Кен Фоллетт - Опасное наследство
Ничего не поделаешь, придется ей уехать. На самом деле она уже смирилась с этой мыслью, хотя и не признавалась в этом самой себе. Но она не собиралась ютиться в каком-нибудь современном тесном домишке в Сент-Джонс-Вуд или Клэпхеме, как Мадлен и Клементина. И вообще не было смысла оставаться в Лондоне, где ее могли увидеть те, на кого она раньше с высокомерием смотрела сверху вниз.
Лучше ей совсем уехать из страны. Только непонятно куда. В Кале жить дешево, но он находится близко от Лондона. В Париже жизнь бьет ключом, но она слишком стара, чтобы начинать все сначала в незнакомом городе. Она слышала, как люди говорили о Ницце на французском побережье Средиземного моря, где прак-тически за бесценок можно снять просторные дома со слугами и где жило достаточно много пожилых иностранцев, наслаждавшихся мягкими зимами и целебным морским воздухом.
Но даже если жить совсем скромно, то нужно все же как-то платить за дом и слугам. Без экипажа она тоже обходиться не желала. Наличных у нее оставалось не более пятидесяти фунтов. Поэтому она и попыталась приобрести бриллиантовое украшение. Девять тысяч фунтов – не такая уж большая сумма, но несколько лет на нее протянуть можно.
Августа понимала, что угрожает сорвать план Хью. Эдвард был прав. Члены синдиката согласились оплатить долги банка только при условии, что все члены семейства откажутся от всех своих личных интересов. Узнав о том, что один из Пиластеров сбежал на континент с чемоданами, полными драгоценностей, они вполне могли отказать Хью в поддержке. Впрочем, такая перспектива даже приятна – еще одна возможность насолить этому самонадеянному выскочке.
Главное – раздобыть средства. Остальное легко: упаковать все в один чемодан, доехать до пароходной конторы и заказать билет; вызвать кеб рано утром и уехать на вокзал без предупреждения. Но откуда взять средства?
Оглядевшись по сторонам еще раз, Августа заметила небольшой блокнот, по всей видимости, забытый клерком Стоддартом. Раскрыв его из любопытства, она увидела список имущества. С негодованием она читала строчки, в которых клерк оценивал стоимость всех ее домашних вещей: обеденный стол – 9 фунтов; египетская ширма – 30 шиллингов; портрет женщины работы Джошуа Рейнольдса – 100 фунтов. Одних картин в доме на несколько тысяч фунтов, но их же не упакуешь в чемодан. Августа перелистнула страницу: 65 табакерок – обратиться в отдел драгоценностей. Вот они – в шкафу, купленном семнадцать лет назад. Крошечные шкатулки, предназначенные для того, чтобы лежать в кармане, легко поместятся в чемодан. Их можно продавать по одной, по мере потребностей.
Сердце ее забилось быстрее. Вот ответ на ее молитвы, решение всех ее проблем.
Она дернула за ручку. Шкаф был заперт. На мгновение ее охватила паника. Она не знала, удастся ли ей взломать плотные деревянные дверцы или разбить толстые и маленькие стекла.
Успокоившись, она подумала о ключе. Наверное, он должен находиться в ящике письменного стола. Она выдвинула верхний ящик до конца. На глаза ей сразу же попалась книга с отвратительным названием «Герцогиня Содома», которую она поспешно отодвинула назад. Под книгой лежал серебряный ключик.
Дрожащей рукой она схватила ключик и вставила его в замочную скважину шкафа. Ключик повернулся с едва слышимым щелчком, и дверь открылась.
Августа глубоко вздохнула и постояла, пока у нее не перестали трястись руки. Потом она начала снимать одну за другой табакерки с полок.
Глава четвертая. Декабрь
I
Крах Банка Пиластеров стал самым громким светским скандалом года. Дешевые газеты наперебой писали о распродаже великолепных особняков в Кенсингтоне, о распродаваемых на аукционах картинах, антикварной мебели и бутылках дорогого порт-вейна; об отмене полугодового свадебного путешествия Ника и Дотти в Европу и о скромных домах в пригороде, где некогда гордые и всесильные Пиластеры теперь сами чистят картошку и стирают свое белье.
Хью и Нора арендовали небольшой домик с садом в располагавшемся в девяти милях от Лондона Чингфорде. Из прислуги у них была только дородная четырнадцатилетняя девушка, дочь местного фермера, которая приходила во второй половине дня проскрести полы и помыть окна. Нора, позабывшая за последние двенадцать лет, что такое работа по дому, недовольно подметала полы и готовила едва съедобные блюда, не переставая жаловаться. Но мальчикам здесь нравилось гораздо больше, чем в Лондоне, потому что они могли играть в роще за домом. Хью каждое утро ездил в Сити на поезде и продолжал заниматься делами банка, передавая имущество и активы Пиластеров синдикату.
