Лора Роулэнд - Надушенный рукав
— О! — Кохэйдзи замешкался, переваривая новости. — Могу я спросить, как умер главный старейшина Макино?
Хирата подумал, что Кохэйдзи слишком уж не терпится узнать, насколько осведомлен помощник сёсакана-сама.
— Насильственной смертью, — намеренно туманно ответил Хирата.
Кохэйдзи, видимо, собирался требовать более подробного объяснения, однако передумал.
— У вас есть предположения, кто убил главного старейшину Макино?
— Вопросы задаю я, — приструнил его Хирата. — Прежде всего — кто вы?
— Я ведущий актер театра кабуки, Накамура-дза, — проговорил Кохэйдзи. Потом встал в позу, вздернув подбородок и повернув голову так, чтобы предстать в более выигрышном свете. — Разве вы меня не узнаете?
Окицу смотрела на него в восхищении. Ибэ со скучным видом прислонился к помосту. Хирата сказал:
— Извините, я не часто хожу на спектакли.
Кабуки пользовался популярностью среди всех сословий, но у Хираты оставалось мало времени на развлечения.
— Какие у вас были отношения с главным старейшиной Макино?
— Он был моим покровителем, — ответил Кохэйдзи.
Хирата знал, что богатые поклонники кабуки часто дают деньги и дарят подарки своим любимым актерам.
— Что вы делали в поместье в ночь, когда умер главный старейшина Макино?
— Он нанял меня для частных представлений у него дома. Я живу здесь уже… гм… около года.
Что за милая, удобная ситуация, подумал Хирата. Макино проявлял щедрость к своему протеже, несмотря на репутацию скряги. Но почему главный старейшина, так озабоченный своей безопасностью, впустил Кохэйдзи в дом, ведь актеры славятся как бессовестные хулиганы?
— Что вы сделали, чтобы заслужить честь спать в покоях главного старейшины Макино? — поинтересовался Хирата.
Осторожность тенью накрыла дерзкое хладнокровие Кохэйдзи.
— Я был его другом.
Хирата недоверчиво смерил актера взглядом: обычно мужчинам вовсе не из дружеских соображений хочется по ночам иметь под рукой красивого парня.
— А также любовником? — добавил Хирата, вспомнив поврежденный задний проход Макино.
— О нет! — воскликнул Кохэйдзи. Потом, когда Хирата вопросительно взглянул на него, пояснил: — Макино не занимался любовью с мужчинами. Я тоже. Между нами никогда не было близости.
Хирата насчитал больше отрицаний, чем положено, и тут Окицу пискнула. Девушка зажала рот ладонями. Глаза ее испуганно вытаращились. Значило ли это, что она уличила актера во лжи?
Кохэйдзи, должно быть, прочитал мысли Хираты, потому что заговорил с оборонительной поспешностью:
— Эй, может, я с виду и не тот человек, с которым стал бы дружить главный старейшина Макино, только иногда он уставал от тех, с кем общался. Он любил выпить со мной и поговорить о театре, а не о государственных делах. — Кохэйдзи переместился в сторону, загораживая Окицу от Хираты. — Для него это была приятная смена темы.
Хирату он не убедил. Может быть, той ночью задний проход Макино повредил Кохэйдзи? А потом они поссорились и актер лишил главного старейшину жизни? Какая жалость, если убийцей окажется Кохэйдзи! Хирата считал актера недостойным противником.
Но причастность Кохэйдзи надо тщательно проверить, как того ожидает Сано. Хирата должен подчиняться малейшему желанию своего господина, не то еще больше погрязнет в бесчестье.
— Когда вы в последний раз видели главного старейшину Макино в живых? — спросил он Кохэйдзи.
— Накануне вечером, перед тем как его нашли мертвым, — ответил Кохэйдзи слишком охотно. — За ужином я играл перед ним и несколькими его вассалами.
— Вы не сталкивались с ним после представления? — намекнул Хирата.
— Нет. — Кохэйдзи развел руками. — Не имею ни малейшего понятия, что случилось с ним потом.
— Вы не говорили с главным старейшиной Макино и не заходили в его комнату той ночью? — нажал Хирата.
— Нет, — стоял на своем Кохэйдзи. — Если вы думаете, что я его убил, вы ошибаетесь. Со всем к вам уважением, — добавил актер, почтительно кланяясь Хирате и снова ослепительно улыбаясь. — У меня не было причины убивать собственного покровителя.
Ибэ, до сих пор молча слушавший, подал голос:
— Разумный довод.
Он медленно подошел к Кохэйдзи. Дернул носом, словно принюхиваясь к актеру.
— Теперь, когда главный старейшина мертв, вы больше не получите от него денег и подарков, верно?
— Печально, но это так, — вздохнул Кохэйдзи.
— И вам придется съехать из эдоского замка, — присовокупил Ибэ.
