Дарья Калинина - В погоне за бурным сексом
Кое-как сполоснувшись в кухне под струей воды, Леся отправилась на боковую.
— Вот моя кроватка! — счастливым голосом пробормотала она. — Как хорошо! Черт!
Последнее восклицание относилось к Золотцу, который тоже устроился вздремнуть и выбрал для этих целей именно Лесину кровать.
— Пошла прочь, скотина! — прошипела Леся, ничуть не заботясь, что перед ней кот и самец к тому же.
Золотце зашипел в ответ, протестуя. Он явно не привык, чтобы к нему обращались в таком тоне. И возмущению его не было предела. Особенно он разозлился, когда Леся, не слишком церемонясь, схватила жирного котяру за шкирку и, осторожно поддерживая под толстую попу, пересадила его на кресло.
— Тут тебе тоже будет удобно!
И что вы думаете? Золотце поблагодарил ее и, свернувшись калачиком, задремал? Ничего подобного! Злобная животина взметнулась под потолок. И с диким воем стала носиться по стенам, потолку и шкафам, роняя все, что только можно было уронить.
— Что тут у вас происходит?!
С этим воплем в спальню ворвалась Дульсинея с намотанным на голове тюрбаном. В нем Леся опознала свое лучшее махровое полотенце. Розовенькое, оно было украшено нежнейшей вышивкой и стоило такую астрономическую сумму, что Леся сама долго не могла поверить, что все же купила его. По этой причине полотенце было совершенно новое. Леся даже сама еще ни разу не решилась его использовать. А тетка решилась! И халат взяла! Ее, Лесин, халат! Махровый! Розовый! В тон полотенцу! Тоже очень и очень дорогой!
— Кто обидел мое Золотце? — разорялась тем временем тетя Дуля. — Кто посмел расстроить крошку? Кто этот жестокий человек?
Кот говорить не умел. Но Леся готова была поклясться, что если бы умел, то заложил бы ее по полной программе. Он по натуре был скандалист, ябеда и гадина. И хотя животных Леся любила, но этого негодника возненавидела лютой ненавистью. И, кажется, взаимно.
Тетя Дуля наконец поймала кота. И прижала к своей необъятной груди. Золотце выпустил когти и впился ими в грудь хозяйки. А на груди-то был халат Леси! Дорогой и махровый. И Золотце запутался в густой махре своими кривыми когтями.
— А-ай! — взвыла тетка Дуля, когда до нее достали когти ее Золотца.
Кот от ее крика еще больше испугался, задергался и… В общем, когда его удалось снять с тети Дули, то халат смело можно было выбрасывать на помойку. Или в крайнем случае использовать вместо мохнатой швабры.
— Я куплю тебе новый халатик, — пообещала тетя Дульсинея. — И прости мое Золотце. Обычно он ведет себя вполне прилично. Наверное, это долгая дорога его утомила. Сейчас я его посажу в клетку и мы с тобой получим передышку.
Уладив эту проблему, тетка с племянницей дружно смазали йодом глубокие царапины, оставленные Золотцем. И неожиданно почувствовали друг к другу нечто вроде симпатии. Во всяком случае, Леся почувствовала. Тетка была толстой, не слишком умной, обожала своего вредного кота и свалилась ей словно снег на голову, но при этом… Ведь зачем-то же она приехала?
— Тетя, а вы просто погостить или по делу приехали?
Но на этот простой вопрос тетка ответа Лесе не дала.
— Иди спать! — велела она племяннице вместо этого. — Всю ночь с подружкой где-то по танцулькам прошлялись, теперь вся бледная. И с ног валишься.
Леся хотела объяснить, что они вовсе даже не на танцах были, а в отделении милиции. Но передумала. К чему волновать и без того беспокойную родственницу. Да и тетка неожиданно вновь завопила:
— Спать, я сказала! Марш!
И Леся послушно промаршировала к своей кровати. Золотце был уже надежно упрятан обратно в переноску. И Леся беспрепятственно смогла нырнуть в свою постель, свернуться поуютней и наконец забыться от всех тревог и волнений, выпавших на ее долю.
Проснулась она от одуряющего запаха чего-то сдобного с ванилью, сахаром и орехами. Некоторое время Леся лежала и прислушивалась к своим ощущениям. Вроде бы во сне ей привиделось, что она гуляет по кондитерской фабрике. Точнее, не гуляет, а работает там дегустатором. И все так потрясающе нечеловечески вкусно! Так не является ли этот волшебный запах продолжением ее не менее волшебного сна?
Оказалось, что нет.
— Проснулась, племяшка? — раздался из кухни голос ее тетки. — Вставай! Я тут похозяйничала у тебя немного. Булочек тебе напекла! Ты как их любишь — с молоком или с кофе?
