Елена Довгаль - Дело мистера Болта
Судя по настроению, которое кружилось над их столиком, словно воронье над добычей, их разговор носил явно не развлекательный характер. По их лицам было видно, как они обсуждали нечто серьезное, нечто действительно заботящее и одновременно огорчающее их. В этот момент в таверну вбежал молодой юноша и, подскочив к их столику, что-то сообщил им, что-то, предназначавшееся, видимо, только для их ушей. После сообщения, которое принес им этот вестник, я заметил, как их компания еще более поникла. Все это мне очень не нравилось, у меня было внутреннее ощущение, что все происходящее за тем дальним столиком имело непосредственное отношение к Джеку. Вдруг я увидел Шери.
— Шери! — окликнул ее я.
— А, Энтони, это ты. Какими судьбами? Соскучился по мне или по моему чудному вину? — сказала она, лукаво улыбнувшись.
— Шери, ты же знаешь, все мои мысли только о тебе, — после этой фразы девушка расплылась в улыбке, ожидая, судя по всему, логического продолжения диалога в нужном направлении.
Конечно, Шери Нортон не была той женщиной, которая готова продаться за деньги всем и каждому. Но в тоже время общение со мной на подобных началах было выгодным ей вдвойне. Как говорится, «хвала тому, кто сумеет соединить полезное с приятным». Так вот ей как раз удавалось воплощать это в жизнь. К тому же, оплачивая ее услуги, я не считал это чем-то предосудительным. Но сейчас, однако, мне было не до того.
— Шери, я ищу Джека, — сказал я, серьезно посмотрев ей в глаза.
— Джека? — изумленно переспросила она.
— Да, тебе известно, где он?
— Конечно, — ответила она, — и не только мне одной.
— Что ты имеешь в виду?
— Джек арестован, разве ты не знал?
О Боже, как же изумила меня эта фраза, кажется, все самые дурные опасения начинали воплощаться в жизнь. Сердце мое сжалось в предвкушении грядущей беды.
— Нет, я не знал. Когда это произошло, где он сейчас? — спрашивал я девушку, захлебываясь в словах от нараставшего внутри нетерпения.
— Я не знаю. Подойди вот к тем морякам, они уж наверняка тебе скажут.
Я стремительно подскочил к тому самому столику, за которым, как мне казалось прежде, дело касалось участи Джека. Увидев меня, моряки неожиданно замолчали и вопросительно уставились на мою персону.
— Я друг Джека, — сказал я им, — я ищу его.
— О, друг, да ты немного опоздал.
— Где он?
— Разве ты не слышал, друг, сегодня утром к Джеку пришли полицейские. Его обвинили в надругательстве над могилой дочки какого-то богатого сумача, а теперь еще и хотят повесить на него все убийства.
— Но как это возможно? Джек ведь…
— Вот и я говорю, как? Конечно, мы и сами знали старину Джека — и ограбить мог и в драку влезть, но чтобы убийства… нет!
— А где же его искать, куда его увели?
— Ну, я, конечно, не специалист, по тюрьмам бывать не приходилось, но думаю, что его повезут как раз на ту сторону реки, знаешь, там ведь городская тюрьма. Всех крупных преступников отправляют именно туда, ну, по крайней мере, мне так говорили.
— Эх, бедный старина Джек, — продолжали они причитать, заливая горе по другу обильным количеством вина. Поняв, что более добиться от них ничего не удастся, я вышел из таверны с твердым намерением помочь Джеку, или, по крайней мере, хотя бы попытаться это сделать. Дело шло уже к ночи, улицы постепенно пустели, но мне было просто необходимо увидеть сейчас Джека, слишком возбужден был мой юный рассудок. Я нашел свободного извозчика и уселся в повозку.
— Куда едем, мистер? — спросил он уставшим голосом — К парому, мне надо к парому, — ответил я без промедления, и повозка тут же двинулась в путь.
Добравшись до парома без каких-либо проблем, я расплатился с извозчиком, дав ему пару монет, один лишь вид которых, судя по всему, его очень воодушевил, и направился к реке. На самом пароме никого не было. Еще бы, думал я, час уже поздний, едва ли тюрьма является столь посещаемым местом, что паромщик работает здесь круглосуточно. Скорей всего, его рабочий день был уже давно окончен, и он где-нибудь спокойно почивал сном младенца.
Оглянувшись вокруг, я увидел маленький клочок света, исходивший из окна чьего-то дома. И так как других вариантов у меня все равно не было, я направился на тот самый клочок света. Подойдя ближе, я увидел небольшой домик, построенный, а точнее сколоченный из досок темно-коричневого цвета. Судя по всему, этому дому был уже не один год. Так, фасад его выглядел уже немного покосившимся, а доски, из которых он был построен, — несколько потрепанными и прогнившими. Дом был, конечно, очень бедным, и для меня как для нынешнего лондонского жителя среднего достатка, даже несмотря на мою непостоянную работу, подобная бедность была настоящим откровением.
