Эрнест Хорнунг - Джентльмены-мошенники (сборник)
– Вы превосходно выполнили мои указания, – сказал Карн. – Если дело выгорит – а я на это надеюсь, – вы получите обычную долю. А теперь пора превратиться в Климо и отправляться на Бельгрейв-сквер, чтобы навести его светлость герцога Уилтширского на след грабителя.
В тот вечер, перед тем как ложиться, Саймон Карн вынул нечто, завернутое в красный шелковый платок, из вместительного кармана плаща, который только что снял Климо. Развернув платок, Саймон поднес к свету великолепное ожерелье, столько лет бывшее красой и гордостью семьи герцогов Уилтширских. Камни играли в электрическом свете, вспыхивая тысячами разных цветов и оттенков.
“Приятно праздновать успех там, где столь многие потерпели поражение, – говорил он себе, снова заворачивая ожерелье в платок и запирая его в сейф. – Этому украшению нет равных, и можно быть абсолютно уверенным: Лиз, получив его, признает, что не зря одолжила мне деньги”.
Наутро весь Лондон потрясла новость о похищении знаменитых бриллиантов герцогини Уилтширской, а через несколько часов Карн узнал из вечерней газеты, что сыщики, взявшиеся за дело после того, как Климо, вероятно, от него отказался, все еще находятся в полнейшем недоумении.
В тот вечер Саймон устроил ужин для нескольких друзей, а именно лорда Эмберли, лорда Орпингтона и еще одного значительного лица, заседавшего в Тайном совете[15]. Лорд Эмберли припозднился и прибыл преисполненный сознанием собственной важности; друзья заметили это и поспешили расспросить его.
Саймон поднес к свету великолепное ожерелье.
– Итак, джентльмены, – начал он, когда все обступили его на ковре перед камином в гостиной, – могу сообщить вам, что Климо вынес свой вердикт, и в результате тайна бриллиантов герцогини Уилтширской – более не тайна.
– И что же? – хором спросили его друзья.
– Он отправил свой отчет герцогу сегодня вечером, как и договаривались. Прошлой ночью, проведя две минуты в этой комнате с пустой шкатулкой и лупой в руках, он оказался в состоянии не только определить modus operandi[16] преступника, но и, более того, даже навести полицию на его след.
– И как же преступник действовал? – спросил Карн.
– Прокрался из пустующего соседнего дома, – ответил его сиятельство. – Утром того дня некто, назвавшийся отставным офицером, пришел туда с ордером на осмотр дома, отвлек смотрителя, забрался в Уилтшир-хаус по наружному карнизу, проник в комнату, пока слуги завтракали, открыл сейф и забрал бриллианты.
– Но как Климо узнал все это? – спросил лорд Орпингтон.
– Благодаря своему блестящему уму, – ответил лорд Эмберли. – В любом случае его правота доказана. Преступник действительно забрался в дом из соседнего особняка, а полиция позднее установила, что человек, отвечающий данному описанию, примерно через час посетил один ломбард с целью продать бриллианты.
– Если это правда, то загадка оказалась не столь таинственной, – заметил лорд Орпингтон, когда они сели за стол.
За здоровье Климо!
– Благодаря мастерству умнейшего сыщика в мире, – уточнил лорд Эмберли.
– Что ж, тогда выпьем за здоровье Климо, – предложил тайный советник, поднимая бокал.
– Присоединяюсь, – сказал Саймон Карн. – За здоровье Климо и за успех его дела с бриллиантами герцогини Уилтширской. Пусть ему всегда так же сопутствует удача!
– О да, о да! – поддержали его гости.
II. Как Саймон Карн выиграл Дерби
Было семь часов, и утро выдалось едва ли не самым ясным за целый год. На вокзале Ватерлоо граф Эмберли, лорд Орпингтон и маркиз Лейверсток, беспокойно оглядываясь, мерили шагами платформу на главном пути. Судя по тому, как они рассматривали каждого, кто к ним приближался, они кого-то поджидали. В конце концов этот кто-то оказался Саймоном Карном, который, появившись на платформе, приветствовал друзей с исключительным радушием, одновременно извиняясь за опоздание.
– Кажется, это наш поезд, – сказал он, указывая на вагоны, подтягивавшиеся к платформе, на которой они стояли. – В любом случае со мной мой слуга. В результате упорных тренировок он превратился в ходячего Брэдшо и сможет снабдить нас нужными сведениями[17].
