Ирина Волкова - Флирт с дьяволом
— Согласен, — кивнул головой Пьер. — А где мы найдём парня, который охмурит принцессу?
— Я уже думаю над этим, — с загадочным видом сказал Харитон.
* * *
Яично-жёлтая "хонда" подобрала Драчинского под Марселем. Водитель "хонды", представившийся, как Альфонс-Франсуа де Сад, сказал, что едет в Канны. Если бы водитель сразу назвал своё имя, Влад, скорее всего, не сел бы в его машину, а может и сел бы. За полтора часа, которые он провёл на дороге с поднятой вверх рукой, около него затормозила только этот автомобиль.
Услышав имя маркиза де Сада, знаменитого автора порнографических романов, увековеченного в слове "садизм" и закончившего свою жизнь в сумасшедшем доме, Драчинский вздрогнул. Удача явно отвернулась от него.
— О, мой маленький эльф! — с плотоядной улыбкой обернулся к нему Альфонс-Франсуа. — Ты не против, если мы немного поиграем?
Рука де Сада скользнула к ширинке хич-хайкера и ловко расстегнула молнию на джинсах.
Драчинский заорал и изо всех сил рванул вверх рычаг ручного тормоза.
* * *
— Мы можем поужинать в Сен-Тропе, — предложил Харитон. — Там есть отличный греческий ресторан "Дионисос". Тебе нравится греческая кухня?
— Только без козьего сыра, — ответил Пьер. — Ненавижу козий сыр.
— Вот и отлично. Заодно сиртаки послушаем, — сказал Ерофеев.
— Смотри! Какой-то парень голосует на дороге! — указал пальцем Большеухов. — Кто же его здесь подберёт на скоростном шоссе?
— Только не я, — усмехнулся Харитон.
Чёрный "порше" вихрем промчался мимо Драчинского, обдав его струйкой выхлопных газов. Неожиданно Харитон резко вдавил в пол педаль тормоза.
— Ты что, спятил? Какого чёрта ты так тормозишь? — возмущённо воскликнул Пьер. — Если бы не ремень безопасности, я бы головой лобовое стекло выбил!
— Ты видел, что было написано на майке у этого парня? — спросил Ерофеев.
— Какое мне дело до того, что там написано? — раздражённо ответил Большеухов. — О господи, у меня теперь от этого ремня синяки на рёбрах останутся!
— Там было написано: "Я — агент КГБ", — не обращая внимания на его жалобы, многозначительно произнёс Харитон.
— Ну и что? — не понял Пьер. — По чекистам соскучился?
— А то, что он русский, — объяснил Ерофеев. — Это судьба!
— Какая судьба? Ты о чём? — недоумевал Большеухов.
Влад Драчинский бодрой рысцой бежал к так неожиданно затормозившему автомобилю, молясь о том, чтобы в нём не оказалось ещё одного маркиза де Сада.
— Подбросите в Канны? — задыхаясь, спросил он.
— Подбросим, сынок, подбросим, — по-русски ответил ему Харитон.
* * *
Эжен Карданю ударился об угол письменного стола и тихо выругался. Единственная комната его крохотной квартирки была настолько узкой, что передвигаться по ней, не натыкаясь на мебель, было не простой задачей, и бёдра Эжена всегда были в синяках. Эжен ненавидел свою квартиру, с окнами, выходящими в крошечный внутренний двор с серой бетонной стеной. Кроме того, рядом с его домом проходила железнодорожная ветка, и каждые десять-пятнадцать минут квартира заполнялась гулом проходящих поездов, а посуда на полке вибрировала и противно дребезжала.
Карданю отошёл в дальний угол комнаты, взял в руки маленькую латунную стрелу от игры "дартс" и, тщательно прицелившись, с силой метнул её в цель. Остро отточенный наконечник глубоко вонзился в левый глаз Ренье, принца Монако, портрет которого был приклеен к мишени тремя полосками прозрачного "скотча".
Эжен нехорошо усмехнулся, радуясь удачному броску.
— Монако больше не существует, хотя ты ещё не знаешь об этом, принц Ренье, — сказал он. — Но скоро ты об этом узнаешь.
Эжен Карданю работал кассиром банка "Сентраль франсез" в крошечной деревушке под Авиньоном. Это был маленький лысый человечек в больших круглых очках, под которыми его водянистые серые глаза казались огромными и выпуклыми, как у лягушки. Глядя на его тощую неуклюжую фигурку в дешёвом старом костюме, на его сутулую спину и нервную слегка подпрыгивающую походку, никто не заподозрил бы, что в этом скромном и незаметном банковском служащем течёт кровь Капетингов, и что он является прямым потомком незаконнорожденного сына легендарного французского короля Филиппа Четвёртого Красивого.
