Под скорбной луной - Одден Карен

Карен Одден

Под скорбной луной

Действующие лица

Речная полиция, Уоппинг-стрит

Майкл Корраван, исполняющий обязанности суперинтенданта

Чарли Дауэр, протоколист

Сержант Трент

Скотланд-Ярд

Говард Винсент, директор Скотланд-Ярда

Гордон Стайлз, инспектор, бывший напарник Корравана

«Принцесса Алиса»

Капитан Гринстед

Фредерик Бонси, старший стюард

Констебль Брискоу, пассажир

Джон Эйрс, рулевой

«Замок Байуэлл»

Капитан Томас Гаррисон

Генри Джон Белдинг, помощник капитана

Питер Даймлоу, инженер

Джон Конвей, рулевой, лоцман

Джордж Перселл, кочегар

Ма Дойл, приемная мать Корравана, проживает в Уайтчепеле

Колин Дойл, сын ма Дойл

Элси Дойл, дочь ма Дойл (сестра-близнец Колина)

Белинда Гейл, писательница и драматург

Гарри Лиш, племянник ма Дойл, живет в доме Корравана

Том Флинн, репортер из «Фалкона»

Уинторп Ротерли, член комитета по расследованию крушений

Эдгар Куотермен, глава парламентского комитета, начальник Ротерли

Мистер Вуд, сотрудник инспекции речных причалов

Лорд Бейнс-Хилл, член парламента, адвокат

Джеймс Маккейб, главарь банды «Каменщики мыса»

Тимоти Луби, идейный вдохновитель Ирландского республиканского братства

Глава 1

Лондон,

сентябрь 1878 г.

Груз прошлых лет мы несем с собой всю жизнь. Иногда это опыт яркий и заслуживающий уважения, словно лежащая в кармане новенькая монета. Порой же его хочется с себя стряхнуть, как приставшую к одежде ворсинку. Многие из моих воспоминаний вызывают лишь сожаление и стыд, и время от времени я задумываюсь: как нам удается благополучно жить, несмотря на багаж нелепых и неблаговидных поступков, которых из жизни не вычеркнуть.

Я совершил немало ошибок с тех пор, как впервые попал в Ламбет и надел форму столичного полицейского. Уж двенадцать лет минуло… Расследование убийств и розыск пропавших людей — не для тех, кто опасается раз за разом ступать на ложный след, прежде чем найти искомое. Подобные промахи возникают в результате неверных гипотез, которые, в свою очередь, основываются на недостаточном знании. Эти оплошности могут обеспечить вам несколько бессонных ночей, и все же они поправимы.

Есть ошибки и другого рода, ошибки непростительные, которые наносят вред близким людям. И уж совсем плохо, когда осознаешь свои просчеты много лет спустя. Частенько в подобных случаях уже ничего не поправить — время потеряно безвозвратно. Тяжело найти себе оправдание, когда задним числом понимаешь: следовало сто раз подумать, к каким последствиям приведут твои поступки. Урок этот не усвоишь заранее. Лишь оступившись, впоследствии представляешь цену своего промаха.

Порой, встречаясь по вечерам с Белиндой, я слушаю, как она зачитывает вслух отрывки из книги, что занимает ее мысли.

Как-то раз она пересказывала мне греческий миф о человеке, потерявшем жену из-за укуса ядовитой змеи. Музыка послужила ему пропуском в подземный мир, и там герой мифа убедил Аида отпустить любимую. Правда, бог царства мертвых выдвинул одно условие: ни сам мужчина, ни его жена не должны оглядываться, покидая загробный мир. Что же сделал глупец? Обернулся, дабы удостовериться, что супруга не отстала. Не совладал с собой, бедняга… Врата ада открылись, и женщина пропала навсегда.

С другой стороны — как не утратить самообладание, если не помнишь себя от ужаса?

Мне было девятнадцать, когда, лишившись от страха рассудка, я бежал из Уайтчепела, имея при себе лишь сумку с одежкой да горсть монет, что втиснула мне в руку ма Дойл. Улепетывал без оглядки. Вот только, в отличие от того человека из мифа, оглянуться как раз следовало.

Поступи я тогда как человек разумный, через тринадцать лет передо мной не разверзся бы ад.

Первого сентября я проснулся с восходом бледного осеннего солнца. В душе царило ощущение внутреннего благополучия. Такое случалось нечасто. Пришлось приложить усилие, чтобы вспомнить: отчего мне так хорошо? Валяясь в постели, я прислушивался к умиротворенной воскресной тишине своего маленького дома. За окном поскрипывали по булыжной мостовой колеса тележки уличного торговца, били колокола расположенной неподалеку церкви Святого Варнавы. Службы я более не посещал, однако веру в Бога не утратил. В Бога разумного и беспристрастного, хотя порой справедливое начало нашего мира меняло знак — подобно тому, как плохо закрепленный на кнехте лодочный канат вдруг разматывается, и лодка плывет в непредсказуемом направлении.

Уставившись в потолок, я с чувством глубокого удовлетворения собрался с мыслями. Уже три месяца мне приходилось исполнять обязанности суперинтенданта речной полиции. На днях мы раскрыли дело контрабандистов, совавших взятки работникам таможни. Те в ответ занижали вес груза, соответственно уменьшая сумму налога. Целый месяц я трудился без продыха, а теперь испытывал заслуженное облегчение. С моей шеи словно свалилось тяжелое ярмо — так бывало всегда после окончания важного расследования. Вчера в газетах даже отозвались о наших действиях вполне положительно. Господь не даст соврать: благожелательность публики нам требовалась как воздух.

При воспоминаниях о прошлогоднем судебном процессе о взятках в полиции я до сих пор поеживался. Как дружно проклинали тогда нас, детективов, за мошенничество… Заголовки газет кричали, как очистился бы Лондон, окажись вся наша шайка на дне реки.

А потом мы распутали случай с апрельскими убийствами на Темзе, да еще призвали к ответу контрабандистов, и отношение к полиции потихоньку стало налаживаться. Разумеется, репортажи о наших успехах содержали множество неточностей. Конечно, никто не вспоминал об утомительном следствии, ложных уликах и бесчисленных часах, проведенных на улице — так что особой достоверностью газеты не грешили. Тем не менее полиция представала в выгодном свете.

Открылась дверь соседней спальни, которую занимал Гарри. Его быстрые ноги застучали по лестнице, и я выбрался из кровати. Камин в моей комнате давно прогорел; было холодно и сыро — давали о себе знать отголоски дождливого августа.

Стоя у окна в ночной рубахе, я поглядывал на двухэтажные кирпичные домики через дорогу, стоявшие стена к стене, как и на моей стороне улицы. Золотистый солнечный свет, напоминающий цветом корочку хорошо пропеченного хлеба, отражался от окон верхних этажей, и я прищурился. Черт, приятно сознавать, что на сегодня планов нет! Ну, разве что забежать на чашечку чая к Дойлам… Совсем закрутился с расследованием и своими новыми обязанностями на Уоппинг-стрит — уже месяц не видел ни ма, ни Элси с Колином. Соскучился…

Внизу засвистел вскипевший чайник.