Питер Тремейн - Покров для архиепископа
— У него на лице выражение полного покоя, как будто он просто спит, — сказала Фидельма. — Ничто не указывает на насильственную смерть.
Врач-александриец пожал плечами.
— Может быть, он умер прежде, чем успел что-то почувствовать. Как я говорил вам, потеря сознания наступает почти сразу, если пережаты артерии… вот здесь и вот здесь. — Он показал на шею. — Кстати, вы знаете, кто это открыл? — Он увлекся, как учитель, которому не терпится поделиться своими знаниями со способным учеником. — Их впервые описал великий врач Гален Пергамский, он доказал, что по ним течет кровь, а не воздух, как считалось до него. Он назвал их каротидами — от греческого слова, означающего «лишать чувств», тем самым давая понять, что их пережатие приводит к обмороку.
Брат Эадульф весело переглянулся с Фидельмой.
— Вы знаете, я слышал, — перебил он, — что еще Герофил, основавший вашу великую александрийскую школу медицины в третьем веке до Рождества Христова, показал, что по артериям течет не воздух, а кровь, и это было за четыре века до Галена.
Корнелий изумленно уставился на него.
— Как? Вы, сакс, понимаете в медицине?
Эадульф обезоруживающе улыбнулся.
— Я несколько лет учился в Туайм Брекайне, лучшей медицинской школе в Ирландии.
— А, — кивнул Корнелий, ответ его удовлетворил. — Тогда вы, вероятно, в самом деле кое-что знаете. Великий Герофил действительно пришел к такому умозаключению, но только Гален доказал и установил это, а также дал артериям названия и описал их функцию. Кроме того, от jugulum, или ключиц, пошло название нескольких вен вот здесь, — он показал на себе. — Они несут кровь из головы, а по артериям она поступает в голову. У Вигхарда и те, и другие были пережаты. Смерть, надо полагать, наступила в считанные секунды.
Пока он говорил, Фидельма рассматривала кисти рук трупа, особое внимание обращая на пальцы и ногти. Потом выпрямилась.
— Скажите, Корнелий, вы обнаружили какие-нибудь признаки борьбы?
Медик покачал головой.
— В каком положении лежало тело?
— Лицом вниз на кровати, насколько я помню. Вернее, туловище было на кровати, а ноги на полу, как будто он перед этим стоял у края кровати на коленях.
Фидельма в задумчивости тихо вздохнула.
— Тогда давайте сейчас пройдем в его комнату. Мне важно знать точное положение тела.
Фурий Лициний кашлянул.
— Сестра, давайте я попрошу декуриона Марка Нарсеса пойти с нами? Ведь это он обнаружил труп и схватил убийцу.
На лице Фидельмы мелькнуло раздражение.
— Вы хотите сказать, он задержал брата Ронана, — мягко поправила она. — Да, пожалуйста, непременно найдите Марка Нарсеса. Идите за ним сейчас, а Корнелий проводит нас в покои Вигхарда.
Корнелий с негодованием глянул на Фидельму — почему она считает, что он станет ей подчиняться, — однако не возразил.
— Тогда — нам сюда.
Выйдя из мортуария, они пересекли двор, прошли через лабиринт коридоров и оказались в небольшом красивом дворике с фонтаном посреди. Корнелий провел их через двор внутрь трехэтажного здания с мраморными ступенями. Очевидно, это и был domus hospitale Латеранского дворца, палаты, в котором гостям Епископа Римского оказывали радушный прием. На третьем этаже в коридоре Корнелий остановился. Перед дверью стоял одинокий стражник, но он не посмел преградить путь личному медику Папы. Корнелий распахнул высокую резную дверь, и все вошли.
Они оказались в уютной передней, которая вела в спальню покойного архиепископа — красивую анфиладу комнат с высокими окнами, выходящими в залитый солнцем квадрат двора.
Корнелий направился в спальню.
Фидельма отметила, что убранство комнаты не уступает в роскоши другим залам дворца: стены были украшены дорогими гобеленами, вымощенный плиткой пол устлан коврами. Это была не обычная узкая келья, к каким она привыкла. Кровать была широкая, деревянная, украшенная резьбой на благочестивые сюжеты. Если не считать еле видной складки на покрывале, она выглядела так, как будто в ней не спали и даже не расстилали перед сном. Покрывало же лежало ровно, только чуть сбилось в изножии.
Корнелий указал туда рукой.
— Вигхард лежал ничком поперек в изножии кровати.
— Не могли бы вы точно показать, как именно он лежал?
Просьба не обрадовала Корнелия, но он все же подошел к кровати и наклонился над ней, так что его туловище выше пояса опустилось на кровать, а колени почти касались пола.
Фидельма некоторое время стояла в задумчивости.
Эадульф тоже смотрел на Корнелия и думал.
