Валерия Вербинина - Статский советник по делам обольщения
– Найти другого Рафаэля – большая проблема, – задумчиво уронил дядюшка. – Особенно если время поджимает. Это же не флакон духов, в конце концов, и даже не ожерелье…
И он спокойно выдержал взгляд племянницы.
– Дядя, скажи честно, – проговорила Амалия. – Только между нами, ты считаешь, что у тебя нет никаких шансов увлечь Лину и заставить ее забыть о министре?
– Что значит – есть шансы, нет шансов? – обиделся Казимир. – Я пока еще даже толком за дело не брался. Это же непростое задание, тут надо и в психологии разбираться, и вообще… Конечно, я не имею ничего против того, чтобы тебе помочь, – великодушно прибавил он. – Но сама посуди: сколько народу будет вертеться возле Лины весь этот месяц, пока она будет находиться в Петербурге. И аристократы, и придворные, и промышленники, и журналисты, и я не знаю кто еще. По-твоему, мне будет легко затмить их всех? А может, среди них окажется какой-нибудь молодой прощелыга, у которого ничего за душой нет, кроме прыщей на физиономии, а Лина только посмотрит на него и решит, что ей нужен именно он, только он один. Как будто ты не знаешь, что женщине может взбрести в голову что угодно, особенно когда дело касается мужчины…
Амалия открыла рот, собираясь что-то сказать, но решила, что лучше не говорить ничего. Теперь, по правде говоря, она уже была не так уверена, что от дяди в ее деле не будет никакого толку.
– Так что никаких гарантий я дать не могу, – добавил Казимир. – Тем более это жизнь, а в жизни может произойти что угодно. К примеру, ваш министр умрет, и все решится само собой.
– С чего бы это ему умирать? – вскинулась Амалия.
– М-м, – туманно отозвался Казимирчик, – да здоровье у него неважное, вот в чем дело.
– У него? Уверяю тебя, ты заблуждаешься…
– Был бы он совсем здоров, – пошел ва-банк несравненный дядюшка, – не стал бы платить черт знает сколько доктору Бриссону за пилюли.
– Ты имеешь в виду… – начала изумленная Амалия.
– Это секрет, – замахал руками Казимир, – считай, что я ничего тебе не говорил!
– Хорош секрет, – рассердилась его собеседница, – о котором знает даже горничная Марии Фелис! Да это черт знает что такое!
– Я-то тут при чем? – изумился Казимир, делая большие глаза. – Розита после того, как выпила пива и расслабилась, мне такое рассказала… Если хочешь знать, наш министр вовсе не единственный, кто выписывает пилюли из Парижа! Я тебе могу назвать еще трех королей…
– Не надо!
– И кучу политиков рангом пониже, – добавил Казимир, который любил оставлять последнее слово за собой. – Я раньше и не подозревал, что быть политиком так тяжело. Наверное, когда все силы уходят на интриги, ни на что больше энергии уже не остается.
Тут Амалия топнула ногой и, сверкнув на дядюшку глазами (что не произвело на него ровным счетом никакого впечатления), сделала круг по комнате, чтобы собраться с мыслями.
«А ведь он только один раз пообедал с горничной… Страшно даже представить, что она выболтает ему на втором или третьем свидании!»
– Дядя, – сказала Амалия серьезно, остановившись напротив Казимира, – я настоятельно рекомендую вам забыть о том, что вы слышали насчет пилюль. И, разумеется, никому об этом не говорить.
– Я буду нем, – кротко молвил Казимир после паузы. – Хотя с моей хорошей памятью забыть будет не так-то просто.
– Еще пятьдесят рублей сверх гонорара, – посулила Амалия.
Казимир состроил гримасу, показывая, что это не деньги, но он, так уж и быть, пойдет племяннице навстречу и в качестве величайшего одолжения согласится забыть то, о чем вообще не должен был знать.
– Кроме того, – внушительно добавила баронесса Корф, – то, что вы сказали, не имеет к делу никакого отношения. Ясно?
Казимир не стал возражать, хотя мог бы сказать многое. Наверное, если бы коты умели говорить, они бы тоже не тратили время на бесплодные разговоры.
– Кстати, насчет завтрашнего представления, – деловито заметил он. – Совсем забыл сказать, что нет смысла сидеть в задних рядах или в ложе третьего яруса. Мне нужно такое место, чтобы меня видели люди, находящиеся на сцене.
– Можно было сказать проще: тебе нужно самое лучшее место, – проворчала Амалия. – Не беспокойся, ты его получишь. Что-нибудь еще?
– Мне нужны украшения, – объявил Казимирчик. – Боюсь, без украшений разговора не получится. Совсем.
– Что именно тебе нужно? Брошка? Колье?
– Нет-нет, – замахал руками Казимир. – Я неточно выразился. Украшения нужны для меня, чтобы я производил… ну… солидное впечатление. Перстень с бриллиантом, а лучше два…
– А может, три? – с вызовом спросила Амалия.
– Три тоже хорошо, – кивнул дядюшка. – Розита сказала, что когда Мария Фелис общается с кем-то, то прежде всего смотрит, как он выглядит. Миллионер, по ее мнению, должен и выглядеть как богач, а не голодранец.
– Дядя, – сказала Амалия после паузы, – вынуждена вам напомнить, что нас интересует вовсе не Мария Фелис, а Лина Кассини.
– Да какая разница? – пожал плечами дядюшка. – Они обе стоят друг друга. Так ты распорядишься насчет колец?
– Всенепременно, – заверила его Амалия. – Только по окончании задания их придется вернуть.
– Сплошные притеснения, – горестно заключил дядюшка. – Ну что ж, если иначе нельзя, то я согласен.
Глава седьмая, в которой дядюшка засыпает на самом интересном месте, а Лина Кассини роняет веер
– Значит, Рафаэль! – вырвалось у Ломова.
– Именно так, – подтвердила Амалия.
– Счастье его, что он давно умер, – проскрежетал агент «Всех замочить».
– Иначе вы бы его пришили? – язвительно осведомилась баронесса Корф.
– Я? С какой стати? – вскинулся ее собеседник. – Просто если бы он узнал, за какие такие услуги всякие прощелыги готовы расстаться с его картиной, у него бы пропало всякое желание рисовать. – Ломов свирепо фыркнул. – Рафаэля ей, видите ли, подавай!
– Так или иначе, Сергей Васильевич, для нас это шанс, – серьезно произнесла Амалия. – Тем более что мой дядя прав: невозможно быть уверенным, что он добьется своего с Линой, даже если приложит все усилия.
– Ладно, я понял вашу мысль, – вздохнул Ломов. – Подстраховаться и в самом деле не помешает. Так что можете не волноваться: насчет Рафаэля я распоряжусь.
Этот многозначительный разговор состоялся утром в пятницу, а вечером Амалия в сопровождении дяди отправилась в театр, где должны были выступать Лина Кассини и Мария Фелис.
Программа была составлена таким образом, что выступления приезжих звезд чередовались с выходами других артистов, которым вовсе не улыбалась идея быть чем-то вроде гарнира при главном блюде. Позже эти артисты напишут множество язвительных мемуаров, где поведают миру о том, что Мария Фелис всегда опаздывала, а красавица Лина Кассини была на самом деле чуть ли не горбатая, но успешно скрывала свой недостаток жестким корсетом. Однако даю вам честное слово, что Мария была очень пунктуальна во всем, что касалось работы, а Лина даже не сутулилась – что в корсете, что без него.
Впрочем, один раз звезды все-таки устроили скандал – когда встал вопрос об очередности выхода на сцену. Мария почти отстояла свое право выйти последней – как звезде, имеющей больший вес, – но тут ее планы сорвал Боско, которого упустила Розита. Гепард вырвался и стал бегать по театру, его с трудом поймали и с помощью хозяйки загнали обратно в гримерку Марии. Произошло это еще до того, как в зале начала собираться публика, что не помешало какой-то газетенке написать, что гепард бегал прямо там, где сидели зрители, и якобы некой даме сделалось дурно от одного вида «полосатого хищника». Судя по всему, автор статьи ни одного гепарда в глаза не видел, почему и перепутал его с тигром.
Амалия и Казимир сидели на лучших местах, с которых сцена была видна как на ладони. И вроде бы у новоиспеченного агента, украшенного к тому же дорогими перстнями, имелись все причины быть довольным, но баронесса Корф совершенно упустила из виду, что ее дядюшка все-таки неандерталец, а стало быть, искусство может оказать на него самое неожиданное воздействие. И в самом деле, в тот момент, когда увешанная драгоценностями певица на сцене пела трогательный романс о дочери бедняка, замерзающей зимой на улице, голова Казимира склонилась на грудь, и, к своему ужасу, Амалия увидела, что он уснул.
Амалия осторожно толкнула дядюшку в бок, и Казимир тотчас же проснулся и стал бурно аплодировать вместе со всеми.
– Дядя, – прошипела Амалия, – вы спали!
– Я? – изумился Казимир. – Ничего подобного! Я просто немножечко вздремнул.
Но через несколько минут он снова стал засыпать, пробудился только в антракте, после антракта какое-то время держался, однако незадолго до выступления Марии Фелис опять уснул.
Когда испанка вышла на сцену, ее встретил гул аплодисментов, однако она сразу же увидела, что зритель, сидящий совсем рядом со сценой, спит, и рассвирепела.
