешил. Через несколько часов у него была назначена тайная встреча. Все дни и часы рокового для Вермахта Зееловского прорыва, когда надежда остановить русского вепря все еще теплилась, Гиммлер провел на своей загородной вилле. Теперь его бывшие соратники смотрели на него с отчуждением и ненавистью, и немудрено: резервная армия, сформированная из элитных частей СС, оказалась брошена своим главнокомандующим. Он посетил бункер на несколько часов, зная, что покидает его навсегда. Этот тусклый человек, похожий на школьного учителя, предавал всех, кому служил. И в эти последние для Рейха дни за спиной фюрера он вел тайные переговоры с международным еврейским комитетом и искал пути для заключения сепаратного мира с союзниками от своего имени. Полчаса назад он был отстранен от должности рейхсканцлера, но об этом еще мало кто знал.
Заметив мрачное настроение Вайстора, Гиммлер решил его подбодрить:
— Я понимаю, как тяжело будет расстаться с девушкой, которую вы считали своей невестой. Я помогу вам. Здесь, в бункере, среди наших дам недавно появилась новая мода на «смертельную помаду». Наш дантист монтирует ампулы с ядом в зубные протезы. Насколько мне известно, фройляйн Ева закрепила ампулу на мостике между зубов. Не правда ли, очень мило? Я распоряжусь, чтобы дантист выдал вам ампулу.
— Благодарю вас, рейхсфюрер! Позвольте, я все сделаю сам.
Хорст торопливо вернулся в зал столовой и с неудовольствием заметил, что девушка уже не одна.
За столиком рядом с Элизой сидел офицер в расстегнутом кителе с содранными нашивками. Его лицо покрывала пороховая копоть.
На Хорста резко запахло шнапсом, многодневным потом и дешевым солдатским одеколоном.
— Позвольте поцеловать ручку, — пьяно икнул офицер и потянулся к девушке.
— Прошу извинения за этого солдафона, — Хорст склонил перед Элизой напомаженный пробор. — А вам, гауптман, — скривив губы, заметил он офицеру, — надо протрезветь. Не пытайтесь топить свое горе в вине…
— Видно, вы давно не были там… — офицер ткнул пальцем наверх. — А я видел Зееловский ад так же ясно, как вижу вас… Морская пехота русских сбросила каски, словно они уже мертвецы… Они шли в бескозырках, закусив зубами синие ленты… О фройляйн, — офицер умоляюще посмотрел на Элизу, — бегите, бегите отсюда… Завтра, нет уже сегодня, русские разорвут город на куски. Их армии рвутся к Берлину, а наши бравые генералы сидят в бункере и дают по русским танкам оглушительный залп! — офицер изобразил губами неприличный звук.
— Ваш долг сражаться и побеждать, а не отсиживаться здесь, — холодно заметил Хорст.
Двое дежурных офицеров увели пьяного под руки.
— Все в порядке, — как ни в чем не бывало Хорст сел рядом с Элизой. — Я получил согласие рейхсфюрера, и наша свадьба состоится сегодня же.
Иоганн Сандивогиус все еще ожидал приема у фюрера, сидя на стуле в коридоре. Мимо него, мерно стуча подошвами, проходили караулы и сновали связисты с пачками телеграфных лент. Откуда-то сверху все настойчивее доносился шум попойки.
Наконец старика пригласили в кабинет. Бормоча под нос, Сандивогиус вошел в кабинет фюрера, постукивая наконечником трости о дорогой цоссенский паркет и равнодушно поглядывая по сторонам. Следом за ним внесли аквариум-сферу на изящной серебряной подставке.
— Это яйцо напоминает мне об Атлантиде, — мечтательно заговорил Гитлер, едва они остались одни. — В сущности, каждый немец одной ногой стоит в Атлантиде. Там он ищет лучшей доли, там его мечты о могуществе находят отклик.
Он откровенно любовался оформлением аквариума, разглядывая живописные руины на дне.
— Вы правы, между Германией и Атлантидой много общего, — ехидно заметил старик. — Нацисты и атланты сами вызвали потоп на свои головы. И даже ошибка у них одна — неправильно истолкованная идея величия и силы.
