Полина Дельвиг - Тупиковое звено
— Так занятия с сентября начинались, а до этого надо была как-то дожить. — Титаевский покачал головой. — Я же говорил — не поймешь.
— Извини. — Молодая женщина приложила руку к груди. — Больше перебивать не буду. Позвала она тебя в деревню и что дальше?
— И я согласился. Подумал: помогу людям по хозяйству, сам хоть немного отъемся… Ну вот, приехали мы к ее родителям, а там! Не дом, а прямо какой-то рог изобилия. Оксана хозяйка прекрасная, но даже она своей матерью не сравнится. Я тогда подумал, что попал в рай. Представь: перины пуховые, от еды стол ломится, комната своя… Ну и Оксана, конечно. Ты фигуру ее видела?
— Я видела, — вздохнула Даша.
— А я вот тогда женщину первый раз увидел.
— В смысле…
— В нем.
«Плохи мои дела, — мелькнула в рыжей голове мысль. — Ни фигуры, ни темперамента, ни кортопляников. Про возраст и говорить не стоит».
— А как же ее родители вам разрешили сразу, вместе… Ну ты меня понял.
— Потому и поженились. Не скажу, что они были счастливы, но Оксанка как уперлась руками в бока — и все. Она у них одна, свет в окне, да еще будущая великая пианистка. В общем, свадьбу через две недели сыграли. Единственное просили — с детьми повременить, все боялись, что дочь институт бросит.
«Странно, — подумала Даша. — Должно вроде наоборот быть. По идее надо было заставить каждый год рожать».
— Понятно. Значит, дом — полная чаша. Почему же тогда решил с ней разойтись. Пампушек, наконец, наелся? Или была причина повесомее?
— Повесомее, — Титаевский рассмеялся. — А ты ехидная! Думаешь, как только у меня появились деньги, так сразу и жену решил бросить? Нет, дело было совсем в другом.
— А в чем?
— У нас взгляды на жизнь разные. Оксана считает, что главное — это все в дом. А я по привычке своей детдомовской так и не научился делить на свое и чужое. Ну и воспитание разное… В общем, не сложилось…
— Не сложилось. — Даше отчего-то вспомнились слова бабушки о том, что Вельбахи никогда по одному разу не женятся. — Ладно, не переживай еще встретишь свою единственную.
— Ты так думаешь? — По тому, как глухо прозвучал голос, Даша поняла, что сказала что-то не то.
— А разве нет?
— А разве да? Мне ведь теперь разводиться никак нельзя. О, черт, чуть не проскочил…
Богдан так резко повернул руль, что Даше пришлось вцепиться в дверную ручку.
— Почему это тебе нельзя больше жениться? — спросила она, переводя дух.
— А разве тогда я смогу получить наследство?
— А разве для тебя это так важно?
Профиль Титаевского оставался неподвижным, и только напрягшиеся желваки показывали, что происходит внутри.
— Да, для меня это очень важно.
— Вот как. — Даша отвернулась. Ей вдруг стало неприятно. Неужели все свои таланты и душевные силы этот человек потратит на поиск еще более мягких перин?
— Да, важно. И тому есть две причины.
— Какие?
— Первая, уж не знаю по важности или еще почему, естественно, финансовая. — Заметив, как дернулся уголок губы спутницы, Богдан горько добавил: — Напрасно усмехаешься. Ты, я полагаю, никогда не знала, что такое бедность.
— Почему же не знала? — Все так же холодно возразила Даша. — Первое время после развода я жила только на хлебе с водой.
Богдан качал головой.
— Это ты сама с собой в свободу играла. Как бы бедно ты ни жила по сравнению с предыдущей своей жизнью, у тебя всегда была крыша над головой и родители, которые в случае необходимости накормят, напоят, подарят новые туфельки или плюшевого мишку. Рядом с тобой всегда были люди, готовые руку отрезать ради того, чтобы их доченька просыпалась с улыбкой на устах. И только поэтому ты можешь выбирать, какой тебе быть сегодня: бедной или богатой. И окружающие у тебе относятся соответственно — он и не смотрят на то, сколько у тебя сейчас, они знают, сколько ты стоишь в принципе. А мне никогда, слышишь, ни-ко-гда! никто ничего не дарил. И все, что у меня есть сейчас — квартира, машина — добыто такой кровью, что даже вспоминать об этом не хочется. И по большому счету для меня это предел, потому как — возраст!
Заметив, что брови спутницы удивленно поднялись, пояснил:
— Да-да, возраст. У танцоров, как у женщин, не успел — все, другого шанса никто не даст. Но вот приходишь ты и сообщаешь — отныне я могу иметь все, что пожелаю. Надо только с женой помириться..