Леся открыла рот, чтобы сказать, что булочки она вообще не ест. Никогда в жизни. И пирожные не ест. И торты. Только черный хлеб и, желательно, подсушенный. В таком меньше калорий. А уж о молоке со свежей сдобой даже и заикаться было нечего. Просто смертельный номер для ее талии!
Но тетка Дуля, кажется, так вовсе не считала. Она появилась в дверном проеме с огромным подносом в руках. Просто поднос Леся бы еще пережила. Хотя это был лучший мамин поднос, с ручной росписью. И висел он на стене в кухне в качестве декора. Трогать его Лесина мама не разрешала никогда и никому ни при каких обстоятельствах. Но тетке Дуле было чуждо чувство прекрасного. Она схватила поднос и уставила его разными вкусностями, которые и приволокла к постели племянницы.
— Ешь! — велела она ей. — Ешь, и без разговоров. Тощая вся! И бледная! Нужно хорошо питаться, а то мужики любить не будут.
— Они меня и так не любят, — проворчала Леся, но первую такую вкусную с румяной корочкой булочку все же сунула в рот.
Тем не менее в глазах тетки загорелся интерес.
— Что? Совсем никого нет?
— Ну да, — проворчала Леся.
— Хочешь, сосватаю?
Леся едва не подавилась. Откуда там тетка к ней нагрянула? Из Екатеринбурга? Это на Урале, если она не ошибается. И что? С Урала теперь женихов выписывать прикажете?
— Была одна моя подруга у вас в Екатеринбурге, — задумчиво произнесла Леся. — Люди, говорит, хорошие. Но приличных мужчин на всех хороших женщин все равно не хватает.
— А и не надо так далеко ездить! Зачем тебе наш уральский пельмень? Пусть за ним тамошние девки гоняются. Мы тебе местного найдем. Земляка, так сказать!
Леся покосилась на монументальную фигуру своей тетки. На ее круглое простодушное лицо. Вспомнила, как она прыгала по ступеням за своим Золотцем, словно дороже вредного кота у нее никого в жизни не было. И только вздохнула. Если уж тетка Дуля свое собственное счастье не наладила, то где уж ей таковое для племянницы организовать?
Но в ответ Леся ничего такого не сказала. Молча кивнула. Молча дожевала обильный завтрак, поданный к обеденному часу. И удрала, прихватив с собой несколько булочек для Киры.
— Тетка напекла? — мигом просекла ситуацию Кира. — Молодец! Одобряю.
— Вкусно?
— Угу! Еще как! А я смотрю, у вас в семье все женщины мастерицы готовить.
— Ну да. Наверное, это у нас наследственное.
— А я вот не умею, — опечалилась Кира. — Хоть бы ты меня научила. А то вон ведь как Димка свою Машу распекал вчера. До смертоубийства у них дело чуть не дошло. Ужас что такое.
— Кстати! — оживилась Леся. — Мы же должны поговорить с Машей. Что да как?
— Должны. А где искать ее? У родни?
— У них, — кивнула Леся.
В самом деле, ведь должны же быть у Маши какие-то родственники. Родители там или на худой конец сестры и братья, где она могла бы отсидеться, раз уж квартира мужа оккупирована его пышногрудой сестрицей из Таганрога.
— Но мы не знаем, где живут родители Маши.
— Зато мы знаем, где живут или, во всяком случае, жили родители Димы, — возразила Леся.
— Правильно! Поедем к ним и спросим, где живут родители их невестки!
Но сначала подруги позвонили к себе в офис и предупредили, что или задержатся, или вовсе не придут сегодня. Их помощницы в восторг от этого заявления явно не пришли. Но возражать хозяйкам тоже не решились. И подруги получили свободу передвижений на целый день.
Родителей своего несостоявшегося жениха Леся помнила отлично. Люди простые, честные, трудолюбивые, и хотя оба давно вышли на пенсию, но продолжали работать. Во всяком случае, год-полтора назад еще работали, а потом Димин отец угодил в больницу с диагнозом — инсульт. Правда, очень быстро выписался. Но дальше у Димы с Лесей произошел окончательный разрыв, так что она уже ничего не знала о судьбе его мамы и папы.
Родители Димы внешне чем-то были оба похожи друг на друга — невысокого роста, гораздо ниже среднего, с тонкими светло-русыми волосами. И Лесе всегда казалось очень странным, как это у таких людей родился здоровенный Димка с черными как смоль волосами и угольно-жгучими глазами.
Вот уж поистине генетика — странная вещь. Сам Дима уверял, что пошел в своего деда — казака с Дона. Дескать, тот тоже был рослым, смуглым и черноволосым. Так это или не так, Леся сказать затруднялась, так как деда-казака в жизни не видела. Может быть, и к счастью, потому что, по рассказам того же Димы, напившись, дед любил тряхнуть стариной, а именно — снимал шашку со стены и мог запросто порубить пару лавок в доме, вгоняя домочадцев в состояние благоговейного ужаса.
