Светозар Чернов - Операция «Наследник», или К месту службы в кандалах
В Карнаке присели отдохнуть. Смотрят на несверженный, подобно собратьям, обелиск. Когда-то был покрыт золотом, привезен из Асуана с извлечением на свет за семь месяцев (более 20.000 пудов). Чудо.
Вдоль дороги Луксор-Карнак изуродованные, поваленные, наклонившиеся сфинксы.
Джорджи и наследник обхаживают Пенелопу. Пападакис предупреждает Джорджи об осторожности. Ландезен пытается убедить наследника и Кочубея, в том, что она террористка, но ему не верят.
Тогда Ландезен отправляется к консулу и пытается договориться с Мустафа-агой об аресте.
Дом консула из пористого камня. Окон много и они довольно велики. Вход крыльцом в 4–5 ступеней. С крыльца стеклянная дверь и рядом два окна. Первая комната длинная, вроде широкого коридора; пол каменный, вдоль стен узкие диваны, также большой деревянный сундук; противоположная входу стена сплошная. Двери направо в кабинет и приемную, большую комнату в пять окон, два по одному и 3 по другому фасаду, кабинет консула на левантийски-европейский лад с портретами царственных особ по стенам. В кабинете книга в полстола, заменяющая всякие «дела», в ней расписываются посетители и делают записи в несколько строк, если хотят. Налево из входной комнаты две двери: первая, ближайшая к входу — в столовую, обставленную широкими турецкими диванами, а вторая в самой глубине, в женскую половину. В столовой посреди стол немалых размеров, круглый, пол аршина в диаметре (35 см).
Его превосходительство луксорский консул.
Мустафа-ага — консул России, Англии, США и Бельгии, старый, как бы поблекший негр с редкой седой бородой, с мутными, как у вареной рыбы, глазами, с расплющенным носом, лишенным вовсе носовой перегородки и несколько объеденным по краям. (Рваные ноздри?). На Мустафе-ага шаровары и халат кофейного цвета. Его сын Ахмет-Мустафа (р. ок. 56 г., мулат) обучался два года в Лондоне, и молодой племянник консула Мустафа Саид.
Мустафа-Ага был нештатным консульским агентом, последняя ступень в дипломатической иерархии на Востоке.
Высокий, красивый, видный, одетый по-европейски; цепочка с брелоками, перстни на пальцах, чистота и модный покрой жилета — русский консул.
Консульство перешло Мустафе-ага по наследству, он консулом уже 30 лет.
Угощает кофе, щербетом, вареньями.
Ахмет-Мустафа — сын Мустафы-ага, 34 года, разговаривает по-английски (учился 2 года в Лондоне). Обращается к русским как к «соотечественникам».
У Мустафы-ага также еще два сына: Мустафа-баша ибн Мустафа-баша, 24 года, и Амин-баша ибн Мустафа-баша, 22 года.
Старшему сыну 49 лет, он вице-консул (или брат?)
Люди луксорского консула частью уроженцы Судана, частью принимавшие участие в экспедиции против Махди.
Подслеповатые глаза Мустафы. Говорит, растопырив в воздухе все 10 пальцев. Отказывается арестовывать английского подданного из-за боязни скандала.
Начальник местной полиции. Полицейский: коротенькие светло-голубые курточки, обшитые золотым позументом, и того же цвета брюки; нижняя часть ноги покрыта белыми штиблетами; сапоги огромные, толстые, в руках у каждого длинная, порядочной толщины бамбуковая трость. На левом боку тесак, на голове красная феска.
Обыск в каюте Фаберовского на пароходе поводов к аресту не дает. То же самое и в номере гостиницы. Присутствует Дмитриева, руководит обыском в номере. Ландезен говорит, что с поляком надо покончить сегодня ночью, раз он и наследник встретились в одном месте, что удобно для покушения. Ландезен пытается посягнуть на Дмитриеву, но у той револьвер.
Стопроценко разговаривает с Фаберовским. Это замечает Курашкин, но никому пока не говорит, решив проверить свои подозрения.
Николай и свита вернулись к яхтам. Толпа вдоль побережья начинает редеть. Николай заехал к русскому консульскому агенту Мустафе-ага, где пили кофе. На Мустафе, при чалме и феске, было мундирное полукафтанье английского ведомства иностранных дел, украшенное звездой Меджидие 4 степени. Консул заказал особую молитву в мечети.
В Луксор приплывают на дхабии Владимиров и Эстер. Оба изрядно пьяные. Их встречает Фаберовский. Пенелопа вместе с наследником в это время приглашена к консулу. Но поляк отказывается, так как боится пропустить Владимирова.
