Антон Кротков - Загадка о морском пейзаже
— Не сомневайтесь, наш старик Судейкин расколет этот шифр, как орех.
Главный криптограф охранки Петр Тимофеевич Судейкин был настоящим гением в своем деле. Простые шифры он разгадывал с одного взгляда, а вот запутанные, особо сложные приводили его в состояние, близкое к трансу и нервному срыву, из которого Судейкин выходил, лишь решив задачу. Обычно штурм самых неприступных шифров занимал у него от силы дней десять.
Глава 2
Эристов вернулся из Крыма всего на несколько дней, специально для того, чтобы встретиться с Вильмонтом. Полученная от подчиненного телеграмма заинтриговала и смутила его. Не то чтобы командира летучего отряда одолели сомнения, нет, Арнольд Михайлович по-прежнему был уверен, что ближайшей целью террористического подполья является брат государя — Великий князь Владимир Александрович Романов, отдыхающий сейчас в Ливадии. Тем не менее обнаруженные его лучшим учеником новые факты заслуживали самого пристального изучения.
Вооружившись массивным увеличительным стеклом на толстой медной ручке, Эристов долго разглядывал фотографии мест, которые интересовали арестованного художника. Наконец оторвавшись от снимков, он посмотрел на ожидающего его реакции подчиненного:
— Вот что, возьмите с собой Чеснокова и сегодня же выезжайте в Гельсингфорс.
Чесноков — это была фамилия одного из лучших филеров[11] летучего отряда. Он был недоучившимся студентом. Для охранки это было нетипично. Чаще всего филерами здесь служили отставные солдаты, бывшие официанты, парикмахеры, рабочие. Большинство из них были полуграмотными, едва умели писать. Но командир особого «летучего отряда» Арнольд Эристов предпочитал вербовать на службу людей образованных и умных. За особые качества и старание Арнольд Михайлович доплачивал рядовым сотрудникам к их скромному жалованью из собственного кармана.
Еще одного первоклассного филера Эристов пообещал откомандировать в помощь капитану сразу по своему возвращению в Ливадию.
— Учтите, от сердца отрываю.
Тем не менее Вильмонт чувствовал разочарование. Он ждал от командира совсем другой реакции, особых полномочий. А так выходило, что он должен отправиться в Финляндию фактически в качестве частного лица. Эристов заметил это.
— Напрасно вы обижаетесь — сказал он. — Я считаю добытую вами информацию очень важной. Но сами знаете: как только речь заходит о венценосных особах, наши начальники сразу делаются большими дипломатами. Мне возразят, что государя очень раздражает, когда тайная полиция вмешивается в его планы без серьезных на то оснований. Особенно, мол, это неуместно теперь — в преддверии дружеского визита в Кронштадт французской военной эскадры и подписания эпохального русско-французского союзного договора. Добудьте более весомые факты, и вы получите полный карт-бланш.
— Ну тогда мне необходимо хотя бы допросить арестованного художника, — упрямо заявил Вильмонт. — Мы не можем подвергать жизнь государя опасности.
— Боюсь, наши коллеги вцепились в этого Бурлака-Заволжского мертвой хваткой и не уступят его нам обратно даже на час. Так стоит ли начинать открытую войну с ними?
Почувствовав долю скепсиса в словах командира, Вильмонт рассказал ему, как лет семь назад присутствовал на выступлении заезжего итальянского иллюзиониста. Играючи нарушая законы природы, знаменитый маг имел в тот вечер оглушительный успех у публики. После выступления в ту пору начинающий контрразведчик пробрался за кулисы и стал упрашивать иностранную «звезду» научить его нескольким своим коронным фокусам.
— Сами знаете: в нашем деле бывает полезно творить маленькие чудеса, — пояснил капитан, возвращая учителю незаметно вытащенные из его кармана золотые часы.
Итальянец долго отказывал посетителю, видимо, опасаясь, что чересчур любопытного юношу к нему подослали конкуренты, мечтающие выведать его профессиональные секреты. Но в конечном итоге молодому человеку удалось убедить мастера. Все его фокусы были построены на ловкости рук и искусных психологических манипуляциях. С помощью демонстративных движений артист на мгновение отвлекал внимание зрителей и таким образом легко обманывал их.
Эристов закурил и снова взял в руки принесенные Вильмонтом фотографии. Щурясь от дыма, он вновь принялся перебирать карточки.
— Хотите сказать, что история с крушением поезда — это стратегический блеф с целью отвлечь нас в ложном направлении от главной мишени?
