Паренек из Уайтчепела (СИ) - Бергер Евгения Александровна
Брэдфорд, должно быть, это заметил, так как спросил ее вдруг:
– А что скажете вы, миссис Уорд, так ли просто понять женское сердце, как уверяет в том миссис Бенсон?
– Полагаю, что... да.
Брэдфорд насмешливо улыбался, явно вкладывая в слова больше смысла, чем могло показаться.
– Значит, мистер Уорд сумел понять «механизм»? – опять спросил он. – Он разгадал вас... Аманда? Пожалуй, нам стоит у него поучиться.
Картер и Бойд тоже растянули губы в улыбках. Снисходительных к женскому мнению...
К счастью, пришло время садиться за стол, и Брэдфорд подал Аманде руку. Та приняла ее без желания... Он так явно потешался над ней в разговоре, что чувствовать расположение было сложно.
Дайана шла с Картером, миссис Бенсон – с Холтом. Бойд замыкал шествие в одиночестве...
К вящему неудовольствию девушки, усадили ее не на противоположном конце стола, как она бы мечтала, а по правую руку от хозяина дома.
– Я хочу насладиться вашим обществом в полноте, – сказал он Аманде, пододвигая ей стул. – Не так часто хозяйкой этого дома оказывается столь утонченная леди...
И Аманда не удержалась:
– Обычно ими бывают кокетки из лондонского борделя?
– Вы удивительно прозорливы, – даже не стал отпираться мужчина. – Мне нравятся юные лица за этим столом. Пусть даже и купленные... как вы. – Аманда дернулась, словно получила под дых, а Брэдфорд закончил: – Не за деньги, но все же...
Они расселись, и слуги принялись обносить их едой.
Когда они, наконец, удались, Брэдфорд, разрезая сочный бифштекс, подался слегка в ее сторону и произнес:
– Не удовлетворите ли вы мое любопытство, юная миссис Уорд: кто для вас этот мальчишка... Огден, если я верно запомнил? – Он отвел взгляд от тарелки и посмотрел на нее. – Вы, столь блистательная юная леди, и этот... констебль... Ничтожество, если подумать.
Аманда стиснула пальцы на вилке с ножом, зажатых в руке, впервые за свои двадцать лет ей захотелось применить их иначе, чем полагалось...
К примеру, всадить пять острых зубцов в холеную белую руку, невозмутимо кромсающую бифштекс.
Стереть через боль ухмылку на лице собеседника...
Заставить его замолчать.
– Он – мой друг, – сказала она. – Он помог мне в трудное время, теперь я хочу отплатить ему тем же.
– Как благородно, миссис Уорд... Я восхищаюсь подобным самопожертвованием! – Собеседник положил в рот кусочек отрезанного мяса и, пережевывая его, продолжал глядеть на нее. – Уверен, мистер Уорд тоже... восхищается вами. Не каждая девушка вашего положения станет жертвовать всем... ради отребья.
Аманда видела: он испытывает ее, нарочно говорит эти слова, чтобы увидеть реакцию. Подловить проблеск тайных эмоций, завладеть ими...
Мерзавец!
А она, увы, не могла скрыть, как много Джек для нее значит. Сердце дергалось каждый раз, как он оскорблял его... До боли хотелось выкрикнуть: «Замолчи! Ты и в подметки ему не годишься».
– Вам не о чем волноваться, Аманда, – ладонь Брэдфорда неожиданно накрыла ее правую руку, – здесь вы можете быть собой, независимо от наклонностей и пристрастий. Здесь вы можете... иметь «другом» кого захотите... Никто из нас вас не осудит! Мы знаем, что значит ходить по самому краю. Играть с огнем... обжигающим пальцы.
Аманда отдернула руку, ей показалось, она словно кролик перед удавом, введена в транс, дезориентирована.
– Я не играю с огнем, – с трудом прошептала она.
– Вы уверены? – отозвался мужчина.
И улыбка его была по-отечески доброй.
Аманду от нее замутило...
– Выпейте немного вина, вы побледнели. – Он заботливо подлил ей вина и только тогда переключился на разговор, который вели Бойд и Картер на другой половине стола.
Аманда сделала только глоток – на большее не было сил – и ощутила себя такой донельзя одинокой, что захотелось заплакать. Уткнуться в колени и выплеснуть всё напряжение этого и всех бывших до него дней...