— Да, — повесил голову Кохэйдзи.
Хирата возмутился:
— Простите, Ибэ-сан, но допрос веду я!
Ибэ, не обращая на него внимания, продолжал беседу с Кохэйдзи:
— Я видел вас в театре. Вы играете неплохо, но не лучше других.
Кохэйдзи отпрянул от Ибэ, уязвленный его пренебрежением.
— Без покровительства Макино вы никогда бы не получили ведущие роли.
— Вам полагается только наблюдать! — разозлился Хирата, хоть его мысли текли в том же направлении. — Не вмешивайтесь!
— В самом деле, Макино гораздо лучше служил вашим интересам живой, чем мертвый, так? — спросил Ибэ актера. Когда тот кивнул, Ибэ повернулся к Хирате: — Итак, этот мужчина не убивал Макино.
— Он прав. — Судя по угрюмому выражению лица, Кохэйдзи не простил Ибэ. Тем не менее актер придвинулся ближе к обидчику, радуясь любому союзнику в подобных обстоятельствах. — Я невиновен.
— Решать буду я! — отрезал Хирата. Ибэ не только совал нос не в свое дело, но и подрывал авторитет Хираты. — Прекратите мне мешать, или я…
— Выкинете меня вон? — хмыкнул Ибэ. — Не получится, потому что я здесь по приказу канцлера Янагисавы.
Хирата заскрежетал зубами.
— Кроме того, я всего лишь пытаюсь сберечь вам время, чтобы вы не тратили его на невинных людей, — заявил Ибэ.
— Прислушайтесь, — с готовностью поддержал Кохэйдзи. — Он оказывает вам любезность.
Хирата окинул Ибэ презрительным взглядом, зная, что у того есть другие, менее альтруистические причины отводить подозрения от актера. Хирата спросил Кохэйдзи:
— Что вы делали после представления тем вечером?
— Пошел переодеваться и смывать грим.
— Где? Проводите меня туда.
Ибэ закатил глаза, показывая, что, по его мнению, Хирата снова теряет время зря. Актер повел Хирату прочь из театра. Наложница осталась на месте.
— Ты тоже идешь с нами, — велел ей Хирата.
Она неохотно потащилась следом. В личных покоях Кохэйдзи показал Хирате свою комнату в другом конце здания от спальни Макино. Актер обставил ее как театральную гримерку. На столике под фонарем лежали кисти и флаконы с краской для лица. На деревянных стойках висели кимоно вперемешку с плащами, накидками, штанами и доспехами. На полках стояли деревянные болванки со шлемами.
— Я специализируюсь на самурайских ролях, — сказал Кохэйдзи.
Это объясняло его прическу, позволительную лишь для сословия воинов, — пучок и выбритая макушка. Пока Ибэ осматривал доспехи, а Окицу стояла у двери, Хирата заглянул в сундук. Там лежали мечи, ножи и палки.
— Мой реквизит, — пояснил Кохэйдзи.
Хирата вынул меч. Лезвие было из дерева, как и остальное оружие, чтобы не поранить кого-то во время ненастоящих сражений на сцене.
— На них нет крови, — сообщил Кохэйдзи.
— Откуда вы знаете, что я ищу? — спросил Хирата.
Актер пожал плечами и улыбнулся:
— Догадался.
Хирата чувствовал, что Кохэйдзи получает удовольствие, меряясь с ним умом. Ему все сильнее казалось, что актер знает об убийстве больше, чем намерен признать. Но хотя палка из сундука могла послужить орудием убийства главного старейшины Макино, Кохэйдзи слишком умен, чтобы оставлять изобличающую улику в своей комнате. Хирата открыл шкаф. Оглядел ящики, забитые одеждой, обувью и париками, пачки листов с портретом Кохэйдзи и афиши его представлений.
— Прошу вас, позвольте мне, — сказал Кохэйдзи.
Он аккуратно вынул и разложил перед Хиратой одежду. Хирата полагал, что, если Кохэйдзи и вымарался в крови, избивая Макино, от улик он давно избавился, но посмотреть надо все равно. Он предполагал, что умный актер скоро сочинит алиби в попытке отвертеться от обвинения.
— Вы ничего не найдете, потому что я не убивал главного старейшину Макино, — сказал Кохэйдзи. — В сущности, я и не мог. Я был здесь, в своей комнате, всю ночь. И у меня есть свидетель.
Вот оно, подумал Хирата.
— И кто же это?
Он уже и сам смекнул.
— Окицу, — подтвердил его догадку актер. — Она может за меня поручиться.
Хирата обернулся к наложнице, которая жалась у выхода.
— Это правда?
Девушка кивнула, сглотнув. Хирата поманил ее, и она осторожно подошла, как напроказивший ребенок.
— Ты была здесь, в этой комнате, с Кохэйдзи-саном в ночь, когда умер главный старейшина Макино? — уточнил Хирата.
