Дмитрий Щеглов - Наследник мухи Цеце
– Ага, фаршированный, только уткой!
– Что…о?
– А в утке, зашит ананас!
Мой новый дружок смотрел на меня как на небожителя.
– Вот бы попробовать!
И тут я совершил тактическую ошибку. Мне бы пригласить его на торжества, посадили бы нас двоих отдельно, где-нибудь на кухне, а я, хорошо не подумав, сказал:
– А может быть она сначала жареного поросенка достанет!
Плохо я был воспитан. Приглашением с моей стороны не пахло, поэтому тут же, я получил наглядный урок гостеприимства от своего нового дружка.
– Ты постереги козу пока, а я напьюсь, и если хочешь, тебе тоже воды принесу!
Отказаться стеречь козу у меня духа не хватило, ведь товарищеский порыв Данилы дышал благородством, в отличие от моего поведения.
– Хочешь, и магнитофон вашим занесу, скажу, что ты сейчас придешь!
– Занеси!
Магнитофон, магнитолу можно было и не отдавать, но пусть лучше мать, и особенно бабушка успокоятся, увидев эту электронную ценность на месте. Я согласился.
– Только ты недолго!
– Я, пулей!
Данила ускакал, а я остался один на берегу озера. Потекли томительные минуты ожидания. Сначала я посматривал в ту сторону, где скрылся Данила, а потом мне пришла в голову странная идея рассмотреть ту медаль, которой была премирована коза. Почему-то я подумал, что она должна висеть у нее на шее. В Москве многие собаки так ходят, увешанные медалями. Одну ошибку только допустил я, мне не надо было с собой брать палку.
Крадучись я пошел по тропинке, и в том месте, где было слышно, как она жевала, я раздвинул высокую траву. Коза насторожилась и подняла голову. Если бы я был одет, так же просто, как мой новый дружок, коза может и не испугалась. А тут с приличной дубиной в руках, на нее смотрел незнакомый человек. Как смотрит несчастное животное на чуждый ей, человеческий мир и видит его? Знакомые, босоногие мальчишки для нее олицетворяют цивилизацию, а я, разодетый пижон, наверно показался ей голодным неандертальцем. Все незнакомое вызывает страх. Чтобы не попасть на пылающий костер прапрачеловека, перестраховщица коза взвилась в высоком прыжке.
Такой прыти от нее я не ожидал. Побежала она вглубь бывшего озера. Мне бы дураку остаться на месте, а во мне проснулся охотничий азарт. Схватив наперевес, наподобие копья палку, я погнался за козой. Мне казалось, что если я ее один раз хорошо достану, она тут же присмиреет и вернется на прежнее место. Отбежав метров на пятьдесят, коза вскочила на небольшой взгорок, и остановилась. Сделай то же самое, шепнуло мне вещун-сердце. Однако, проснувшийся во мне инстинкт первобытного охотника гнал меня вперед. Я даже не сбавил хода.
На взгорке, неприметная тропинка, по которой я бежал, круто разветвлялась. Когда я вылетел на холм, голова козы мелькала далеко влево от меня, но не это было самое страшное. Кинетическая энергия, набранная мною, толкала меня вперед, туда вниз, где, стесав отвесно стены небольшого холмика, зияло небольшое, заболоченное блюдце. Обрывчик, так себе, одно название, метра два в высоту, упадешь, не разобьешься. Побалансировав секунду руками, я начал медленно заваливаться вперед.
Мысль, посетившая меня в этот исторический момент, была ленивая и образная. Я увидел себя как бы со стороны. Вот летит человек, одетый парадно, весь в белом, накрахмаленном, головою в грязь. Спрашивается, что ему тут нужно, если на юбилей приехал? Это в кино, пленку назад открутят, раз и человек снова на обрыве стоит, а здесь реальная действительность приняла меня в свои зловонные объятия.
Остановившаяся невдалеке коза с удивлением смотрела на своего преследователя, враз поменявшего цвет с белого на черный. К неброским тонам она видно привыкла, потому что спокойно отвернула голову, махнула хвостиком и защипала траву. Легкий моцион ей пошел на пользу, а вот я, вылез из грязи, на черта похожий. Что дальше делать, я не знал.
Показаться в таком виде дома у деда с бабкой ни в коем случае нельзя. Опозорю мать с головы до ног. Но и торчать тут посреди этой грязи, какой смысл. Я поплелся на ту полянку, где меня оставил сторожить козу Данила. У меня была уверенность, что мой новый дружок обязательно найдет выход из этой пакостной ситуации.
Беда, говорят, не приходит одна. Не успел я раздеться и разложить на траве выходную одежду от болотного кутюрье, как над моей головой зазвенел колокольчиком девичий голосок.
– Мальчик, это ты олимпионик?
– Кто?
– Данила мне сказал, что ты победитель московских олимпиад. Вот хотела с тобой познакомиться! Задачку, ты не мог бы мне решить?
Я поднял голову от земли. Небесное создание протягивало мне ручку и тетрадь.
– Меня Настей звать! – представилась она. – А тебя Максим – я знаю. Данила, просил передать, что он скоро будет, и что у вас сначала подавали жареного поросенка, а только потом гуся. Бабушка твоя, его не отпускает, в пример остальным ставит, какой он честный.
– Чего честный? – не понял я.
– Ну, как же, – стала объяснять мне Настя, – ты сидел, сидел, забыл магнитофон, и пошел себе дальше, а он нашел и домой его вам принес. Вот они его за честность и угощают… А ты в грязь наверно с обрыва упал?.. У нас многие туда падают, особенно ночью, пьяные…Ты не волнуйся, – успокоила она меня, – сейчас ваши еще немного посидят и выйдут на озеро прогуляться.
Горе мое было неизбывно-жгучим. Если бы у меня была сейчас возможность, я бы утопился. Так изгваздать, свою единственную выходную одежду. А ведь мы еще не фотографировались. Больше всего мне было жаль мать, переживать она начнет сильно, что я такой непутевый у нее.
– А вон и Данила идет! – обрадовалась девочка Настя.
Мой новый дружок шел торопливым шагом. Лицо его светилось как масляный блин.
– И ты тут уже! – недовольно буркнул он, увидев Настю. – Чего приперлась тупица?
– Сам двоешник!
Он увидал мою грязную одежду и без слов понял, что случилось.
– Ладно, не переживай, – успокоил он меня, – придется снова театр устраивать! Пошли отсюда скорей!
– Куда?
– До телефонного аппарата. Какой номер у твоей бабки?
– 33-3-34.
– Хорошо, хоть знаешь, а то у людей пришлось бы узнавать.
У него с собой оказался жетон. Он о чем-то пошептался с Настей, и та согласно кивнула головой. Данила набрал подсказанный мною телефонный номер, сдавил пальцами себе кадык, и когда на том конце сняли трубку, стал без передыха гудеть в трубку.
– Спасибо вашему мальцу спас мою девочку окаянная где лазиит мать сейчас придет с ума сойдет ваш мальчик немного грязный но это ничего встречайте героя!
А в это время в унисон ему Настя повизгивала и жиденьким голоском причитала тоже без перерыва:
– Папа не бей! Папа не надо! Папочка, больше не пойду туда! Ой папа. Я сама все отстираю.
Один голос наложился на другой, но можно было понять, о чем идет речь. Данила повесил трубку.
– Теперь можешь спокойно идти домой и говорить, что ты спасал девочку.
Дядья и дед попивая водочку посмеивались в усы, знакомясь со скроенным на скорую руку героическим эпосом, а женщины ахали и охали, выспрашивая подробности. С того дня много воды утекло, но клянусь, второго такого прохиндея, как Данила, я нигде больше не видел.
И вот теперь, он предлагает мне испробовать на рыбалке халявную надувную резиновую лодку. У нас с ним есть один небольшой секрет. Сейчас, мы его испробуем на практике. После того, как восстановили плотину, и по новой налили озеро, мы с Данилой стали заядлыми рыбаками.
Как обычно ловят рыбаки рыбу? Сядут на берегу, прикормят место, закинут удочки и ждут пока клюнет. Или на лодке выедут на середину озера, свесят удочки и снова надеются на удачу. А у нас с Данилой рыбалка поставлена не научную основу. Как-то раз, после того, как снова наполнили озеро и в нем появилась рыба, мой дружок заходит ко мне и выдает мне под большим секретом, что кругом дураки, а он один умный.
– Вся рыба в озере собирается в той яме, где ты Макс, как свинья выделался. Только там и больше нигде. Там у рыб своя тусовка. Пословица даже есть такая, «рыба ищет – где глубже, человек – где лучше», – убеждал он меня. – Там ее ловить надо и больше нигде!
– С чего ты взял? – конечно, не поверил я ему.
– В книжке одной прочитал, рыба на зиму залегает в ямы, штабелями. Штабель карпа, штабель плотвы, потом штабель судака и, наконец, сверху штабель из осетров. Осетр – царь рыба, не пристало ему под плотвой подстилкой быть.
– Книжку покажи! – пристал я к нему.
Естественно, никакой книжкой и не пахло, а разговор насчет ямы он подслушал, у рыбаков-москвичей. Один другому сетовал, что не знают они рельеф дна, где ямы, иначе без рыбы отсюда не уехали бы.
– А ты Макс на всю жизнь запомнил, где яма! – припомнил он мне давнюю историю нашего знакомства.
Идея – идеей, теория – теорией, а все познается на практике. Хрестоматийный критерий истины – бесценный личный опыт. Взяв закидушку, мы пошли на озеро. Кто не знает, что представляет собой это простейшее орудие рыбного лова, объясню. На обычном шнуре висит несколько поводков с рыболовными крючками. Снасть на резинке забрасывается в озеро метров на пятьдесят-семьдесят с помощью грузила, а при поклевке периодически проверяется. Так вот, идея Данила состояла в том, чтобы попасть грузилом в центр той глубокой ямы, где я принимал грязевые процедуры.