Фаберовский с Владимировым ходят по Луксору, смотрят яму. Они встречают монаха-францисканца, поднимающегося от Нила и направляющегося к монастырю. Фаберовский спрашивает его, не видел ли он вчера, примерно в то время, когда он подал ему милостыню, кого-нибудь в районе храма. Тот отвечает, что видел служителя гостиницы, Мухаммеда. Звон колоколов к обедне вынуждает монаха поспешить. Два нищих поливают из черных козлиных мехов подобие мостовой — узкое пространство между руинами и рекой. На реке двухэтажный пароход компании Кука. Солнце садится, все кругом окрашивается в мертвенно-серый оттенок. Легкий голубоватый туман крадется за Нилом по равнине к черным, резко очерченным скалам. Из-за гор всплывает месяц. Встречаются с Курашкиным. Курашкин с Владимировым идут к нему на дхабию и напиваются, потом идут в Луксор дебоширить. Гоняют по улице кур и всячески безобразничают, пока за одной из колонн у мечети Курашкин не падает пьяный и не засыпает.
Эстер приходит в номер к Пенелопе. Та жалуется на мужа. Явившийся Волков приглашает дам на обед на яхты (уточнив, что желательно без мужчин).
Фаберовский возвращается в гостиницу и видит, что Владимирова по пути на дхабию перехватывает Дмитриева и они вместе идут к нему. В номере габонская гадюка. Он успевает заметить ее и остается жив.
После обеда в 19:00 Мустафа-ага пригласил Николая на вечер с фантазией или, как говорил Мустафа-ага, «авек ун фантазы», т. е. с танцами альмей. Николай идет тайно посмотреть на танцы голых луксорских альмей, которые считаются лучшими танцовщицами. Пападакис стоит у дверей с ружьем, охраняет Джорджи.
В Каире альмей нередко притесняет полиция и лучшие из них перебираются во время сезона туристов в Фивы.
Альмеи: надменная, стройная как пальма нубиянка, прозванная туристами «Савской царицей»; сказочная красавица арабка; нечеловечески ловкая и лишенная грации негритянка.
Сам Мустафа-ага на весь Египет славится своим радушием и пониманием в хореографическом деле. Мустафа-ага сменил форменный наряд на шаровары и халат кофейного цвета, рассаживает одних по стульям, других по диванам-тюфякам.
На полу ковер, на землю помещают масляные горелки. На полу в соседней комнате сбились в кучу музыканты, с круглой однострунной скрипкой (кэманэ), балалайкой, бубном, дудкой, лютнею и двумя небольшими глиняными барабанами (дарабуками).
Танцовщиц у Мустафы-аги много, различных возрастов и различных цветов кожи. Вайнберг упрашивает консула разрешить и ей поучаствовать в танце, надеясь соблазнить Николая. Платья танцовщиц красные с черным, почти сплошь покрыты заработанным золотом: фунтами, наполеонами, дукатами, полуимпериалами, новенькими трехрублевиками, на шее золотое монисто из монет, а с головы на спину и плечи спускается особого рода унизанная червонцами сетка. Волосы у иных заплетены во множество мелких косичек, перевитых золотыми блестками, на подбородке синеет татуировка. У танцовщиц подведены глаза и окрашены в желтое ногти, имеются жестяные кастаньетки, издающие резкий и скорее неприятный звук.
Яркая полосатая шелковая юбка и расшитая позументом куртка, одетая нараспашку поверх белой рубашки. Старухи сильно подкрашивают ей глаза и брови, покрывают смуглые щеки слоем румян, а ногти на руках разрисовывают красным хеннэ (растительным порошком).
Две из альмей (гхавази), пожилые и полные женщины, вышли на сцену последними и сели рядом с музыкантами. Остальные развязно подошли к зрителям и пожали каждому руку.
Музыканты ударили в смычки, старухи запели, закатив глаза и откинув голову назад. Танцовщицы двинулись вперед, пощелкивая и позванивая своими крохотными кимвалами. Плечи и бедра вздрагивают, ноги почти прикованы к месту. Музыка нестройная, такт отсутствует. Гавази покачиваются, вяло поднимают и опускают руки, пристально поглядывают на зрителей. Иногда переговариваются между собой, перекликаются с музыкантами, заунывно и нескладно начинают что-то напевать. Плавность движений совершенна. Ставят на голову бутылку с зажженной свечой, кружатся, сложив руки на груди, садятся, почти навзничь опрокидываются, держа темя неподвижным — и пламя едва колеблется, бутылка даже не наклоняется, кастаньеты все так же стучат. При танце танцовщицы выбивают из ковра тонкую песчаную пыль.
Затем начался танец пчелы (нахлэ). Танцующая делает вид, что ей в платье попала пчела, и старается отыскать сердитое насекомое, которое где-то жужит, но неизвестно где. Не находя пчелы, танцовщица постепенно раздевается, отряхивает и обыскивает различные части своего туалета; наконец, скинув последнюю рубашку и убедившись, что пчела давно улетела, обрадованная, предается бешеной пляске… но, спохватившись, что она раздета, спешит, однако, не сбиваясь с такта и не переставая танцевать, одеться. При этом в танце алмеи выделывали разные штуки со зрителем. По окончании, когда танцовщицы прощаются, зрители намачивают языком несколько пиастров и прилепляют на шею или лоб отличившимся танцовщицам.
