Клод Изнер - Тайна квартала Анфан-Руж
— Кинь-ка мне эти ботинки. Ну да, каши они просят, ровно голодный крокодил, зато кожа добрая. Можно сбыть их сапожнику.
Соседний дом оказался настоящей сокровищницей, принесшей Дьелетту обрезки фланели, старые простыни и лоскуты шерстяной ткани — там располагалась пошивочная мастерская. Старьевщик был доволен, он сказал, что отнесет все это портному, и тот сошьет ему лоскутное одеяло.
Покрасневший нос Леонара красноречиво говорил о том, что его попотчевали рюмкой-другой.
— У папы вечно пересыхает в горле, — заявила Иветта, — это дрянное пойло сожрет его печень.
Повозку обогнула светловолосая полная женщина в поношенном черном платье, что-то взволнованно бормоча себе под нос.
— Добрый день, мадам Бертиль! — воскликнул Леонар.
— Ох! Простите, я вас не заметила!
— Много хлопот?
— Нет, месье Леонар, страшное несчастье! Кто бы знал… Простите, я спешу. Оставила старика одного, пока ходила за покупками, а ему пора завтракать.
— Кто она? — спросил Виктор, показывая на женщину, которая поспешила прочь, не замечая, что чепчик съехал на бок.
— Это Бертиль Пио, кухарка в богатом семействе. Они живут в двадцать восьмом доме. Дю Уссуа. И где они только такую отыскали? Сердце у Бертиль золотое. Пару дней назад она угостила нас с Виви валованом[50] и тушеной говядиной…
— Я пройду вперед, — перебил его Виктор, — охота взглянуть на дом этих дю Уссуа.
Он оказался у дома номер двадцать восемь, красивого здания XVIII века, как раз в тот момент, когда Бертиль Пио пересекла вымощенный двор и исчезла в подъезде. Не успел Виктор взяться за дверной молоток, как из каморки у входа вышел консьерж.
— Удивлены, что я появился так быстро? Дар предвидения, месье, незаменим, когда надо распознать надоедливых посетителей и избавить хозяев от утомительных разговоров.
Консьерж — щуплый человечек ростом с двенадцатилетнего ребенка, в огромной шляпе, глядел на Виктора с высокомерием.
— Я вовсе не надоедливый посетитель, — запротестовал тот и уже открыл рот, чтобы представиться приятелем Леонара Дьелетта, но консьерж произнес, кивнув на фотоаппарат:
— Меня не провести! Вы пришли поглядеть на место убийства, я вас, бумагомарателей, за сто метров чую!
— Прямо-таки за сто? — пошутил Виктор. — Что ж, снимаю шляпу. Ваша взяла! Я действительно надеялся первым поведать о случившемся верным читателям «Пасс-парту».
— Вы и есть первый. И последний, — сурово произнес человечек, складывая руки на груди и всем своим видом демонстрируя, что никуда визитера не пустит.
— Что ж, нет так нет, — делано вздохнул Виктор. — Жаль, статья стала бы сенсацией. Фотография на первой полосе, на ней — вы, и подпись: «Консьерж дома, где произошло преступление».
Он повернулся, чтобы уйти, и тут же услышал ворчливое:
— Креву!
Виктор обернулся.
— Что вы сказали?
— Креву Мишель. Так меня зовут. Пусть они везде укажут мое имя.
— Это можно устроить, — пообещал Виктор, довольный, что его уловка удалась.
— Пишите, чего вы ждете? Я занимаю эту должность с восемьдесят шестого года. А до того служил солдатом. Да уж, меня помотало по свету! Кохинхина, Тонкин, Аннам, Формоза, Пескадор… Я сражался с Черными флагами[51] в Китае, ранен при осаде Ланг Сонна. Два года заново учился ходить — у меня протез, показать?
— Не стоит. Садитесь сюда, у крыльца. Не улыбайтесь и не шевелитесь. Как, вы сказали, вас зовут? По буквам, пожалуйста. Креву, через «е»?.. И кого же убили?
— Дю Уссуа, Антуана. Два «с». Эй, вы слышите?
Сердце Виктора так и подпрыгнуло.
«Убит Антуан дю Уссуа! Вот тебе и новая загадка!»
— Его близкие сейчас здесь? — спросил он безразличным тоном.
— Поехали в морг — все, кроме старика, отца мадам. Он слегка тронутый, не понимает, что случилось. Бедная мадам Габриэль! Хорошо, что рядом с ней кузен, месье дю Уссуа, он возьмет на себя все хлопоты. В каком жестоком мире мы живем! Месье был образованный человек, сотрудник музея! Полиция приехала утром, я был тут и все слышал. Месье уехал в пятницу, предупредив жену и секретаря, что отправляется в Медон. А вчера вечером его нашли мертвым с пулей в груди. Мадам Габриэль упала в обморок, услышав это известие. Мы с месье Уоллерсом уложили ее на диван.
— Где нашли тело?
