Дарья Донцова - Третий глаз-алмаз
– То, что сидит в моей гардеробной, не маленькое и не белое, – выдавила я из себя. – Наоборот, оно громадное, черное, жуткое…
Манюня заморгала, дверь спальни распахнулась, и появились Кеша и Зайка, оба в голубых халатах.
– Сто раз говорила, не читай на ночь ужасы, – завела Ольга.
– Съеденный в большом количестве шоколад нарушает сон, – зевнул Аркадий, – а в соединении с орехами кешью и вовсе получается гремучая смесь!
– У нас что-то случилось? – всунулся в спальню Дегтярев.
Маша потрясла сачком.
– Альберта удрала, проникла в мамину гардеробную.
– Альберта? – изумился полковник. – У нас гости?
– Мыши, – пояснила Маруся, – белые.
– А-а-а! – взвизгнула Зайка и села в кресло, поджав ноги.
Аркашка закатил глаза.
– Хватит, время уже позднее, давайте спокойно разойдемся.
– Вы оставите меня с чудовищем? – возмутилась я. – Там монстр! С клыков у него капает пена! Когти полметра! Зубы как у акулы!
– О боги, – простонал Кеша. – Мать, признайся, тебе надоели детективы, ты стала увлекаться ужастиками?
– Он там, – показывала я пальцем в запертую гардеробную.
Аркадий распахнул створку.
– Ну и… – начал он и вдруг заорал: – Эй! Стой! Не двигаться!
– Мыши! – вопила Зайка, кутаясь в халат. – Мыши! Вау!
– Ноги на ширину плеч, руки за спину, большие пальцы вверх, встать, упереться лбом в стену, идти ко мне медленно, – заверещал Дегтярев, – неповиновение приравнивается к побегу. Шагать спокойно, стоять смирно!
Я вздрогнула. Может, криминальная ситуация в нашей стране изменится в лучшую сторону, если менты начнут изъясняться на понятном всем языке. Как можно выполнить отданный Дегтяревым приказ: «Шагать спокойно, стоять смирно»?
Но чудовище поняло полковника, оно выползло из шкафа с поднятыми руками.
– Амара! – ахнула я. – Что ты делаешь в моей спальне?
– Это кто? – воскликнули Зайка и Кеша.
– Только негров нам не хватало, – неполиткорректно высказался полковник. – Гастарбайтер из Замбии!
Амара затрясся.
– Минуточку внимания, – заявила я, – знакомьтесь, это Амара. Он временно поживет у нас в доме, поможет по хозяйству, ведь так?
Парень закивал:
– Очень, очень, очень хочу вам помочь! Мне велели слушаться… быть благодарным… я готов на все…
– Просто хижина дяди Тома какая-то, – хмыкнул Кеша. – Неужели в Москве трудно найти… э… э… женщину средних лет, хорошую повариху и уборщицу? Мать! Зачем…
Тут Аркадий прикусил язык, а Амара воскликнул:
– Я все умею! Мне приказали вам понравиться!
– Замечательно, – выдохнула я. – Теперь объясни, зачем ты влез в шкаф, и разойдемся.
– Кролик велел погладить платье, – прошептал парень и втянул голову в плечи. – Быстро, он опаздывает.
– Кто? – хихикнула Зайка.
– Кролик, – еще тише ответил Амара.
– Вот здорово, – потер руки Аркадий, – смена литературных декораций. Имели роман Гарриет Бичер-Стоу, получили «Алису в Стране чудес». У нас, оказывается, проживают быстро плодящиеся длинноухие! Мне нравится такой поворот событий! Весело в доме!
– Хочешь сказать, что ты встретил в коридоре кролика, который велел привести в порядок его костюм? – откровенно веселилась Зайка.
– Нет, – Амара слегка приободрился. – Маша сказала: «У нас запущенное хозяйство, но начать надо с платьев кролика, он вечно опаздывает, орет по утрам. Если ты шмотки отгладишь, мы спокойно поспим, бери утюг и вперед. Очень истеричный кролик!» Я испугался, пошел искать платья, заблудился, открыл комнату, решил, что это кладовка…
– Ты принял мою спальню за чулан? – возмутилась я.
– Здесь очень много вещей, – заморгал Амара, – человеку столько не надо, и они разбросаны. А потом дверь заскрипела, я испугался и влез в шкаф.
Зайка опять противно захихикала, а негр продолжал:
– Я подумал, вдруг это кролик идет, он мне по морде надает! Маша предупредила, он – может! И тут… вы…
– Ясно, – кивнул Дегтярев, – у нас все как всегда, ничего нового! Единственное, что мне хочется узнать: Марья, где припадочный длинноухий? Ты приволокла из академии очередную жертву лабораторных исследований? Надо предупреждать! Я не готов к встрече с безумным кроликом! Я его уже боюсь! Сегодня он требует выглаженное платье, завтра прикажет приготовить на ужин жаркое из Хуча!..
– Ни о каких кролях речи не было, – стала отбиваться Маруська, – только о мышах! Самая вредная Альберта – она выскочила из домика.
