Наталья Александрова - Алмазная принцесса
Выслушав все это, да еще после бессонной ночи, Татьяна Степановна почувствовала себя так плохо, что едва не упала в обморок там же, в коридоре казенного учреждения. Дежурный пожалел ее, дал воды запить лекарство и бесплатный совет – самой обзванивать все городские больницы: мало ли – племянницу машина сбила или имело место ограбление с членовредительством, человек без сознания лежит, а личность установить не могут.
Вот как помогли.
– А что же вы хотели? – прервал ее дядя Вася самым милицейским голосом. – Такой порядок…
Очень мне не понравился его голос и взгляд. Еще бы гражданкой Татьяну Степановну назвал и протокол допроса на столе разложил! Человек к нам за помощью обратился, а у нас и слов нормальных для него нету! Никакого сочувствия!
Три дня Татьяна Степановна провела за телефоном. Ничего, конечно, не выяснила, отвечали везде в больницах не слишком вежливо, приглашали приехать в морг и смотреть там неопознанные женские трупы. Она не решилась – чувствовала себя очень плохо. Съездила только в магазин цветочный, в «Виолетту» эту самую, узнала, что Таня в тот день пораньше с работы ушла и вроде бы кто-то на машине ее встречал. И все, больше никаких сведений. Директриса шипела и плевалась, как кобра, сказала, что она Окуневу и так бы уволила, потому что недисциплинированная и в последний день ей нахамила.
Татьяна Степановна совсем пала духом и сегодня утром отправилась в милицию. Заявление они взяли, но Татьяна Степановна поняла, что вряд ли милиция чем-то поможет. Только пообещали вызывать, если труп подходящий найдут, вот и все.
Посетительница вздрогнула и обхватила себя руками, как будто внезапно потянуло холодом, как из морга. Бонни, недовольно ворча, поднял голову.
Так я и знала! Этот паршивец выпустил на юбку-джерси солидную порцию слюны. Костюмчик был еще довольно приличный… Ну что же, теперь не будет!
Татьяна Степановна находилась в таком подавленном состоянии, что не заметила пятна на юбке, а Бонни тут же как ни в чем не бывало улегся обратно.
– Так что вы от нас хотите? – нарушил дядя Вася затянувшееся молчание.
– В милиции Таню какой-то шалавой представили, – пробормотала Татьяна Степановна, – не знаю, может, и есть такие девицы, которые могут с места сорваться и загулять на неделю, никого не предупредив, но только не моя племянница. Мать ее воспитала не то чтобы в строгости, но по-человечески, Таня всегда ей звонила, если задерживается. А тут – четвертый день ни слуху ни духу.
– Она вам не говорила, может, собиралась куда? – спросила я, переглянувшись с дядей Васей.
– Никуда она не собиралась, но нервничала очень, – призналась Татьяна Степановна, – так что мое сердце не на месте. Не иначе плохое что-то случилось с Танечкой моей…
Снова промокнула она слезы на глазах.
– Есть у вас мысли какие-нибудь на этот счет?
– Тут и думать нечего! – сказала Татьяна Степановна, видимо, на что-то решившись. – Он ее и убил!
– Да кто же? – скучным голосом спросил дядя Вася.
– Да муж ее бывший, Валерка! Окунев Валерий Петрович! – отрапортовала посетительница.
– Та-ак… – тихонько протянул дядя Вася, – приплыли.
И вызверился на меня – мол, говорил же, чтобы не соглашалась на встречу с полоумной теткой, вон сколько времени зря потеряли. Мало ли что с ее племянницей случилось – в России, по статистике, каждый год тридцать тысяч людей бесследно исчезают! Жалко, конечно, но тут никакая милиция не поможет, а мы уж тем более.
– И зачем, по-вашему, ему понадобилось убивать бывшую жену? – Я тоже испытала некоторое недоверие к словам нашей гостьи. – Из-за квартиры, что ли?
– И ничего подобного, – невозмутимо ответила она, – вовсе не из-за квартиры. Он как ушел, сразу выписался, да и прописан был без права на жилплощадь. А только она про него что-то знала и могла помешать свадьбе с той подружкой-то, которая увела его.
– Да что она про него знать могла? – усмехнулся дядя Вася. – И потом, кто брошенным женам верит? Уж они-то, ясное дело, такого наговорят, лишь бы нагадить напоследок…
– Вы так говорите, потому что подробностей не знаете, – Татьяна Степановна упрямо поджала губы, – там случай непростой…
Она поерзала на стуле, настраиваясь на долгий рассказ, дядя Вася тяжко вздохнул, сообразив, что отвертеться не удастся. Только Бонни не шелохнулся, за что я была ему благодарна – пока хоть вопрос об измазанном костюме не стоял на повестке дня!