— В каком-то подвале в квартале Лe-Аль. Портфель у месье украли, но, к счастью, в кармане его сюртука завалялся счет из прачечной. Иначе его нипочем бы не опознали.
— На каком этаже живут дю Уссуа?
— На втором. На цокольном этаже располагаются комнаты кухарки, мажордома и прислуги, а на первом живет издатель партитур. Этот небольшой частный дом называют Беранкур, и построил его тут в 1705 году месье де ля Гард, надо бы упомянуть его имя в статье.
Виктор навел объектив на белокаменный фасад и замер. Ему показалось, что за легкими муслиновыми занавесками мелькнуло чье-то лицо.
— Портфель! Шпион…
Фортунат де Виньоль резко отвернулся от окна и устроился в кресле напротив засиженного мухами псише.[52] Он пригладил редкие бесцветные пряди, поправил коричневый цилиндр, одернул желтый поношенный сюртук со слишком короткими рукавами.
— У этого славного шевалье благородный вид! Черт побери, мы выкинем предателей из королевства! Ваше Величество, если понадобится, я буду рыть землю зубами, но найду их! Клянусь святым крестом, я верну сокровища тамплиеров вашему наследнику! Ваша смерть будет отомщена!
Он преклонил колени перед портретом Людовика XVI, под которым лепились огарки свечей и ронял лепестки увядающий букет роз. Стены были сплошь увешаны портретами французских монархов. Мраморный туалетный столик украшали литография крепости тамплиеров и вычерченные от руки планы квартала Маре. Если не считать этих деталей, оживляющих интерьер комнаты, она больше напоминала берлогу карпатского медведя, чем апартаменты парижского аристократа. Повсюду валялось множество предметов, словно свалившихся через растрескавшийся потолок: у кровати — груда ржавых шпаг, на полу разбросана одежда и потрепанные книги, и все это, словно снегом, припорошено исписанными бумажками — тщательно сложенными, скомканными, свернутыми аккуратными квадратиками и даже порванными на конфетти.
Старик поднялся и потер поясницу: в дверь стучали.
— Кто там?
Вошла кухарка, поставила поднос на угол письменного стола.
— Ваш шоколад, месье. Позвольте мне прибрать, здесь же настоящий свинарник!
— Молчи, несчастная! Я не пущу тебя в свое святилище! Пусть это будет моей последней битвой! — И старик, схватив тупую шпагу, прорычал: — Смерть английской королеве, объявившей нам войну!
Бертиль Пио, привыкшая к подобным эскападам, невозмутимо пожала плечами и покинула кабинет. Но закрыв за собой дверь, тут же прильнула к замочной скважине. Зрелище, которое она увидела, вернуло ей бодрость духа, утраченную после смерти господина дю Уссуа.
Фортунат де Виньоль некоторое время бродил в задумчивости вокруг стола, как бы оценивая силы противника, затем удобно устроился в сером от пыли кресле. С выражением полнейшего безразличия на лице он налил в чашку дымящийся шоколад и, брезгливо оттопырив губу, наклонил над ним кувшинчик со сливками. К вящему ликованию Бертиль Пио, старик обратился к напитку с такой речью:
— Как, вы снова здесь, месье в белом парике?! Я, кажется, запретил вам появляться за моим столом! Это верх наглости! Как, вы смеете мне возражать?! Потише, любезный. Вам прекрасно известно, что вы мне запрещены. Моя печень и сосуды страдают от одного вашего запаха. Ищете, как бы навредить моему здоровью? Что ж, я поворачиваюсь к вам спиной.
Де Виньоль притворился, будто его до крайности интересует какой-то документ, но вскоре возобновил наступление:
— Что ты несешь, негодяй? Ах, ты явился только затем, чтобы просить у меня отставки? Скажите пожалуйста, а ведь вчера ты утверждал… Настаиваешь? Довольно болтовни! Исчезни, злосчастное питье, черт бы тебя подрал!
Бертиль Пио задыхалась от едва сдерживаемого смеха. Рука старика дрогнула, подобралась к чашке и ухватила ее за ручку.
— Что ж, сегодня я проявлю великодушие. Но это в последний раз, ты слышал? Если осмелишься появиться тут завтра, отправишься прямиком в раковину!
Фортунат де Виньоль торжественно осушил чашку, облизнул губы и вздохнул.
— Каналья, ты чертовски вкусен…
Представление закончилось, и Бертиль Пио поспешно отступила. Почти в тот же миг старик осторожно подкрался к двери, выскользнул за порог и на цыпочках двинулся по коридору к лестнице. Спустившись на первый этаж, он потрусил к вестибюлю, где располагался вход в подвал. Де Виньоль нырнул туда. На полке его поджидали свеча и коробок спичек.
Внизу, у лестницы, в нос ему ударил запах плесени. Просторный подвал с арочными сводами загромождали сундуки и поломанная мебель. Старик прошел в дальний угол к небольшой дверце, вставил тяжелый ключ в замочную скважину, повернул, толкнул дверцу и оказался в маленьком помещении, где стояло такое густое зловоние, что ему пришлось зажать нос платком.
