Ирина Павская - Мужчина-вамп
— Убийца! Подлец!! Я знала, я чувствовала, что этим кончится! — Она замолотила кулаками по его груди, пытаясь дотянуться до лица. — Где моя дочь? Где Кира?!
— Лена, Лена… — Подлубняк крепко обхватил женщину руками, прижал к себе. Но она вырвалась и снова с рыданиями набросилась на него:
— Ты ее убил, грязный развратник! Ненавижу! Будь ты проклят!! Кира, доченька… — Тут силы покинули приезжую, и она тяжело осела на землю.
Я не стала дожидаться конца душераздирающей сцены и шмыгнула на свою территорию. Сердце и без того колотилось как бешеное. А крики у сгоревшей усадьбы то затихали, то усиливались вновь. Любопытные жители из соседних домов опять повыскакивали на улицу, боясь пропустить халявный спектакль, но вскоре послышался шум отъезжающих машин. И все стихло. Через час возле пожарища лишь гордо вышагивал дядька Федор, покрикивая на проходивших мимо односельчан:
— Идите! Нечего тут…
— Федор, ты чего командуешь? — Острая на язык баба Маня остановилась перед мужиком, уперев руки в бока.
— Мне Алексей Михайлович поручил его добро сторожить. А то здесь много охотников до чужого. Вмиг все растащат. Эти… как их… мародеры!
— Да какое добро-то! Все сгорело подчистую.
— Мало ли какое, — туманно ответил Федор, косясь на черный двор.
— И много он тебе отвалил за такую службу? — завистливо спросила баба Маня.
— Сколько ни отвалил, все мое. Иди давай отсюда!
— Ишь нанял надсмотрщика! — зло прошипела баба Маня мне через забор. Наверное, она втихаря все-таки думала покопаться в недогоревшем имуществе Подлубняка, как, подозреваю, и другие жители Петушков, и помеха в лице Федора ее сильно напрягла. — Слышали, что жена-то кричала. Дескать, сам хозяин поджигатель и есть.
— Баба Маня, она не называла его поджигателем, — вступила в разговор Зойка.
— A-а, все едино! — махнула рукой баба Маня. — Раз обвиняла, значит, было за что. А Кольку-дурака забрали, — добавила она неожиданно тихим голосом.
— Как забрали?
— Очень просто. Пришел участковый наш, — пояснила она, — и еще какой-то городской. Колька-то пьяный в сарае валялся. Растолкали его кое-как — и в машину. Люся кидалась заступаться, не виноват, мол. Да какое там! Уволокли. А она лежит теперь, сердешная, пластом в избе и воет. Конечно, мужик он был никудышный. Прямо скажем, хлам, а не мужик. А все равно жалко. Дети без отца остались.
— Так разберутся, если он не виноват, — неуверенно высказала предположение Зоя.
— Как же, разберу-утся! — ехидно парировала баба Маня. — Все, считай, пропал Колька! А может, и поделом! Может, от его рук дом сгорел, и девчонка погибла, — бабка кивнула в сторону бывшего коттеджа. — Экое злодейство!
Она по-мужицки сердито сплюнула в серо-черную пыль и заковыляла прочь.
День прошел безрадостно. Чтобы хоть как-то занять себя, мы в конце концов перебуровили все грядки и сделали генеральную уборку в избушке. Но от традиционного вечернего чая все же решили не отказываться.
Накрыли, как всегда, на веранде и пили ароматный настой молча, глядя, как солнце падает за реку. Я первой нарушила печальное безмолвие:
— Знаешь, Зоя, не нравится мне вся эта история с пожаром.
— Господи, Сима, а кому она нравится!
— Понятно, происшествие ужасное. Но я не в этом смысле.
Если бы у моей подруги были уши, как у сторожевой собаки, то они непременно встали бы сейчас чуткими столбиками. Ложка с медом не дошла до рта, зависнув на половине пути.
— Ну, выкладывай!
— Видишь ли, Зоя, — начала я осторожно, — прошлой ночью мне не спалось.
Хорошее начало для детективной истории. Подруга замерла, как под гипнозом, и вся превратилась в слух.
— Мне не спалось, и я вышла на улицу. И тут услышала, что к дому Подлубняка вроде бы подъехала машина. По-моему, это был «Опель» Алексея Михайловича.
— Ты видела автомобиль? — быстро спросила Зойка. Ни дать ни взять — следователь.
— Кажется, да.
— «Да» или «кажется»?
— Да. Кажется…
— Ну-у, Сима! — Подруга с шумом перевела дух и облизала ложку. — Заметь, ты трижды употребила слова, выражающие сомнение и предположение: «вроде бы», «по-моему» и «кажется». А я-то и в самом деле уж подумала, что ты видела поджигателя.
— Если б я видела поджигателя, то сейчас давала бы показания у следователя, можешь не сомневаться. И все равно — не нравится мне эта история.
— А может, Кира и сама виновата. Неосторожное обращение с огнем, например. — Зоя выудила из банки очередную порцию меда.
Я усмехнулась:
— Ну да, уснула в пьяном виде с непотушенной сигаретой во рту. Нет уж! Если сразу появился подозреваемый, значит, милиции очевиден поджог. Только подозреваемый ли подпалил дачу — вот в чем вопрос.