— Величие? Вы сказали величие? — Гитлер остановился перед нишей, где белела мраморная скульптура. Это был стройный мужчина, собранный из мускулов, абсолютно обнаженный и заносчивый в своей совершенной красоте.
— Посмотрите на эту статую: вся творческая сила Земли и неба сконцентрирована в этом новом человеческом виде!
— Этого человека не существует, — проскрипел Сандивогиус.
— Этот человек среди нас! — пронзительно закричал Гитлер. — Он здесь! В этом бункере! Я открою вам тайну: вы тоже видели этого человека. Он смел и жесток! Мне стало страшно в его присутствии… И я сам отдал ему ключ от Полюса!
Порыв Гитлера быстро выдохся. Он вспотел от духоты и теперь нервно отирал лицо несвежим платком. Все раздражало его, и старческий голос Сандивогиуса резал слух, как скрип старого сверчка.
— Ключ от царства Сатурна? — не скрывая насмешки, спросил старик. — От мертвого континента, где спит даже время? Вы сделали ему не слишком ценный подарок.
— Холод лучшее, что есть для арийца, — напомнил Гитлер. — Открою вам еще один секрет: наши ученые создали в Антарктиде, в гроте Венеры, нечто вроде «райского сада».
— Вот как? — оживился старик. — Припоминаю… Идею замкнутой биосферы я высказал на Бременском симпозиуме биологов в 1915 году: этот оазис может выжить в огненном смерче и в волнах мирового потопа. Биосфера абсолютно герметична, и все живое воспроизводит в ней себя, не нарушая равновесия. В герметичную капсулу помещен грунт, живые растения, животные и птицы. Им достаточно тепла, идущего из глубин земли. Простой стрежень из сплава меди и серебра дает любое количество энергии, свет вырабатывают бактерии, живущие на цветах и листьях. Кто бы мог подумать, что у меня окажутся такие способные ученики?
— Да-да, мой «Берхстесгаден». Волшебный сад, устроен именно таким образом! Наши ученые опередили науку минимум на сто лет, они же заглянули в глубину веков.
— Вы правы, — отозвался Сандивогиус. — Германия начинала с великих планов, а после Лондон едва не погиб от ракет, предназначенных для полета на Луну! Все семь лет войны в подземельях старинных замков горели черные свечи для магических инвокаций, а в лабораториях Освенцима и Дахау готовили порошок из сожженных еврейских мужчин, чтобы рассеивать его над Германией. Этот колдовской обряд подробно описан в магических книгах, гримуарах, и предназначен для изгнания крыс. В Средние века подобные манипуляции назывались черной проекцией и заканчивались костром. История нацизма и началась с костров, костров из книг, а закончится потопом…
— Да вы оракул! — зловеще заметил Гитлер. — Вы правы в одном. Нацизм — это магия, одетая в мундир. Наши взгляды сродни алхимическим аксиомам. Для нас мир — это материя, которую нужно преобразовать. Мы месим слепое человеческое тесто. Мы — кровавые пекари, а печи Освенцима — лишь ритуал.
Старик молча слушал Гитлера, опершись на посох.
— Вот видите! Вы меня понимаете, — почти обрадовался Гитлер, — я верю, мы сумеем договориться. Когда я увидел ваш аквариум, в моей душе ожила надежда. Не все пропало, пока в Германии есть человек, способный создать собственную планету счастья и тишины. — Гитлер возложил ладони на аквасферу, любуясь подводной жизнью. — Ваши игрушки не на шутку заинтересовали меня. Похоже, эти вуалехвостки готовы соперничать в долголетии со стеклом, из которого сделан аквариум. В чем ваш фокус?
— Все дело в воде, — ответил мастер Сандивогиус. — Внутри моих игрушек — вода, которую в сказках называют живой. У нее особая структура и свойства, ее невозможно заморозить, но если это удается, то она превращается в нетающий лед. Ее удельный вес значительно меньше обычной воды. Она благотворна, как эликсир. Ее можно переливать вместо крови и продлевать молодость и жизнь.