Вильмонт подтвердил:
— Старая, как само искусство войны, игра: чтобы ударить и победить в одном месте, необходимо заставить противника поверить, что атака запланирована в другом.
Старый сыщик вздохнул и отложил фотографии в сторону. Заложив руки за спину, он прошелся по кабинету туда и обратно. Маятник старинных напольных часов мерно раскачивался в такт его шагам. Прокручивая назад в памяти события того дня, когда он обнаружил в лесу тайно построенную террористами железнодорожную ветку, Эристов теперь и сам склонялся к мысли, что «случайно» оказавшиеся на его пути улики могли быть намеренно подброшены ему. Руководителям террористов прекрасно известно, что штаты «охранки» не столь многочисленны, чтобы достаточными силами одновременно охранять всех, кто нуждается в защите. Так что идея совершения ложного выпада перед нанесением главного удара напрашивается сама собой.
— Да, все правильно, — вынужден был признать полную правоту ученика Эристов. — Я сейчас же отправляюсь к начальству — просить, чтобы нам позволили допросить художника. Необходимо любым способом вытряхнуть из него правду.
Арнольд Михайлович быстро вышел из кабинета. Вернулся он довольно быстро сильно разочарованный. Оказалось, что в тюремной камере у Бурлака-Заволжского случилось буйное помешательство. Теперь его перевели в больницу для душевнобольных.
Проанализировав ситуацию, Эристов предложил:
— Давайте поступим так: вы пока поезжайте в Гельсингфорс и начинайте работать. А я, как только у свидетеля минует острый приступ, добьюсь разрешения допросить его.
* * *Итак, срочно на вокзал! Прикрепленный к капитану филер должен был найти его сам. Прежде чем поймать пролетку, Вильмонт специально отошел подальше от здания Департамента полиции. Городские извозчики, как прокаженных, сторонились полицейских и жандармов, стараясь за квартал объезжать учреждения, в которых они служили. Дело в том, что согласно постановлению санкт-петербургской городской думы с пассажиров, принадлежащих к этой категории, можно было брать только половинную таксу. Платя в час всего по десять копеек вместо двадцати, льготники, бывало, по полдня разъезжали в наемном экипаже. А зачастую пользовались своим правом не только в служебных целях. Страдали от такой повинности не только скромные «ваньки» — владельцы одноконных пролеток, дешевые и вездесущие, но и горделивые «лихачи» — обычно чрезвычайно разборчивые в выборе клиентов.
Бывалые столичные извозчики знали в лицо невыгодных ездоков из сыскной полиции и охранки и старались еще издали заметить их и свернуть в переулок. Однако против настоящих профессионалов их уловки были бесполезны. Тот, кто прошел школу Арнольда Эристова, знал, как быстро изменить внешность, чтобы не сразу быть узнанным даже собственной родней.
Заметив в конце улицы пролетку, Анри изменил походку, глубоко засунул руки в карманы, опустил голову, сгорбился. По осанке человека можно понять его судьбу, кто он и чем занимается. Лишившись своей офицерской выправки, Вильмонт стал выглядеть как сломленный неудачник. Он старался идти так, словно у него сильно стоптаны каблуки, пусто в карманах и тоскливо на душе — неуверенно, шатко, шаркая ногами. Это сработало. Хозяин наемной коляски беспечно ехал прямо к нему. И тут Анри вдруг увидел, что на козлах пролетки сидит Чесноков — один из двух филеров, с которыми он должен был отправиться на задание. Бывший студент, Николай Чесноков был чрезвычайно ценным сотрудником. К любому заданию он любил подходить творчески.
— Не желаете прокатиться, барин?
Некрасивое лошадиное лицо Чеснокова расплылось в широкой улыбке, обнажились крупные крепкие зубы.
Эта встреча обрадовала Вильмонта. Когда отправляешься в очередную поездку, которая неизвестно чем может для тебя закончиться, всегда приятно знать, что ты не один. Это как в кавалерийской атаке: рядом свистит шрапнель, то справа, то слева исчезают товарищи, а тебе страсть как весело со всем эскадроном восторженно нестись навстречу смерти или славе.
Вильмонт сел в пролетку. Липовый извозчик натянул вожжи, и под копытами зацокали камни мостовой. Периодически оборачиваясь к седоку, Чесноков рассказывал, что уже не в первый раз берет на принадлежащей Департаменту полиции конюшне лошадей и коляску, переодевается в долгополый зипун с нашитым на груди и спине большим желтым номером, нахлобучивает на голову особой формы шляпу с широкими полями и обязательной желтой лентой. Этот маскарад был оправдан тем, что далеко не везде пешему филеру удобно было вести наблюдение.
