К. Блом - Кто-то дает сдачи
- Что случилось?
- Телефон,- объяснила Черстин.
- Который час?
- У вас тревога.
- Что-нибудь произошло?
- Не знаю… Просят позвать тебя.
- Алло? Да, я.- Он взглянул на часы: 22.46.- Что? Что ты сказал? Когда?!
Он тряхнул головой: может, это еще сон?
Нет. Вонзил ногти в ладони - больно.
Это был сон наяву, леденящий, жуткий кошмар.
Глава пятая
1
Мертв - вот первое, о чем он подумал, увидев его.
- Ну, как? Он жив?
Полицейский взглянул на него и кивнул.
- Да. Кажется, жив. Во всяком случае, пульс есть и рана слегка кровоточит.
- Куда его ранило?
- В затылок… Примерно вот сюда,- показал полицейский, приставив палец к затылку Хольмберга.
- По идее, он должен был сразу умереть, - тихо проговорил Хольмберг.
2
Бенгт Турен лежал на мостовой.
Вокруг стояли четверо полицейских, Севед Улофссон, несколько соседей и истерически рыдающая Соня Турен, которую Буэль тщетно пыталась увести.
- Соня, Соня…- тихо уговаривала она.- Идем…
- Он… умер,- выдавила та, стараясь вырваться из ласковых, но крепких рук Буэль, которые с мягким упорством тянули ее прочь.
Взгляд Хольмберга упал на таксу.
Собака сидела возле комиссара и, когда Хольмберг подошел ближе, посмотрела на него большими карими глазами. Вид у нее был печальный. Будто она все понимает.
- Сарделька…- вполголоса позвал Хольмберг, чувствуя себя законченным идиотом. Вся сцена казалась нереальной, и самое абсурдное было - утешать собаку.
Улофссон покосился на него, взгляды их встретились. Как же он устал, подумал Севед.
- Что-то «скорая» не едет,- сказал он.
- Вижу, что не едет. Но почему?
- Потому что все машины брошены на аварию.
- Какую еще аварию?
- Так ведь… Впрочем, откуда тебе знать. Ты же не видел. На шоссе… Жуткое дело. Неисправная автоцистерна залила дорогу маслом, и штук пятнадцать автомобилей столкнулись. Произошло это четверть часа назад. За три минуты до тревоги… из-за Бенгта. Несколько машин, видимо, загорелись… В общем, свалка…
- Без одной-то «скорой» вполне можно обойтись. Теперь понятно, почему на дороге затор…
Послышался вой сирены.
Хольмберг опустился на корточки возле Турена, пощупал пульс: слабый, но есть.
Ведь от таких ран умирают сразу, думал он, глядя, как из отверстия сочится кровь - медленно, толчками, чуть ли не с бульканьем.
Мысли вдруг обрели поразительную ясность.
- Но кто же, черт возьми?..
Они посмотрели друг на друга и разом поняли, что испытывают одно и то же чувство - ненависть.
3
Буэль наконец уговорила Соню войти в дом. Улофссон с Хольмбергом остались на улице, по-прежнему глядя друг на друга.
- Тот, кто это сделал, дорого заплатит,- тихо проговорил Хольмберг.
Подошли санитары с носилками.
- Он жив? - спросил один. Белый халат его был забрызган кровью, кровью жертв автомобильной катастрофы.
- Да,- ответил Улофссон.- Жив… Пока…
Они долго смотрели вслед «скорой», которая за поворотом набрала скорость и опять включила сирену. Человек двенадцать соседей толпились вокруг.
- Кто из вас видел, как все произошло, или что-то знает о случившемся? - спросил Улофссон.
Люди загудели, качая головами.
- Нет,- сказал, наконец, седоватый мужчина.- Я слышал только крики и плач. Сперва я подумал, что это ребенок… но звуки были до того странные, что я
выбежал на улицу посмотреть. И увидел Соню… и Бенгта… Потом вышла моя жена, и я велел ей вызвать «скорую» и полицию. А потом мы стали ждать… Это было ужасно: она стояла на коленях, уткнувшись лицом ему в спину, плакала и кричала… А собака лизала его руку… Кошмар… После подошли остальные…- Он неопределенно мотнул головой.
- Остальные соседи? - уточнил Хольмберг.
- Да,- сказал мужчина.- Они подошли… позже…
- Никто из вас не слышал выстрела?
В толпе опять прокатился гул, потом заговорил тот же человек.
- Я слышал грохот. Но ведь и тридцатого апреля, и первого мая было столько треска и грохота. Два вечера подряд сплошная пальба да фейерверки. Привыкаешь помаленьку. Я даже как-то не обратил внимания.
- И больше никто не слышал?
- Мне показалось, что звук странный,- признался молодой парень.
- Ваше имя?
- Лейф Эльмёр.
- Так что же вы подумали?
- Вроде похоже на выстрел.
- И как вы поступили?
- Выглянул наружу, но ничего не увидел, только деревья в саду.
- Вот как?