Неподражаемый Бельтон почтительно подтвердил, что хозяин прав в своих предположениях, и первым зашагал к пульмановскому вагону, который прицепили к поезду для Карна и его гостей. Все расселись по местам, и вскоре поезд медленно тронулся. Карн был в наилучшем расположении духа; казалось, ему доставляло огромнейшее удовольствие везти друзей в конюшни своего тренера, Уильяма Бента, дабы они могли полюбоваться, как готовят его кандидата для скачек.
Добравшись до Мерфорда, маленькой придорожной станции неподалеку от деревни, где находились конюшни, они обнаружили, что их ожидает удобный четырехколесный экипаж. Кучер коснулся шляпы и сообщил, что хозяин ждет в Даунсе; так оно и оказалось, ибо, когда они свернули с дороги и покатили по мягкой земле, увидели впереди вереницу породистых лошадей и самого тренера, сидевшего на своей прославленной белой кобыле по кличке Коломбина.
– Доброе утро, Бент, – сказал Карн, когда тренер спешился и приподнял шляпу, приветствуя гостей. – Видите, мы сдержали обещание и приехали посмотреть пробный забег, который вы намеревались устроить.
– Рад вас видеть, сэр, – ответил Бент. – Надеюсь, вы извлечете пользу из того, что увидите. Лошадь в отличной форме, и если она не принесет вам приза на следующей неделе, кое-кто весьма удивится, и это буду я. Как вы знаете, сэр, единственная лошадь, которой я опасаюсь, – это Эбонит. Невозможно отрицать, что он прекрасный скакун.
– Что ж, – сказал Карн, – когда мы увидим нашего коня в галопе, то поймем, в какой мере стоит ему доверять. Лично я не боюсь. Эбонит, как вы сказали, хорошая лошадь, но, по моему убеждению, Мальтийский Рыцарь лучше. Кажется, именно он к нам и приближается.
– Узнали ихнюю стать? – спросил тренер, с блистательным презрением к грамматике. – Ни с кем не спутаешь, а? Если вам будет угодно прогуляться, посмотрите, как их седлают.
Компания охотно вышла из экипажа и зашагала туда, где с четырех чистокровных лошадей снимали попоны. Они все представляли собой прекрасное зрелище, но даже самый неопытный наблюдатель сумел бы безошибочно найти среди них Мальтийского Рыцаря. Это был рослый красивый гнедой жеребец с черными крапинами, чересчур поджарый, быть может, зато с чистыми плоскими копытами и длинными, как у гончей собаки, бедрами, служившими несомненным доказательством огромной движущей силы, которой он славился. Его голова, хоть и слегка вислоухая, сама по себе была совершенством. Мальтийский Рыцарь внешне представлял собой именно то, чем и являлся, – чистокровного до кончиков копыт коня. Рядом с ним стояли Газометр, Водород и Юный Ромео (последний служил своего рода пробным камнем в этой четверке). Тренер неустанно хвалился, что по Ромео можно сверять часы – настолько он постоянен и надежен в привычках, состоянии здоровья и беге.
– Кстати, Бент, – заметил Карн, когда конюшенных мальчиков подсадили в седла, – какой вес несут лошади?
– Юный Ромео, сэр, несет пятьдесят три килограмма, Газометр – сорок восемь, Водород – сорок пять и Рыцарь – шестьдесят три. Дистанция – как на Эпсомских скачках, полторы мили, и лучшая лошадь победит. Ну, сэр, если вы готовы, мы приступим.
Он повернулся к подростку, которому предстояло скакать на Водороде.
– С самого начала задавай скорость и жми что есть духу до низинки, а там поведет Газометр, если сумеет. А потом, парни, покажите, на что способны. Ты, Блант, – обратился он к старшему из них, – следуй за ними до столба, а затем бери в карьер и лети как стрела.
Жокеи отъехали, а Саймон Карн и его друзья последовали за тренером на удобное место, откуда наилучшим образом было видно состязание. Через пять минут вырвавшееся у лорда Орпингтона восклицание дало понять, что скачка началась. Все одновременно поднесли бинокли к глазам и стали наблюдать. Верный полученным наставлениям, жокей Водорода вырвался вперед и держался во главе, пока лошади не спустились в небольшую низину, отмечавшую конец первой полумили.
Там Водород откатился назад, безнадежно выдохшийся, и скачку возглавил Газометр. Мальтийский Рыцарь держался рядом, а Юный Ромео отставал всего на полкорпуса. Когда лошади миновали столб, отмечавший милю, Юный Ромео устремился вперед, но было ясно, что первым он не удержится. Какими бы качествами он ни обладал, сильный соперник нагонял его быстро. Скорость была отменная, и, когда Мальтийский Рыцарь пронесся мимо зрителей, обогнав противников более чем на длину корпуса, Саймон Карн выслушал немало самых сердечных поздравлений.