— А вторая причина?
Даша решила покончить с этой темой. Где-то в глубине души она признавала справедливость всех сказанных слов, но все равно стремление получить чужое, как всегда, вызывало у нее отрицательные эмоции.
— Вторая причина, может, менее понятная, но, наверное, все-таки более важная. Еще в детдоме я мечтал, что когда-нибудь и у меня появится семья. Я понимал, что никогда это не будет, как у остальных — мама, папа, дедушка с бабушкой. Не будет праздников, когда за столом собираются и старики, и дети, и все это твои близкие, родные, те, кому можно довериться целиком и полностью. Но я очень этого хотел, я просто бредил этим многие, многие годы… И вдруг я не просто получаю семью, я получаю прошлое. — От волнения у Титаевского перехватило дыхание. — Да ради этого я готов помириться не то что с Оксаной, с самим чертом!
Он замолчал и только дворники мерно щелкали, сбивая мокрый снег с лобового стекла.
Даша смотрела сквозь дрожащие полоски воды. Может, и вправду не стоит так категорично судить об окружающих? Прав Полетаев: у каждого своя правда, у каждого свое представление о счастье, о любви, о семье… Но тут же в груди вспыхнул яростный протест: да как же можно так рассуждать?! Разве она сама так поступила бы? Никакая сила в мире не заставит ее жить с нелюбимым человеком! Никакие деньги, никакие родословные не станут адекватной наградой за ту душевную пустоту, которая возникает, когда до твоего лица дотрагивается чужой.
Неужели в их жилах течет одна и та же кровь? Она осторожно посмотрела на Богдана. Его профиль был аристократичен и красив. Это удивительно, но красивые люди редко выглядят жадными или глупыми, они всегда просто красивы.
— Все, мы приехали. — Титаевский выключил двигатель и выдернул ключи из замка зажигания. — Паспорт не забыла?
— Нет, нет, он всегда при мне. — Даша похлопала по сумочке.
Она все еще медлила.
— Ты что-то хотела сказать? — Титаевский уже взялся за ручку двери.
— Да. — Наступал ответственный момент. Даша протянула руку и словно гребнем провела по густым каштановым волосам. — У тебя очень красивые волосы.
От неожиданности Богдан смутился.
— Ты это серьезно?
— Конечно, серьезно. Ты вообще красивый. — Теперь следовало как можно быстрее выйти из машины и спрятать добытый для анализа материал в заранее приготовленный конвертик. Сжатая в кулак ладонь могла привлечь внимание. — Ну что, идем?
— Идем, — Титаевский выглядел озадаченным. Он ничего не понял. — Только мне показалось, что ты…
— Что — я? — Даша спрятала кулак в карман.
— Нет, значит, просто показалось. — Он тряхнул головой. — А как ты думаешь, если бы мы с тобой поженились, бабушка наверняка бы нам все завещала?
От неожиданности молодая женщина едва не выронила свою добычу.
— Мысль интересная. Но не актуальная, — попробовала она отшутиться и выскользнула из машины.
— Почему? Вот разведусь с Оксанкой и на тебе женюсь. —
Титаевский закрыл машину, подошел к Даше, приподнял ее голову за подбородок и заглянул и глаза.
— Очень мило, — пробормотала молодая женщина. Поскольку руками она отмахиваться не могла — в одной были зажаты волосы, в другой сумка, то просто отвела голову. — Только я пока замуж не собираюсь.
— Даже если это будет выгодно?
— Даже если у меня третья нога вырастет.
Богдан рассмеялся, подбросил ключи на ладони и широко улыбнулся:
— Дай мне только время и деньги, а потом посмотрим, что ты скажешь.
Глава 37
1
Утро началось суматошно. Оксана пыталась накормить ее варениками, Богдан ежесекундно спрашивал, не забыла ли она чего, взялали паспорт, билет… А Даша, чистя зубы, натягивая штаны и причесываясь одновременно, благодарила Бога, что вчера не поленилась и с экспресс-доставкой отослала два из пяти выдранных у племянника волосков на адрес лаборатории.
Поглотив-таки пару вареников, она запила их кофе, расцеловалась с Оксаной, пообещав писать и звонить, и поспешила вслед за Богданом к машине. Времени добраться до аэропорта оставалось впритык.
2
— Ваши документы, пожалуйста.
— Пожалуйста.
Молоденький пограничник внимательно изучал предъявленный паспорт:
— Вы гражданка России, — полуутвердительно, полувопросительно произнес он.
— Да.
— И летите из Украины в…
— С Украины, — автоматически поправила Даша и посмотрелась в стекло.
«Надо было хоть немного подкраситься. На приведенье похожа».
Человек в погонах поднял глаза:
