Андрей Баранов - Павел и Авель
– Ах, папА! Я так рада вас видеть… Вы слоль шарман и манифик – ком тужур!
– Вы же, госпожа невестка, беспримерно очаровательны… – князь улыбнулся тонкой улыбкой мудрого змия.
– Да разве замужем за Александром можно быть не очаровательной? Ведь он ваш сын и во всем на вас похож… Те же глаза, тот же взгляд, за это я в него и влюбилась! – Ольга кокетливо потупила глазки.
Князю всегда казалось, что со стороны сына это действительно была влюбленность, со стороны же невестки – лишь холодный расчет, но он не стал делать нотаций на сию тему. А Ольга не пожелала ее развивать – дело в том, что ей и вправду ужасно хотелось стать баронессой, жить во дворце, иметь прислугу и роскошный выезд, не считать деньги на наряды от парижских и лучших петербургских портных, а кроме того она умела влюбляться тогда когда это было нужно и в кого нужно.
Несмотря на молодость, она быстро сделала свой выбор – Александр, хотя и незаконнорожденный сын, пользовался большой любовью своего папеньки князя, который выхлопотал для него у Австрийской империи грамоту на баронство. У влюбленного когда-то в Ольгу графа Михайло тогда еще не было ничего, а его папенька, старший граф Г., пребывал во вполне добром здравии и лишь изредка снабжал сына некоторыми суммам с доходов от имения, необходимыми для безбедного проживания в Санкт-Петербурге и обучения за границей.
Впервые увидев Ольгу, которая тогда была еще милее, граф просто потерял голову от ее прелести, но сама будущая баронесса Надеждина терять ее отнюдь не собиралась и мягко, но жестко, как кошка лапой, держала графа на дистанции, не отпуская но и не давая слишком приближаться. Это был ее запасной вариант.
– Я весьма рад, что ты любишь Сашу за его достоинства, а не за титул или богатство! – князь Куракин любил откровенных женщин. – Все ли у вас хорошо? И когда порадуете меня внуками?
– Да, мерси, все идет слава богу, папенька. СашА увлечен охотой, целыми днями ездит по лесам с егерем и собаками. Но зато вечерами он так любезен…
– Охота – это дело зело доброе. Может как выедет на вольный ветер, в голове ветру поубавится. А что любезен – так это и к лучшему, как говорится совет да любовь! Надеюсь что за внуками дело не задержится…
– О, князь, мы постараемся! – Ольга покраснела еще очаровательнее.
– Надеюсь на вас! Ну ступай… устраивайся! Надеюсь, погостите неделю, не менее.
– Наверное дня три… СашА не может без охоты! Хотя мне так скучно в деревне. Я так мечтаю посмотреть, чем сейчас живет, чем дышит столица – театры, модные салоны, портные, куафюр… На это нужно месяц, но сие невозможно!
– Все возможно – было б желание! Помните – здесь вы в родном доме, не гости, а хозяева.
– Да, я даже недавно услышала премиленький стишок про ваше имение в Надеждино! – Ольга звонким голосом первой ученицы наизусть продекламировала стихи.– Здесь пристанище покоя.
Удаляся от сует,
Сам прелестно все устроя,
Здесь КУРАКИН князь живет.
Здесь не те уже забавы,
Забав имя что несут
Здесь нет блесков пышной славы,
Что тщеславный дух влекут.
Здесь природа, упражненье,
Здесь богатство дар земли.
Здесь двор тем, кто для веселья
Изо-всех стран притекли.
Здесь поля, луга и рощи,
Быть в печали не дают;
Здесь спокойно спят средь нощи,
И в забавах дни текут.
Здесь музыка, здесь катанье,
Сердоба стала Невой;
Здесь тем весело гулянье,
Что нет почести пустой.
Здесь все веселы предметы,
И в палатах, и в избе;
Здесь и песни и Арьеты,
Здесь рожок и Изабе.
Прелесть сельску здесь вкушаем,
И приятность городов;
Изъяснить что здесь встречаем,
Нет на то способных слов.
Здесь и воздух столь полезен,
Что не можно больну быть;
Здесь хозяин столь любезен,
Что нет способу грустить.
– А, помню, помню, это про мое скромное земное обиталище Алешка Копьев сочинил! А мадам Изабе знаешь кто? Настоящая маркизша, как ее князь Долгорукий звал, из Парижа! У нас ее «Изабейшей» дразнили. Приятная дамочка была, ловкая, муж на скрыпке скрыпел! Да, славно у нас там бывает, но и тут, в Санкт-Петербурге, мы повеселиться умеем… Ну, ступай, – с этими словами князь отпустил баронессу и принялся разбирать многочисленные бумаги.
А в это время дым в комнате графа уже перестал стоять столбом. Сашка Надеждин заснул поперек графской кровати с бутылкой в руках, и даже привычный к выпивке Вольдемар начал клевать носом. Делать более было нечего, ужин они благополучно пропустили и граф решил немножко пройтись по дворцу перед сном, поискать каких-либо приключений на свою графскую мыслительную или же мягкую часть тела. Дом вечерами был полон тайн и загадок. В каминных трубах свистел ветер. Часто слышалась отдаленная музыка, даже когда князь не приглашал никакого оркестра. Темные петербургские вечера навевали философские мысли.
Неожиданно он заметил женскую фигуру возле большого стрельчатого окна. При ближайшем рассмотрении фигура оказалась баронессой Надеждиной, которая как раз решила немного прогуляться перед сном, а если удастся, то и подышать воздухом. Она очень удивилась, заметив Михайлу.
– Ах, граф, это вы… какая неожиданность! А я уж было испугалась. Представьте себе – темно, свечи мерцают где-то вдалеке, и вдруг черная фигура приближается ко мне, отбрасывая разные тени…
– Представляю, баронесса… наверное вы ужасно испугались!
– Да… ужасно… ходите тут ну прямо как тень отца Гамлета… пугаете меня, бедняжку!
– Бедняжка, но вы такая стройная… ничуть не изменились… – граф почему-то смутился и даже покраснел. К счастью в темноте этого не было видно.
– Хорошо, что мы редко встречаемся! – Ольга почему-то обрадовалась. – Так вы представляете меня замечательной и милой…
– Ах, я знаю, наша встреча мимолетна и случайна! – вздохнул граф Г.
– Да, случайна!. Немедленно забудьте обо мне, граф! Сию же секунду… Забыли?
– Уже забыл…
– Ну идите… спать!!! И я тоже пойду… СашА заждался, полагаю.
Граф Г. вернулся к себе в келью… то есть в комнату, и, для вящего удобства сняв с подушки сапоги Морозявкина, с горя стал читать окончание допросных листов пророка Авеля в тайной экспедиции.
– Вопрос. Из показаний твоих и в сочиненной книге твоей усматривается дерзновенное прикосновение до высочайших императорских особ, о котором мнишь ты удостоверить, якобы то происходит от таинства, в Священном Писании содержимого и тебе чрез неизвестный глас открытого, а как таковые бредни твои заслуживают ни малейшего внимания и по испытанию тебя в Священном Писании оказалось, что ты не только о нем ни малого сведения, но и никакого понятия не имеешь, то, отложа сии неистовые нелепости и лжи, открыть тебе самую истину без малейшей утайки: 1-е) где о падении или свержении императора Петра III-го от царствования узнал, от кого, когда, при каком случае и как? 2-е) хотя ты и показываешь, что восстание государя цесаревича на ныне царствующую всемилостивейшую императрицу слышал ты от старых солдат, подчивая их в кабаке, но как и сие показание твое не имеет ни малого вида вероятности, то объявить тебе чистосердечно: где именно, как и через какие средства, при каком случае, от кого именно узнал и для какой причины спрашивал ты о свойствах Его Высочества, так как не касающегося до тебя дела, ибо в том только единое спасение твое зависит от приуготовляемого тебе жребия?
– Ответ. Есть ли Бог и есть ли диавол, и признаются ли они [следствием]?
– Вопрос. Тебе хочется знать, есть ли Бог и есть ли Диавол, и признаются ли они от нас? На сие тебе ответствуется, что в Бога мы веруем и по Священному Писанию не отвергаем бытия и диавола; но таковы твои недельные вопросы, которых бы тебе делать отнюдь сметь не должно, удовлетворяются из одного снисхождения, в чаянии, что ты конечно благосклонностию будешь убежден и дашь ясное и точное на требуемое от тебя сведение и не напишешь такой пустоши, каковую ты присылал. Если же и за сим будешь ты притворствовать и отвечать не то, что от тебя спрашивают, то должен ты уже на самого себя пенять, когда жребий твой нынешний переменится в несноснейший и ты доведешь себя до изнурения и самого истязания.
– Ответ.
1. О падении императора Петра III-го слышал он еще издетска, по народной молве, во время бывшего возмущения от Пугачева, и сие падение разные люди толковали, кто как разумел; а когда таковые же толки происходили и от воинских людей, то он начал с того самого времени помышлять о сей дерзкой истории; какие же именно люди о сем толковали и с каким намерениям, того в знании показать, с клятвою, отрицается.
2. О восстании государя цесаревича на ныне царствующую всемилостивейшую императрицу говорит, что он сие восстание разумеет под тремя терминами: 1) мысленное, 2) словесное и 3) на самом деле. Мыслию – думать, словом – требовать, а делом – против воли усилием. Сих терминов заключение и пример взял он из Библии, которую читая делал по смыслу заключения и начал описывать. Тетради его как настоятелю, так и братии были противны, и они их жгли, а сочинителя настоятель за то сажал и на цепь. Но его тревожил все тот же слышанный глас, и он решился идти в Петербург. Здесь начал он искать, кто бы ему сказал о нраве его высочества. Под Невским монастырем попался ему старый солдат, коего он не знает, и этот солдат удовлетворил его желанию. В писании своем советников и помощников не имел и бывшее ему явление признает действием нечистого духа, что и утверждает клятвою, готовя себя не токмо жесточайшему мучению, но и смертной казни.