Но плакать было нельзя.
– Чем вы сегодня нас удивите? – раздался голос Томаса Картера. – У вас всегда что-нибудь припасено. Мы в нетерпении!
Брэдфорд хлопнул в ладони, и в столовую ввезли столик с румяным, пряно пахнущим травами пирогом. Мужчина в пекарском колпаке подал хозяину нож и показал, как нужно резать... Надрезать сбоку по самому краю.
Брэдфорд улыбнулся гостям...
– Что ж, звучит весьма интригующе! – произнес, поигрывая ножом.
А потом принялся резать...
Разговоры за столом разом умолкли, все замерли в ожидании обещанного сюрприза.
И вдруг... стоило Брэдфорду поднять корку... из пирога вспорхнули несколько голубей.
Живых, кипенно-белых...
Дайана вскрикнула от неожиданности, вскочила со стула и даже в ладоши захлопала. Казалось бы, более сдержанная миссис Бенсон и та глядела на птиц, бьющихся под потолком, с нескрываемым восхищением...
– Распахните окно, – сказала она, – пусть летят, бедные птички.
Картер первым бросился выполнить ее просьбу: распахнул створку окна и отступил.
Птицы кружились под потолком, бились о стекла, не замечая распахнутого окна, и Аманда подумала, что она как эти голуби: бьется в надежде отыскать призрачный выход.
Но будет ли он, понятия не имеет.
– Вот они и свободны!
Птиц, наконец-то, выпустили на волю, и гости, растревоженные удивительным зрелищем, продолжали его обсуждать, заглядывали в пирог, гадали, как удалось такое устроить.
В конце концов все потянулись в библиотеку, где женщин ждал чай, мужчин – крепкий виски.
Дайана ничуть не смущаясь флиртовала с молодым Картером, строила ему глазки, и это казалось, мало кого интересовало.
Энджелина Бенсон лишь заметила вскользь:
– И он считает, что познал женщин... Мальчишка! – Потом обратилась к Аманде: – Как получилось, что вы оказались хозяйкой приема? Такая милая девочка... аристократка... Мне не хотелось бы...
Голос хозяина дома прервал ее речь:
– Дамы и господа, полагаю, пришло время для главного события нашего вечера! Готовы?
Миссис Бенсон пожала плечами, Холт как будто бы стал еще меньше, а Дайана и Картер как-то натянуто улыбнулись... Один Бойд казался довольным.
– Готовы, – ответил он за всех разом.
И Брэдфорд дернул сонетку.
Вошедший слуга – после Аманда узнала, что это камердинер хозяина – внес в комнату две инкрустированные слоновой костью шкатулки. Поставил обе на стол и удалился без единого слова...
– Ваш выход, моя дорогая, – обратился Брэдфорд к Аманде.
Подал ей руку и вывел к столу...
Вот он, подумалось девушке, тот самый момент...
Дэвид был прав: в Блае происходит что-то особенное.
И ей предстоит узнать, что...
– На правах хозяйки нашего маленького, почти семейного празднества, дорогая, – произнес Брэдфорд, откидывая крышку первой шкатулки, – вам выпала честь тянуть первый лот.
– Не понимаю...
В шкатулке находились сложенные квадраты бумаги: абсолютно одинаковые на вид, они казались совсем безобидными.
В чем же подвох?
– Просто выберите одну из этих записок, – не стал вдаваться в подробности ее оппонент. – Полагаю, это не сложно? – И мягко подтолкнул Аманду к столу, коснувшись холодными пальцами поясницы.
Она вытянула одну из записок.
– Хозяйка сделала первый выбор, – провозгласил Брэдфорд, забирая бумагу и помещая ее под стеклянный колпак на подносе. – Время сделать второй.
– Еще раз?
– Из шкатулки под номером два, – ответил мужчина. – Но в этот раз тянуть будут все... – И приказным тоном: – Возьмите шкатулку, миссис Уорд, и подойдите к каждому из присутствующих.
Аманда нехотя подчинилась: подняла шкатулку и направилась к миссис Бенсон, она сидела ближе всего. Лицо у нее было сосредоточенным... на шкатулке... или на выборе... Сложно сказать. Только руку в нее она опустила не сразу, как будто про себя читала молитву.
В конце концов, зажала клочок бумаги в своем кулаке...
И Аманда направилась к Томасу Картеру.
