"Военные приключения-2". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Волосков Владимир Васильевич

Сергей махнул рукой. Подбежал Гвоздев и еще один парень.

— Что делать теперь, товарищ Коршунов?

— Вяжите ему ремнем руки, — распорядился Сергей. — Осторожно, у него в кармане пистолет, наверно, на взводе. И поищите кругом, где–то валяется нож.

Гвоздев быстро вытянул из брюк ремень и ловко скрутил руки не успевшему опомниться Титу.

Сергей устало выпрямился, вытер со лба пот и дрожащими руками вынул из кармана сигареты. В голове шумело, больно ныло ушибленное плечо и горела ссадина на коленке.

В этот момент Тит открыл глаза. Увидев Гвоздева, он сделал судорожное движение, чтобы вырваться.

— Шалишь, голуба, — почти нежно пропел Петр, как тисками сжимая его плечи. — От меня, видишь, не убежишь. Ух и рожа! Почему только вы нас раньше не подозвали, товарищ Коршунов?

— А стрельнул бы? Отвечай потом за вас.

— Сами не маленькие. Как–нибудь ответили бы, — проворчал Гвоздев.

Минут через пятнадцать Тит был приведен в ближайшее отделение милиции. Сергей связался по телефону с дежурным по МУРу, и тот обещал немедленно прислать машину и конвой за арестованным.

— Нет, но я–то? — шутливо сказал Гвоздев, когда они все вместе вышли на улицу. — Во втором, видишь, серьезном деле участие принимаю. Просто новую специальность приобретать стал. Берите в ученики, товарищ Коршунов, ей–богу, стараться буду.

— А что ж? Иди в бригадмил. Там, брат, кое–кто именно в таких делах нам и помогает.

— Хм, стоит. Как считаешь, Вася? — обратился Петр к товарищу.

— Надо с ребятами в цехе потолковать.

Вскоре они распрощались.

Шагая один по пустынным, полутемным улицам, Сергей думал о том, что здесь уже не пройдет этот самый Тит, что он уже никого не обидит, никому не причинит зла. И все это потому, что в одну из ночей безвестный рядовой оперативный сотрудник милиции, рискуя жизнью, выполнил свой долг. Сергей без сожаления подумал, что об этом, вероятно, никто из москвичей не узнает, как и о десятках других подобных событиях. Сергей не гордился своим поступком, он только радостно улыбнулся и, чуть прихрамывая, зашагал быстрее.

Утром Сергея вызвал к себе Зотов. В кабинете начальника отдела Сергей застал Лобанова. Вид у Саши был расстроенный.

— Докладывайте, Коршунов, — сумрачно приказал Зотов.

Сергей подробно рассказал о событиях минувшей ночи. Когда он кончил, наступило тягостное молчание. Зотов нарочито медленными движениями смял мундштук папиросы, закурил, потом суровым, даже каким–то отчужденным тоном произнес:

— Вы, Коршунов, проявили незаурядную личную храбрость и находчивость. Вы случайно задержали опасного преступника. Повторяю — случайно. При этом вы грубейшим образом нарушили главный закон нашей работы. Вы самовольно расконспирировали себя и тем самым могли сорвать важную операцию. А это служебное преступление, — с ударением закончил Зотов.

Сергей молчал. Да и что можно было сказать?

— Но иначе мы не взяли бы Тита, — вдруг невольно вырвалось у него.

— Нет, взяли бы, — жестко возразил Зотов. — И без ненужного риска. Он ждал вестей от Зубкова. Вы знаете, что он не мог их дождаться и, значит, пришел бы за ними в кафе. Неминуемо пришел бы. А вы…

Зотов внезапно умолк, что–то обдумывая и потирая ладонью бритую голову. Затем он холодным взглядом окинул Сергея и, тяжело поднявшись со своего места, сказал:

— Одним словом, Коршунов, о вашем проступке я буду сегодня докладывать полковнику Силантьеву, а пока отстраняю вас от работы. Все. Можете идти. Вы, Лобанов, останьтесь.

Сергей медленно вышел из кабинета. Потом так же медленно, ни на кого не глядя и ничего не видя, он прошел по длинному коридору к выходу. Мыслей не было. Только безысходное отчаяние владело всем его существом.

Очутившись на улице, он машинально пересек ее и, дойдя до площади, углубился в тенистую аллею бульвара. В самом глухом ее месте он устало опустился на скамейку. Через минуту, оглянувшись, Сергей даже не смог понять, как он сюда попал.