– А-а-а… – не преминула завизжать Зайка.
– Я в два счета поймаю беглянку, – потрясла сачком Маня.
– Давайте уточним ситуацию с кроликом, – попросила я. – Откуда он взялся, почему ходит по нашему дому и требует выглаженных платьев? Амара, отвечай!
– Не видел, не слышал, не знаю, – затряс головой домработник. – Маша мне сказала! Кролик псих! Истерик! Капризуля!
– Я? – подскочила Маня. – Ты что ел на ужин? Поганки или мухоморы?
– Нет, – чистосердечно ответил Амара, – чай пил, с печеньем. Ты сказала про кролика!
– Никогда, – топнула ногой Маруська.
– Да, – настаивал парень, – у меня замечательный слух.
– Лучше бы у тебя был такой же замечательный ум, – опустилась до оскорбления Маня.
– Эй, эй, тишина в зале, – прогремел Кеша, – у меня возникла интересная версия. Амара, ты уверен, что было произнесено слово «кролик»?
Парень размашисто перекрестился.
– Да.
– Именно «кролик»? – по-адвокатски занудно уточнил Аркадий.
– Да, – стоял на своем Амара.
– Может, Зайка? – спросил Кеша и сделал серьезное лицо.
– Точно! – хлопнул себя по лбу негр. – Зайка! Верно! Но какая разница? Что кролик, что заяц – однофигственно.
– Ну, я пошел, – мигом сориентировался Дегтярев и шмыгнул в коридор.
– Это же одно и то же, – растерянно повторил Амара.
– Не совсем, – пискнула Маша и стала отступать к двери.
– Очень даже «не совсем», – давясь смехом, уточнил Кеша. – Зайка в доме живет.
– Да? – наивно удивился Амара. – А нам в школе вроде наоборот говорили: кроликов в клетках разводят, а зайцы по лесу скачут.
– Некоторые в Ложкине, в коттедже, устроились, – не выдержал Кеша и поспешил на выход.
Не успели брат с сестрой убежать, как Зайка избавилась от временного паралича, медленно встала и, глядя на меня, грозно произнесла:
– Значит, тут появилась истеричная крольчиха, из-за которой никто не может нормально выспаться? Психопатка постоянно орет и скандалит?
– Я здесь ни при чем, – в подтверждение своих слов я замахала руками, – ни слова не произнесла!
– Ладно, – протянула Ольга, – я сделаю выводы.
Дверь хлопнула о косяк, Зайка удалилась, я села в кресло. Ну и ну! Интересно, что она сделает с Аркадием? И каково придется Мане?
– Случилась неприятность? – робко осведомился Амара.
Я кивнула.
– Из-за меня? – парень посерел.
– В некотором роде да.
Амара сжался в комок.
– Извините, простите, я не хотел, исправлюсь, больше никогда…
– Послушай, давай договоримся, ты у нас задержишься на месяц…
– Не выгоняйте меня, – чуть не зарыдал домработник.
– Ты у нас задержишься на месяц, – повторила я, – и при этом будешь молчать.
– Совсем? – ужаснулся Амара.
– Говори поменьше, всем лучше будет, – вздохнула я. – Если возникнут проблемы, обращайся только ко мне. Больше ни к кому.
Глава 6
Большую часть ночи я потратила на поиски книги, но так ее и не обнаружила. Скорей всего, придя из сада, я кинула сброшюрованные листы на подоконник, в пачку газет, предназначенных на выброс, а Ирка отволокла прессу на помойку. Я лишилась возможности с карандашом в руке прочитать «Десять негритят» и еле-еле дождалась утра, чтобы позвонить Рите Аморади.
– Алло, – бодро отозвалась знакомая.
– Надеюсь, не разбудила тебя! – обрадовалась я. – Это Даша Васильева, прости за слишком ранний звонок.
– Я всегда встаю в шесть, – отрапортовала Аморади, – пробежка, душ, здоровое питание, надеюсь дожить до пятисот лет.
Если Риту не перебить, она будет говорить без умолку, поэтому я задала вопрос:
– Ты по-прежнему преподаешь в музыкальном училище?
– Увы, родители не научили доченьку ничему полезному, – заерничала Ритка, – убивать, воровать, брать взятки я не умею! Приходится на скрипочке пиликать. Трень-брень.
– Тебе знакома фамилия Гинзбург? Юрий Гинзбург. У него есть дочь Варвара! Он композитор.
– Юрий… Юра… ах Юрка! Но какой же он музыкант! Пиликалка! Господи! Вот времена настали! Если человек ходил два года в музыкальную школу, а потом стал писать кретинские песенки типа «Ла-ла-ла – ты мой навсегда», он уже считается композитором. Фу! Юрка лабух! Цзынь-брынь! Но теперь время посредственностей, чем тупее, тем дороже!
– Ритуля, мне не нужна оценка творчества Гинзбурга. Расскажи мне о нем в общих чертах. Пожалуйста.
– Ха! Он педик! Это всем известно! Не секрет.