— Могло ли быть так, что Вигхард стоял на коленях и молился, когда вошел убийца и удавил его его же веревочными четками?
— Могло, — размышляла Фидельма. — Но если он молился, то четки были у него в руках, а если нет, то вокруг пояса. А убийца напал внезапно, так что Вигхард не успел опомниться… значит, веревка была уже в руках у убийцы… и ему не пришлось силой отбирать ее у архиепископа.
Эадульф неуверенно согласился.
— Могу я теперь встать? — недовольно спросил Корнелий.
— Конечно, — виновато согласилась Фидельма. — Спасибо вам, вы очень нам помогли. Думаю, что нам больше не придется вас беспокоить.
Корнелий поднялся, громко сопя.
— А как насчет тела? Его Святейшество намеревается устроить торжественное отпевание в полдень в базилике. После чего тело отнесут к воротам Метронии и предадут земле на христианском кладбище по ту сторону Аврелиевой стены.
— Похороны так скоро?
— Так принято в нашей стране.
— Здесь очень жарко днем, поэтому чем раньше похороны, тем безопаснее для здоровья людей, — сказал Эадульф.
Фидельма рассеянно кивнула в ответ. Она пристально рассматривала примятое покрывало. Затем подняла взгляд и чуть улыбнулась, обращаясь к Корнелию:
— Мне больше не понадобится видеть тело. Пусть Его Святейшество распорядится на сей счет как ему угодно.
Корнелий помедлил у дверей, словно уже не хотел уходить.
— Нужно ли что-нибудь еще…
— Нет, — твердо ответила Фидельма и вернулась к кровати.
Медик из Александрии шмыгнул носом, повернулся и вышел.
Эадульф с интересом наблюдал, как она изучает кровать.
— Фидельма, ты что-нибудь нашла?
Она покачала головой.
— Но здесь есть что-то, чего я не совсем понимаю… Что-то такое… — Она спохватилась и покачала головой. — Мой учитель, Моранн из Тары, всегда говорил: не спешите с выводами, сперва соберите все возможные данные.
— Мудрый человек, — заметил Эадульф.
— Еще бы. Иначе он не стал бы главой всех судей Ирландии, — согласилась Фидельма. Она задумалась о позе, которую показал Корнелий. — Итак, у нас есть Вигхард, который стоял или опустился на колени перед кроватью, и, учитывая время, можно предположить, что он готовился ко сну. Но что он делал: собирался снять покрывало с кровати или же преклонял колени в молитве?
Она стояла, не сводя глаз с этого места, словно искала от него озарения.
— В любом случае предположим, что он находился спиной к двери. Входит убийца, так тихо, что Вигхард даже не оборачивается и ничего не замечает, а потом — приходится предположить, что убийце удалось завладеть его четками и задушить его так быстро, что он не сопротивлялся и умер, не успев опомниться.
— По имеющимся сведениям — действительно так, — улыбнулся Эадульф. — Может быть, нам сейчас стоит увидеться с братом Ронаном и посмотреть, может ли он что-нибудь прояснить?
— Брат Ронан может подождать еще немного, — сказала Фидельма, обводя комнату ищущим взглядом. — Геласий сказал, что похищены дары, которые привез Вигхард. Ты как секретарь Вигхарда наверняка знаешь, где они хранились.
Эадульф указал на другую комнату.
— Они лежали в сундуке в прихожей Вигхарда.
Фидельма вернулась в первую комнату, также не уступавшую дворцовым покоям в богатстве и изяществе, с красивой мебелью и гобеленами. В углу в самом деле стоял большой деревянный сундук, окованный железом. Крышка была уже открыта, и было видно, что он пуст.
— Ты, наверное, знаешь, что там было?
Эадульф улыбнулся немного самодовольно.
— Конечно, я как scriba, секретарь архиепископа, обязан знать. Сразу по приезде я приступил к своим обязанностям, так что я знаю все об этом. Все саксонские королевства послали через архиепископа дары Его Святейшеству в знак того, что все они поддерживают принятое в Витби решение; эти дары символизируют то, что все королевства приняли устав Рима и Кентербери — их верховная епископия. Среди даров был гобелен, сотканный придворными дамами благочестивой Саксбур. Это супруга короля Эорсенберта Кентского, которая основала и содержит великий монастырь на острове Шеппи.
— Ага, гобелен. Что еще?
— Освиу Нортумбрийский послал книгу — Евангелие от Луки, с иллюстрациями, сделанными монахами Линдисфарна. Эадульф из Восточной Англии — шкатулку, украшенную драгоценными камнями. Вульфере из Мерсии прислал в дар колокол из золота и серебра, а Кенвал из Уэссекса — два серебряных потира, выкованных ремесленниками его королевства. И, конечно, еще был дар от самого Вигхарда.