Сестра Татьяны Степановны Лида была женщиной скромной, тихой и малообщительной. С людьми сходилась трудно, зато если уж дружила, то крепко и преданно. Лида рано уехала из отчего дома в Острове – поступила в институт, вышла замуж за парня со своего курса, да так в городе и осталась. Но это уж потом произошло, а пока, как приехала Лида в Петербург, так подружилась с девчонкой из своей группы. Были они не разлей вода, вместе все пять лет провели, вместе и замуж выходили, попросили в загсе в один день расписаться. И пошла у них дружба семейная – вместе все праздники отмечали, вместе в отпуск ездили. Но это потом, когда дети подросли, а родились у обеих подружек детки с разницей всего в один месяц, и обе девочки. Молодые мамы часто вместе гуляли, так что дочки их тоже подружились, считай, раньше, чем заговорили, – с колясочного возраста.
Шло время, Лида с мужем тяжелым трудом заработали от завода квартирку двухкомнатную, дочка Танечка росла всем на радость – красивая, послушная и ласковая. У Лены, подружки-то Лидиной, все не так гладко оказалось. То есть материально-то жили они гораздо лучше, родители Лене помогали, квартиру кооперативную построили, машину купили, гарнитур мебельный финский. Жить бы да радоваться, вот только с дочкой были проблемы.
Сначала-то никто ничего не замечал – просто все, что маленькой Танюшке легко давалось, Оленьке приходилось долго добиваться. Тут надо должное матери ее отдать, Елене, уж она-то все силы дочке отдавала, работу бросила, себя ребенку посвятила. Выправилась девочка, в школу пошла, училась не так чтобы хорошо, но и не на двойки. Ну мать, конечно, и тут в первых рядах – все учительницы у нее обласканы, всем подарочки к праздникам или еще какие услуги оказаны. Но все равно непросто было с Олей – некрасивая она росла, нелюдимая и злая. Ребята в школе ее не любили, подруг не нашлось. И взрослый-то человек не сразу поймет, что у ребенка что-то с психикой не в порядке, а уж детям-то как объяснишь… Очень Елена по этому поводу переживала, да и то сказать – какая мать за свое дитятко душой не болеет? А которой все равно, так та не мать, а кукушка…
В этом патетическом месте Татьяна Степановна остановилась передохнуть и отхлебнула остывшего чаю. Дядя Вася уже устал возмущаться и делать мне страшные глаза, теперь он смотрел покорно и только вздыхал изредка, как верблюд, нагруженный поклажей.
Я поерзала на стуле – уж больно издалека посетительница начала свой рассказ, этак мы и до ночи до сути не дойдем. Ой, может, прав был дядя Вася, когда советовал мне не соглашаться на встречу!
Татьяна Степановна передохнула и продолжала рассказ под мерный храп Бонни, который удобно устроил голову у нее на коленях и уютно прикорнул.
Одна Танюшка находила с Олей общий язык. У нее характер добрый, светлый, всегда ко всем с улыбкой, Оле многое прощала, даже если та ее и обидит ненароком. Понимала, что давняя дружба дороже мелких обид. Елена это очень ценила и Танюшку всячески привечала, старалась, чтобы девочки почаще виделись. То в выходные их за город везет, то в театр на детский спектакль. То просто в кафе мороженого поесть да в скверике погулять.
Лида всегда Танюшку отпускала, тем более что у нее беда к тому времени случилась – муж пить начал. Сначала все в командировки ездил, а работал он наладчиком каких-то там сложных приборов. Командировки долгие да дальние, это тебе не в Москву на денек прокатиться да по магазинам побегать. Там, в захолустье, развлечений по вечерам никаких, вот мужики и пьют – от тоски по семье.
Вот с этого все и началось. Сначала в командировках, потом и в городе стал попивать. Лида не то поздно поняла, не то скрывала, стеснялась родных. Потом уж… отвратить его от этого дела стало невозможно, тут не Лидин характер нужен был, мягкий и уступчивый, а железный. И то вряд ли помогло бы, потому что муж-то слабый оказался на спиртное. Другой пьет всю жизнь – и ничего, работает потихоньку, а Лидин муженек быстро с водки на бормотуху перешел, а как с работы его выгнали – так и настойкой овса не брезговал. Совсем опустился, из дому вещи таскал, и вот как-то в пьяной драке проломили ему голову бутылкой.
– Обычное дело, – вставил дядя Вася, – самое распространенное преступление.
– Да не в том дело! – отмахнулась Татьяна Степановна. – Там никто эту драку и не расследовал, потому что участников было трое и они вообще ничего не помнили.
Лидин муж пролежал неделю без сознания, а потом профессор сказал, что нужно делать операцию, а то он таким и останется – без движения и без речи. Шансов, говорит, мало на благоприятный исход, однако операция сложная, студенты на ней поучатся. Так и сказал: пускай, говорит, от алкаша польза хоть какая-то будет.