- Я живу вон там, снимаю комнату с полным пансионом. Я сидел и читал, потом услыхал грохот, подошел к окну, поднял жалюзи и выглянул. Но мои окна выходят в сад, и я в глубине души знал, что ничего не увижу. Ведь такой звук невозможно локализовать. Выглянул-то я просто из любопытства, а еще потому, что надоело зубрить… в основном по последней причине. Мне в голову не пришло…
- Все-таки что вы подумали? Ну, там, в кого-то стреляли, или?..
- Н-да.- Парень развел руками.- Не помню…
- Вы студент?
- Да, историк. Сижу, читаю, и вдруг - бабах!
- В самом деле, больше никто не слышал выстрела? По гулу голосов Улофссон и Хольмберг догадались, что звук слышали многие.
- Почему же никто не выглянул?
- Я лежал в постели,- сказал мужчина в темном халате и домашних туфлях.
- Я смотрела телевизор,- объяснила женщина в бигуди.
- Значит, никто не выглянул?
- Нет.
- Нет.
- Нет, я же не предполагал…
- Нет, я ел бутерброд…
- Нет, я только подумал: что это за паршивая собачонка там развылась…
- Сарделька?
- Да, это была она.
- Но на улицу вы не посмотрели?
- Нет.
- А вы?
- Нет… тогда нет…
- Что значит «тогда нет»?
- Явыглядывал раньше, когда закрывал в спальне окно,- сказал пышноусый мужчина, причесанный на пря мой пробор.
- Ваше имя?
- Нильс Эрик Свенссон.
- Ага… И что же вы видели?
- Так это было задолго до выстрела. Когда раздался грохот, я чистил зубы. Потом завыла сирена. Вот тогда я опять глянул в окно. Смотрю: полиция. Ну я и сказал Ивонне-- это моя жена,- что, видимо, что-то случилось, и мы вышли узнать, в чем дело.
- За сколько минут до выстрела вы смотрели в окно?
- Ну, минут за пятнадцать.
- Гм… минут за пятнадцать… И что вы видели?
- Автомобиль.
Хольмберг бросил взгляд на дорогу: машин не было.
- Какой автомобиль? Сейчас его здесь нет. Усач огляделся по сторонам.
- Правда… нет. Уехал. Нет его.
- Где он стоял?
- Вон там,- показал мужчина.
«Вон там» было метрах в пятнадцати - двадцати.
- То есть прямо перед вашим собственным домом?
- В общем, да… верно…
- А как он выглядел?
- Как выглядел? Легковой «вольво-седан» темного цвета.
- Легковой?
- Да, а что?
Улофссон и Хольмберг переглянулись.
- Забавно,- сказал студент.- Вот ведь странное дело…
- Что вы тут нашли забавного и странного?
- Извините, я неудачно выразился… Но когда я выглянул и ничего не увидел, мне послышался шум - как будто машина отъехала. Сразу после выстрела, я имею в виду.
Хольмберг достал из кармана сигарету. Раскурил ее и сделал глубокую затяжку.
- Вот как,- помолчав, сказал он.- Значит, вы говорите, что слышали, как автомобиль завелся и уехал. Если не ошибаюсь, ваша фамилия Эльмер?
- Совершенно верно.
Больше ничего выяснить не удалось.
4
- Вот так,- сказал Улофссон Хольмбергу. - Проворный народец, дальше ехать некуда… Бекман где?
- На шосЬе, там, где авария,- отозвался кто-то из сотрудников НТО.
- Боже милостивый… Пришла беда - растворяй ворота. Ты снимки сделал?
- Да.
- Подготовь чертеж и попробуй потолковать с… Кстати, кто ты такой?
- Ула Густафссон,- представился ассистент из научно-технического отдела.
- Новенький?
- Сравнительно.
- То-то я тебя не припомню, парень. Так вот, потолкуй с господином Свенссоном насчет того, где стояла машина. Выясни место как можно точнее.
Улофссон сознавал, что должен взять руководство на себя. Он же теперь старший по званию. Нежданно-негаданно.
- Кто-нибудь известил начальника полиции? - спросил он. Как выяснилось, никто этого не сделал.- Ладно. Я сам позвоню, от Бенгта.
Густафссон приступил к работе.
- Вы можете идти по домам,- обратился Улофссон к соседям.- Буду очень вам признателен, если вы это сделаете, тогда мы сможем побыстрее закончить.
Переговариваясь и ворча что-то себе под нос, люди начали расходиться.
- Если вспомните хоть самую маленькую деталь, немедленно сообщите нам,- сказал им вслед Улофссон.- Что бы то ни было… любая мелочь может оказаться
очень важной для нас.
После этого они с Хольмбергом направились к дому Туренов.
Когда уехала «скорая», Сарделька притулилась у ног Хольмберга. Он нагнулся, взял собаку на руки и понес, поглаживая по голове и тихонько приговаривая:
- Ну-ну…
Сарделька смотрела на него так, словно Хольмберг единственный в целом свете понимал ее или, по крайней мере, заботился о ней.
