Александр Арсаньев - Первое дело Карозиных
– О, прошу извинить меня, госпожа Любчинская! – Катеньке удалось весьма удачно использовать свое смущение. – Я Карозина Катерина Дмитриевна. И, верите ли, буквально очарована вашим талантом! Еще ничья игра не доставляла мне столько удовольствия.
Последние слова были произнесены Катенькой с таким жаром, что Любчинская слегка оттаяла. Она самодовольно улыбнулась и проговорила:
– Весьма польщена, однако я все еще не понимаю цели вашего визита.
– Ах, сударыня! Ну какая у меня может быть цель, кроме желания поближе познакомиться с самой талантливой актрисой Москвы! Понимаю, что подобный повод может показаться вам недостаточным для столь бесцеремонного поведения, но Дарья Ивановна говорила мне, что вы не будете сердиться на свою поклонницу.
Катенька была довольна, что так удачно ввернула имя разыскиваемой Даши. Молодая женщина надеялась таким образом перевести разговор на интересующую тему и все подробно выспросить. Однако ее надеждам не удалось сбыться.
– Какая Дарья Ивановна? – глаза Любчинской снова похолодели.
– Дарья Ивановна Беретова. Именно она дала мне ваш адрес. Мы с ней, видите ли, затевали домашний спектакль устроить, да она вдруг куда-то подевалась. Вот я подумала, что, может быть, вы сможете мне чем-то помочь.
– А какое я могу иметь отношение к вашему домашнему спектаклю? – недоуменно откликнулась Любчинская.
– Ах, нет! Не к спектаклю! Я про Дарью Ивановну вас спрашиваю. Возможно, вы знаете, где она может быть?
– А кто вам, сударыня, сказал, что я вообще знаю эту самую Дарью Ивановну? – лицо актрисы напоминало застывшую маску, и лишь в глазах Любчинской Катенька разглядела испуг.
– Как кто? Да она же сама и сказала!
– Поверьте мне, я знать не знаю никакой Дарьи Ивановны! А сейчас потрудитесь меня оставить, я утомлена и собираюсь прилечь.
– Я искренне сочувствую вашему состоянию, сударыня, но осмелюсь настаивать, так как решительно не понимаю, как такое может быть, чтоб вы не знали Дарьи Ивановны! Ведь она мне рассказывала, что вы в некотором роде дружны…
Актриса прервала поток слов Катеньки, едва сдерживая раздражение:
– Госпожа Карозина! Я повторяю, что не имею чести знать эту женщину! Вас, вероятно, ввели в заблуждение, и тогда ваше поведение можно хоть как-то извинить, но продолжать эту утомительную беседу у меня нет ни малейшего желания. Поэтому не смею вас задерживать.
– Право же, госпожа Любчинская, я не имела намерения вас расстроить, – Катенька прижала руки к груди умоляющим жестом. – Дашенька не могла мне лгать, она порядочная девушка! Да и один наш общий знакомый видел вас за кулисами вместе с Дашей совсем недавно! Может быть, вы теперь вспомните?
– С вами с ума сойти можно! Мало ли кто подходил ко мне за кулисами! Вы ведь сами признали, что я не самая худшая актриса, следовательно, и поклонников у меня много. Ну скажите мне на милость, каким образом я должна запомнить всех, кто приходит ко мне за кулисы, чтобы поздравить и выразить свое восхищение?
Дотошная визитерша порядком раздражала Любчинскую, актриса из всех сил пыталась сдержаться и соблюсти приличия, чтобы не показать как тяготит и пугает ее этот разговор. Однако Катенька была не намерена отступать:
– Ну так я вам покажу ее портрет… Как это я сразу не додумалась? Вот, извольте взглянуть. Возможно, теперь вы вспомните Дашеньку.
С этими словами Карозина протянула Любчинской вынутый из сумочки портрет пропавшей девушки. Актрисе ничего не оставалось, как взять его и изобразить внимательное разглядывание. Катенька уже внутренне торжествовала, считая, что теперь-то уж, когда ей удалось припереть упрямую актрису к стенке, та не осмелится отрицать свое знакомство с Дашей. Однако Любчинская использовала время, пока делала вид, что рассматривает портрет, для того, чтобы собраться с духом. Она вернула его Катеньке, отрицательно покачав головой:
– Нет, сударыня, я совершенно уверена, что никогда не встречала изображенную тут девушку, а, следовательно, вы зря теряете время. Я никак не могу быть вам полезна в ваших поисках.
Катенька поняла, что ничего не добьется от Любчинской. Молодой женщине не оставалось ничего другого, как только откланяться.
– Что ж, – разочарованно вздохнула она. – Прошу меня простить и смею надеяться, что вы не будете держать зла за настойчивость на свою преданную поклонницу.