Каждому из партнеров выделили небольшое содержание, хотя теоретически никто из них не был вправе требовать и пенса. Но члены синдиката проявили милосердие; в конце концов, они тоже были банкирами, и каждый из них в глубине души думал: «На их место мог оказаться и я». К тому же, получая содержание, партнеры охотнее помогали членам синдиката продавать имущество.
С тяжелым сердцем Хью следил за гражданской войной в Кордове. От ее исхода зависело, сколько денег потеряет синдикат, а Хью хотелось, чтобы его члены получили какую-нибудь прибыль и впоследствии говорили, что не зря взялись помогать Банку Пиластеров. Впрочем, надежда на такой результат была невелика.
Поначалу казалось, что выигрывает сторона клана Миранды. Атака его войск была хорошо спланированной и выполнена с кровожадным упорством. Президент Гарсия сбежал из столицы и скрылся в укрепленном городе Кампанарио на юге, откуда был родом. Хью пал духом. Семейство Миранда собиралось править страной как частным королевством и ни за что бы не стало выплачивать проценты по облигациям предыдущего режима. В таком случае все эти облигации на обозримое будущее превращались в бесполезные бумажки.
Но потом дело приняло неожиданный оборот. На сцене появилось семейство Сильва, объединившее небольшую либеральную оппозицию, которая выступила на стороне президента Гарсии в обмен на обещание провести свободные выборы и земельную реформу. В душе у Хью вновь затеплилась надежда.
Перегруппировавшись и получив поддержку, войска президента пошли в бой. Ситуация была патовой, обе стороны обладали примерно равными силами, как и равными финансовыми ресурсами, поскольку клан Миранды много потратил на первоначальный натиск. На севере располагались нитратовые шахты, а на юге – серебряные, но ни одна из сторон не могла обеспечить импорт или профинансировать отправку грузов. Ни один банк не желал ссужать деньги клиенту, который завтра мог исчезнуть навсегда.
Обе стороны обратились к правительству Великобритании с просьбой признать их законным правительством. Тем самым они могли бы упрочить свою репутацию в финансовых кругах. Мики Миранда, формально остававшийся посланником Кордовы в Лондоне, с утра до ночи обивал пороги чиновников министерства иностранных дел, других министерств и членов парламента с требованиями признать президентом Папу Миранду. Но пока что премьер-министр лорд Солсбери отказывался поддерживать какую-либо сторону.
А затем в Лондон приехал Тонио Сильва.
Он позвонил в дверь пригородного дома Хью в канун Рождества. Хью находился на кухне, подавая детям на завтрак горячее молоко с гренками. Нора одевалась для поездки в Лондон за покупками, несмотря на практическое отсутствие денег. Хью согласился остаться дома и позаботиться о мальчиках, так как в этот день никакие срочные дела его в банке не ждали.
Он открыл дверь сам, вспомнив, как всегда открывал дверь в домике своей матери в Фолкстоне. На пороге стоял Тонио с бородой и усами, скрывавшими шрам, полученный во время нападения на него головорезов Мики двенадцать лет назад. Но Хью тут же узнал его по морковного цвета волосам и беззаботной улыбке. Шляпа и плечи Тонио были покрыты снегом.
Хью провел своего давнего приятеля в кухню и налил ему чаю.
– Как ты меня нашел? – спросил он.
– Было нелегко, – ответил Тонио. – В твоем старом доме никого нет, а банк закрыт. Но я отправился в Уайтхэвен-Хаус и повидался с твоей теткой Августой. Она ни капли не изменилась. Твоего адреса она не знала, но вспомнила, что это где-то в Чинг-форде. Судя по тону, каким она произносила это название, ты должен жить в лагере для заключенных.
Хью кивнул.
– Не так уж тут и плохо. Мальчикам нравится. Правда, Норе приходится тяжеловато.
– А разве Августа не переехала?
– Нет. Она больше остальных укоряет меня за то, что случилось. И она же последняя из всех отказывается принимать реальность. Рано или поздно придется ей убедиться, что бывают места и похуже Чингфорда.
– Например, Кордова.
– Как там, кстати, дела?
– Моего брата убили в бою.
– Мне жаль.
– Честно сказать, ситуация тупиковая. Теперь все зависит от правительства Великобритании. Сторона, которой удастся получить его признание, получит и кредиты, на которые укрепит войска, чтобы разгромить противника. Потому я и приехал.