Преступление, служебное преступление… И это в то время, когда он по–настоящему полюбил эту работу и этих людей. Как же случилось с ним такое? Как мог он так забыться, он, солдат и разведчик, прошедший школу железной армейской дисциплины? Да, он забыл, на какую–то минуту забыл, что он и теперь на фронте, что продолжается борьба с врагом. Пусть и фронт, и враг — все другое, но он остался солдатом. Сергей вдруг вспомнил о своем разговоре с секретарем райкома Волоховым. Нет тебе оправдания, лейтенант Коршунов, и нет прощенья.

Сергей машинально вытер со лба бисеринки пота.

— Мама, смотри, этот дядя плачет? — услышал он вдруг звонкий мальчишеский голос.

— Нет, сынок, дяди не плачут, — ответила женщина.

Сергей, не поднимая головы, горько усмехнулся. Если бы он мог сейчас заплакать…

После ухода Сергея Зотов некоторое время сумрачно молчал, перебирая карандаши на столе. Это стало у него чем–то вроде привычки, помогало сосредоточиться. Потом он с расстановкой сказал:

— Оказывается, Тит ничего не знает о Папаше.

Саша вздрогнул от неожиданности.

— Но ведь они вместе были на даче, — неуверенно возразил он.

— Это не меняет дела. Там они встретились впервые. Главное — Тит не знает, где этот Папаша скрывается, не знает ни одной явки, ни одной связи. Понятно, конечно. Он слишком глуп, чтобы Папаша ему доверял.

— А кто дал Ложкину сведения о Шубинском?

— Он ничего не знает! — раздраженно ответил Зотов.

— Вот так штука, — растерялся Саша. — Значит, все концы оборваны?

Зотов не успел ответить. В кабинет неожиданно вошел Сандлер. Зотов и Саша встали. Сандлер махнул рукой и бросил пытливый взгляд на их расстроенные лица.

— Ручаюсь, о Папаше говорили.

— Так точно, — без всякого удивления ответил Зотов.

— Да, неудача. Крупная, надо сказать, неудача. И все же игра стоит свеч. Зверь редкий и опасный. Вот как подумаю, что такой еще на свободе, — задумчиво продолжал Сандлер, опускаясь в кресло, — так злость берет и, знаете, боюсь…

Саша удивленно вскинул на него свои рыжеватые глаза. Сандлер перехватил его взгляд, усмехнулся и с искренней горечью продолжал:

— Да, боюсь, ничего не поделаешь. Только подумайте: он каждую минуту действует, каждую минуту кто–то может быть убит, кто–то ограблен, кто–то из хороших, честных, наших людей. Мало этого. Он еще и кого–то втягивает сейчас в свои преступные дела, калечит жизнь, губит. Тут, знаете, последний покой потеряешь. А добавьте ответственность? Ведь если не мы, то кто обезвредит такого? Только мы, мы и никто другой.

Зотов нахмурился и полез за папиросой. А Саша поймал себя на мысли, что он просто–напросто перестанет себя уважать, если не поймает злобного, неуловимого человека по кличке Папаша. И он озабоченно, с несвойственной ему серьезностью воскликнул:

— Что же делать, товарищ полковник? Ведь надо что–то сейчас же предпринимать!

— Надо искать, — убежденно ответил Сандлер. — Немедленно искать новые пути, новых людей. И во что бы то ни стало найти. Понятно?

Глава V

ПО НОВОМУ СЛЕДУ

Большая длинная комната красного уголка наполнялась медленно. Из всех отделов подходили и подходили люди. Пришли не только комсомольцы, но и многие коммунисты.

На повестке дня комсомольского собрания стоял один вопрос: «Персональное дело комсомольцев С.Коршунова и А.Лобанова». Само дело уже не было секретом: со вчерашнего дня по отделам разослали приказ начальника управления Силантьева. За грубое нарушение дисциплины при выполнении важного задания Коршунову и Лобанову объявлялся строгий выговор.

Сергей сидел один в углу, держа перед глазами потрепанный номер «Огонька». Лицо его было чуть бледнее обычного.

Люди кругом стояли, сидели, курили, оживленно переговаривались между собой, смеялись. Но никто не подходил к Сергею, не расспрашивал, не подбадривал, не выражал сочувствия.

Вот сидит за столом Володя Мезенцев, секретарь комсомольского бюро, и что–то говорит Воронцову. «Какие они разные, даже с виду», — думает Сергей. Высокий, светловолосый, гладко расчесанный на пробор, Мезенцев, как всегда медлительный, задумчивый, а рядом — щуплый, подвижный Воронцов с небрежно зачесанными назад черными волосами, прядь которых все время спадает ему на лоб. Он поминутно отбрасывает ее порывистым движением руки, хмуро, резко бросает реплики и стряхивает пепел с папиросы на пол, а Мезенцев пододвигает ему пепельницу. И Сергею кажется, что они нарочно избегают смотреть в его сторону.