— Ага! — Зойка нарочно сделала глубокомысленное лицо. — Все ясно. Подлубняк приехал ночью и собственноручно сжег загородный дом обалденной стоимости. Притом вместе с дочерью.
— С падчерицей.
— Какая разница! И так понятно, что это полная чушь.
— Разве я настаиваю, что приезжал именно Подлубняк? Возможно, машина была только похожа. Но она была.
— Это ровным счетом ничего не значит. Думаю, что в данном случае твоя хваленая интуиция тебя подводит. Так что не бери в голову. — Подруга поднялась и стала убирать со стола грязную посуду.
Мне оставалось только меланхолически молчать. Я ведь не сказала Зойке, что накануне своей страшной гибели юная обитательница коттеджа с кем-то ругалась по телефону. И уж точно не с пьяным Колькой. С Мальвиной. И неведомая Мальвина, похоже, ей угрожала. Хотя, возможно, это тоже просто совпадение.
Пора было укладываться спать. Я пошла чистить зубы и чуть не свалилась с крыльца, запнувшись о ведро с водой. Моя напуганная подруга втихаря выстроила у порога целую батарею заполненных емкостей. Я только головой покрутила. А если сегодня ночью будет потоп? Надо бы на всякий случай плот сколотить. Вот тебе и тихое сельское бытие!
Мы долго ворочались, прислушиваясь к разным таинственным шорохам, на которые раньше и внимания не обращали. Но прошедший день был слишком бурным и утомительным. Зою, как всегда, сморило первой, за ней, наконец, уснула и я.
Мне снилось нечто неясно-тревожное. Неприятное чувство во сне было таким сильным, что я проснулась. Пыталась вспомнить сновидение, но суть уходила, оставляя лишь томительное ощущение беспокойства. Я полежала, безрезультатно пытаясь вновь задремать. Было непривычно душно, как перед дождем, хотелось пить. Так, вода в чайнике. Чайник на веранде. Хочешь не хочешь, а придется вставать.
Сегодняшняя ночь была спокойной. Не то что вчера. Запах гари почти развеялся, звезды сияли, цветы благоухали. Я напилась и почувствовала, что спать совсем не хочется. На воздухе было свежей, чем в доме, приятней. Я посидела немного на крыльце и вдруг неожиданно для себя решила взглянуть на сгоревшую усадьбу Подлубняка. Это было, конечно, странное желание, но что-то внутри шептало мне: «Раз уж ты не спишь, взгляни, все ли там спокойно». Хотя что там могло быть неспокойного? Федор с вечера демонстративно устроил себе лежанку из старого тряпья прямо у калитки, собираясь всю ночь честно гонять сельских мародеров. Вряд ли кто-то полезет наживать себе позор и неприятности из-за пары уцелевших плошек. Тем более ночью, когда среди обгоревших остатков дачи и не разглядеть ничего. И тем не менее я вышла на дорогу и тихо двинулась в сторону бывшего дома Алексея Михайловича. Ничего особенного, просто гуляю, дышу ночным прохладным воздухом, уговаривала я сама себя.
До пепелища оставалось всего чуть-чуть, когда возле кирпичного ограждения в траве мелькнул желтый огонек. Я застыла как вкопанная. Не хватало нам здесь еще «огней святого Эльма». Огонек погас, потом опять возник и метнулся в сторону, выхватив из тьмы часть стены. Это было похоже на луч фонарика. Хрустнуло разбитое стекло, и желтое пятно исчезло. Точно фонарик! Кто-то осторожно обходил усадьбу, шаря лучом по траве. Федор? А чего ему таиться? Наоборот. По логике вещей, борец с любителями чужого добра должен был производить как можно больше шума. Еще и в колотушку постукивать на манер ночного сторожа. А человек с фонариком крался осторожно и явно не хотел, чтобы его заметили.
Фонарик опять вспыхнул, светлое пятно заскользило по земле. Нет, это не был мародер. Неизвестный, казалось, что-то искал у забора. Я до рези в глазах вглядывалась в темноту, но не могла ничего разобрать. Надо было подойти поближе. Стараясь даже не дышать, я сделала несколько маленьких шагов и… черт! Нога попала в невидимую выбоину, и я, словно мамонт в охотничью яму, рухнула на дорогу. По крайней мере шума произвела не меньше. Ох, как некстати!
— Кто там? — послышался встревоженный голос из-за калитки. — Эй, у меня ружье. Счас как пульну!
Это проснулся новобранец вневедомственной охраны. Смотри-ка, ружьем грозится. Я не испугалась. Ружья у Федора никакого нет в помине. Однако хуже было другое. Фонарик в ту же секунду погас, и раздалось быстрое легкое шуршание гравия. Таинственный человек убегал от коттеджа в сторону леса. Я вскочила и кинулась за ним, игнорируя боль в ободранной коленке. Конечно, я не сумасшедшая. У меня и в мыслях не было поймать убегающего. Еще чего! Неизвестно, с какими намерениями он тут шатался и чем могут закончиться тесные контакты с ночным визитером. А рассмотреть его хоть немножко стоило. Но силы были неравны. Я начала отставать и, наконец, остановилась ввиду явного преимущества лидера гонки. А он тем временем вылетел на поляну. В неясном холодном свете, льющемся с неба, я успела разглядеть высокую стройную фигуру в брюках. Последний рывок — фигура нырнула в темную чащу леса и растворилась там без следа.