Тем не менее в жилах Эжена действительно текла королевская кровь. Его отец, Поль Карданю был богатым банкиром, владеющим несколькими домами в Париже, и огромным поместьем в окрестностях Ле-Плеси-Патэ, расположенным в двадцати километрах к югу от столицы.
Детство Эжена было безоблачным и прекрасным. Он резвился на просторах поместья, а десятки слуг были готовы выполнить любое его пожелание. Он был бойким и красивым мальчуганом, привыкшим к комплиментам и к всеобщему обожанию.
Несчастье случилось, когда ему исполнилось восемь лет. Поль Карданю ухитрился за одну ночь спустить в Монте-Карло всё состояние семьи и остался должен казино около двух миллионов франков. Пытаясь поправить положение, Поль похитил из фондов банка пять миллионов франков в надежде отыграться и всё вернуть, но и эти деньги отец Эжена оставил в княжестве Монако.
Банк заявил о пропаже денег, а Поль пустил себе пулю в лоб.
Разразился страшный скандал. Всё имущество семьи Карданю пошло с молотка, знакомые отвернулись от них, близких родственников у них не было. Три месяца спустя мать Эжена умерла от гнойного перитонита, и мальчика отдали в сиротский приют.
Эжен подрос, закончил бухгалтерские курсы и устроился работать в банке в богом забытой провинции. Зарплата была маленькая, и большую её часть съедал ипотечный кредит на покупку квартиры, несмотря на то, что квартира была маленькой, неудобной и дешёвой. Но это уже не волновало Карданю. Даже если бы его жилище было в десять раза больше, оно всё равно не сравнилось бы с поместьем в Ле-Плеси-Пате, а жить в другом месте он не хотел.
Эжен вёл замкнутую жизнь аскета. Он был старательным, хотя и не хватающим звёзд с неба работником. Начальство ценило его и доверяло ему. Всё свободное время Карданю посвящал исследованию своей генеалогии. Ему было стыдно за себя. Его предки были богатыми и знаменитыми людьми, способствовавшими процветанию Франции. А что сделал он? Ничего! Ровным счётом ничего.
Эжен так и не женился. Он настолько стыдился себя самого, что не хотел иметь наследников. Он ни разу в жизни не сходил с девушкой в кино, он никогда никого не целовал. Его жизнь казалась одним сплошным поражением. И единственным виновником его несчастий была крохотная полоска суши в два квадратных километра, расположенная на берегу Генуэзского залива. Княжество Монако, маленькое суверенное государство с его проклятыми игорными домами.
Карданю ненавидел всё, связанное с Монако и Монте-Карло. Когда по телевизору передавали новости о Монако, он принципиально переключался на другую программу. Но однажды он прочитал заметку в журнале, которая перевернула его жизнь.
Эжен узнал, что между Францией и княжеством Монако существует соглашение о том, что если в роду правящей династии Гримальди не будет прямых наследников, и династия прекратит своё существование, Монако автоматически потеряет свой суверенитет и войдёт в состав Франции.
Прочитав это, Карданю почувствовал, как у него перехватило дыхание. В его сознании словно вспыхнул ослепительный свет. Его унылая бессмысленная жизнь осталась позади, как воспоминание о затянувшемся ночном кошмаре. Эжен понял, что он был избран богом для Великой Миссии. Он, потомок Филиппа Красивого, войдёт в историю, как человек, присоединивший Монако к Франции. Чтобы осуществить это, достаточно было просто уничтожить наследников Ренье де Монако.
* * *
Жозефина Мотерси-де-Белей погладила пальцами воронёную сталь пистолета. Это был миниатюрный австрийский пистолет "Литтл Том" калибра 6,35мм. Такую опасную игрушку было нетрудно спрятать под платьем в набедренной кобуре, или под брюками в кобуре, пристёгивающейся к лодыжке.
Графиня подошла к зеркалу и, подведя губы ярко-красной помадой, прицелилась из пистолета в своё отражение.
— Паф, паф, — произнесла она, делая вид, что нажимает на курок, — и ты труп, мой великолепный Луиджи, мой темпераментный итальянец, посмевший изменить мне с этой вульгарной, размалёванной, как рождественский торт, горничной. Жозефина Мотерси-де-Белей не прощает измены.
Если бы Пьер Большеухов увидел в этот момент свою жену, он бы ни за что на свете не узнал её. Вместо высохшей пятидесятивосьмилетней старухи в огненно-рыжем парике в зеркале отражалась красивая породистая брюнетка лет сорока с осиной талией и дразнящим изгибом округлых бёдер.
О том, что она умерла, графиня узнала совершенно случайно около двух недель назад. Прочитав в газете о своей смерти, графиня была так потрясена, что в течение получаса глушила шампанское на террасе кафе в Сан-Ремо, а затем решила, что раз уж ей суждено было погибнуть, то она непременно должна воскреснуть в совершенно новом обличье, как Феникс, восставший из пепла.