Поднявшись на несколько ступенек, также уже дышащих на ладан, я постучал в дверь. Постояв с минуту и убедившись в отсутствии ответа, я постучал еще раз, но теперь уже кулаком и более сильно и настойчиво. В доме сразу же послышались какие-то звуки, грохот посуды, потом ругань, и, наконец, скрип открывающейся двери. В лицо сразу же ударил яркий свет фонаря, которым любезный хозяин осветил порог, направив его лучи прямо мне в лицо.
— Что надо, кто вы? — резко спросил он.
— Прошу прощения за беспокойство, мне нужен человек, работающий на том пароме, — ответил я учтиво, указав рукой в сторону старого парома.
— Ну, я это, дальше что?
— Мне необходимо переплыть на ту сторону.
— Да ты что, в своем уме? На время-то смотришь?
— Я заплачу тебе, мне необходимо попасть к городской тюрьме.
— Вот чудной человек, первый раз вижу, чтобы так рвались в подобное место.
Мы молча посмотрели друг на друга с минуту, после чего, опустив фонарь, он сказал:
— Ладно, поехали, но учти: я возьму двойную плату.
— Хорошо, — буркнул я в ответ.
Уйдя на некоторое время вглубь дома, он взял плащ, потушил свечу, стоявшую на столе, свет которой, видимо, я и видел в окне и, затворив за собой дверь, вышел на улицу. Добравшись до реки, мы взошли на паром и, оттолкнувшись веслом от берега, двинулись в путь. Лодка медленно и плавно скользила по уже ночным водам лондонской реки.
— А что же тебе вдруг понадобилось в таком месте?
— Я ищу одного человека, его арестовали сегодня утром.
— Утром, говоришь, — задумался паромщик, — постой, так утром я видел, как стража вела старину Джека.
— Джека? — переспросил я.
— Ну да, ты его ищешь?
— Да. Его. А откуда ты его знаешь?
— Ну так у нас с Джеком общая стихия обитания, — сказал он, громко рассмеявшись.
— То есть? — спросил я.
— То есть вода. Он ведь моряк, а я паромщик. Мы хорошо знали друг друга. Жаль, конечно, старину Джека. Пострадает он ни за что.
— Вот и мне жаль, — ответил я, печально опустив голову.
— Ну, и чем ты думаешь ему помочь?
— Не знаю пока, но я должен это сделать!
— Ммм… видимо, старина Джек здорово тебя выручил, если ты чувствуешь себя настолько обязанным.
— Да, он очень помог мне.
— Ну, ты то вряд ли сможешь ответить ему тем же, — сказал паромщик, продолжая тяжело грести веслами.
— Почему? — возмутился я.
— Ну, рассуди сам, городская стража так долго искала преступника, а тут такая удача им сама в руку плывет, Джек ведь совсем не агнец.
— То есть?
— Да разные за ним грешки то водятся.
Поэтому-то он так легко согласился на такую работу, думал я про себя. И провел ведь меня ходами всякими… Бедняга Джек, если бы он тогда не согласился идти со мной, возможно, сейчас ничего бы этого не было.
— А что это за ним такого водится? — спросил я паромщика с легкой надеждой в голосе — мне хотелось надеяться, что в действительности, если не считать нашего с ним преступления, ничего явно противозаконного он не делал. И если бы мне удалось уговорить мистера Рэмона помочь Джеку, это могло бы быть его спасением.
— Ну, если Джек сам тебе ничего не рассказывал, значит не надо. Скажу только то, что всех его прегрешений вполне достаточно для места на эшафоте.
После этих слов мы оба умолкли, и остаток дороги провели в тишине. На улице уже было очень темно. Вода была чистая, прозрачная и только множество опавших листьев колыхалось на ее поверхности. Где-то там, вдалеке, небо и река соприкасались поверхностями, образуя единое черное полотно, отражавшее яркие блики ночных звезд. Было уже около полуночи, я не знал, зачем я туда еду, что я там скажу. Только сейчас, немного отойдя от приступа безумства, мой разум стал все расставлять на свои места. Только сейчас я понял, что на дворе ночь, что мне нечего сказать страже, и что я ничем не могу помочь Джеку. Конечно, я не знаю, что именно имел в виду паромщик, говоря, что Джек далеко не агнец, но если предположить, что с Джеком он был знаком куда лучше, чем я, то можно было верить его словам. Внезапно ход моих мыслей был прерван скрежетом дна лодки о мель и голосом паромщика.