Актрисе достало выдержки любезно улыбнуться Катеньке:
– Ну что вы, сударыня, как можно на вас сердиться, когда вы так искренне озабочены судьбой подруги! Я лишь сожалею, что ничем не могу вам помочь! Прощайте же.
– Все доброго, госпожа Любчинская, – попрощалась Катенька и, не удержавшись от маленькой дозы ехидства, добавила: – Надеюсь, следующая наша встреча выйдет не в пример лучше этой.
Молодая женщина в полном разочаровании покинула комнату актрисы, однако задержалась в передней, когда услышала, как Любчинская зовет свою горничную. Катенька забилась в темный угол между стеной и громоздким шкафом, рассчитывая извлечь хоть какую-то пользу из подслушанного разговора. Ей повезло, так горничная остановилась в открытых дверях, не заходя в комнату.
– Чего изволите, барыня?
– Во-первых, Поля, больше никогда не приглашай в комнаты визитеров, если ты не знаешь их в лицо, а меня нет дома. Меня могут дожидаться только те, кого я тебя сама укажу. Поняла? – строго сказала актриса.
– Как прикажете, барыня, – тон горничной был весьма виноватым, поэтому следующая реплика Любчинской звучала уже гораздо мягче:
– Сейчас же потрудись подать обед, а к шести часам приготовь мое платье, ну, то самое, ты знаешь, и накидку, мне нужно будет уехать.
– Слушаюсь, барыня.
После того, как горничная скрылась на кухне, Катенька, так никем и не замеченная, покинула свое укрытие. Она тихонько пробралась к выходу, бесшумно отперла дверь и выскользнула из квартиры актрисы.
Она намеревалась побыстрее добраться домой, но, как назло, ей не попадался на глаза ни один свободный извозчик. Катенька кляла себя на чем свет стоит за то, что не велела дождаться себя тому самому, который привез ее к дому Любчинской. Ей уже представлялся неприятный разговор с Никитой, который, конечно же, места себе не находит, не застав жены дома.
С этими невеселыми мыслями молодая женщина со всей возможной скоростью шла домой. Однако тревоги ее были напрасны, так как мужа дома не оказалось. Вместо него Катеньку дожидалась записка, присланная Никитой Сергеевичем, который, пространно извиняясь, сообщал жене о причине своего отсутствия. Профессор Карозин писал, что из Санкт-Петербурга прибыл его коллега Миронич, поэтому на кафедре было устроено внеочередное заседание. Никита Сергеевич просил жену не волноваться о нем, так как собирался после заседания отобедать с Мироничем в ресторане, а затем приватно побеседовать с коллегой и давним другом у того в номере.
Стоит ли говорить, что Катеньку такой вариант устроил как никогда. Она велела Груне подать обед, а, приступив к трапезе, задумалась о том, что же ей удалось узнать за сегодняшний день. Мысли эти никак нельзя было назвать веселыми. Чем глубже погружалась Катенька в расследование, тем больше становилось загадок. Следы главной виновницы пропажи ожерелья запутывались все больше и больше. Единственной зацепкой молодая женщина считала Любчинскую, поэтому была полна решимости проследить вечером за актрисой.
Катеньку несколько пугало это предприятие, она предпочла бы, чтобы ее сопровождал Никита, но за отсутствием мужа отступать была не намерена. Катенька призналась сама себе, что раскопать это дело ее подталкивает вовсе не желание того, чтобы Никита выиграл пари с Мальцевым, которое, право же, по здравому рассуждению она и сама находила довольно дурацким. Нет, ее толкало к расследованию собственное упрямство и азарт, который можно было считать сродни охотничьему.
Молодая женщина готова была все лавры, буде таковые последуют, уступить мужу, оставив себе лишь чувство законной гордости за собственную находчивость и ум. Ее несказанно грела мысль о том, что у нее в кои-то веки появился шанс доказать заносчивым мужчинам, что их убежденность в посредственности ума женщин была весьма далекой от истинного положения вещей.
Допивая чай, Катенька вспомнила о визитке, которую она прихватила из комнаты Любчинской. Находясь в квартире актрисы, она не успела толком разглядеть, что там было написано, но загадочные знаки на кусочке картона заставили ее забрать визитку с собой.
Катенька вынула визитку из кармана и принялась ее внимательно разглядывать. Маленький глянцевый кусочек картона был испещрен по краю загадочными символами и знаками, а в центре на неизвестном Катеньке языке было написано три слова. В том, что это именно слова, Катенька не сомневалась – ведь что еще может быть на визитке, кроме имени ее владельца?
Супруга профессора долго всматривалась в таинственные значки, пытаясь понять их смысл, однако в конце концов отказалась от бесплодных попыток. Либо Катенькиных познаний не хватало, чтобы разгадать надпись, либо этого самого смысла там и в помине не было.
