Наталья Александрова - Тайна чертова камня
– Черт ее разберет, чего ей надо! Только что все было хорошо, и вот на тебе! Не, с такой женщиной жить нельзя, лучше уж с миной противопехотной, она хоть до поры помалкивает! – Он похлопал себя по бокам, раздраженно крякнул и проорал в сторону крыльца: – Люська, так тебя и разэтак, вынеси мою планшетку!
В ту же секунду на крыльце возникла Люська. Лицо ее пылало, как сельсовет на закате, темные волосы были всклокочены, руки уперты в крутые бока.
– Планшетку тебе? – передразнила она участкового. – А задницу подтереть тебе не надо? Пусть тебе лахудра твоя на посылках бегает, корова симментальская! Анфиску свою проси прислуживать, а я тебе в домработницы не нанималась!
– Люся, угомонись! – прикрикнул на нее участковый. – Люди же слышат… нехорошо! Ты мне весь авторитет к чертям собачьим оприходуешь!
– А мне от людей скрывать нечего! – отозвалась Люська. – Я как есть от тебя пострадавшая сторона, а тебе про свой авторитет раньше надо было думать! На, подавись своей планшеткой! – И она швырнула в сторону Николая плоскую кожаную сумку на ремне. Сумка раскрылась в полете и упала на землю между Николаем и Надеждой, ее содержимое высыпалось на пыльную траву. Люська удовлетворенно проследила за последствиями своего броска и скрылась в доме, напоследок громко хлопнув входной дверью.
От этого грохота с вершины огромной ели сорвался ворон и полетел в сторону станции, возмущенно каркая.
– Ну что за баба… – бормотал участковый, собирая бумаги и фотографии. – Это динамит, а не баба… за ее вредность мне молока положены страшные центнеры!
Надежда Николаевна наклонилась, чтобы помочь участковому. Она подняла какие-то разграфленные листки с цифрами, квитанцию с лиловой печатью и черно-белую фотографию.
На этой фотографии был изображен мертвый мужчина, лежащий навзничь на железнодорожной насыпи. На виске покойника чернела неровная рана, еще одна рана виднелась под подбородком – в том месте, где завязывают узел галстука. Рана эта была небольшой, но страшной – ясно было, что именно она стала причиной смерти.
Глаза мертвого были полуоткрыты и смотрели куда-то вверх с тем особенным выражением, какое бывает только у мертвецов, – как будто этому человеку внезапно открылось что-то очень важное, но теперь уже и это не имеет значения.
Рука Надежды вздрогнула.
Она узнала этого человека.
Неуклюжая фигура, лысина, обрамленная венчиком темных волос… Это был тот самый человек, которого преследовала в метро женщина в двухсторонней куртке. Тот человек, из-за которого Надежда попала в милицию. Которого она хотела предупредить… предупредить неизвестно о чем. И так и не успела.
– Вы чего? – Николай заметил произошедшую в ней перемену.
– Вот… – Надежда протянула ему фотографию.
– А! – Николай с пониманием вздохнул. – Да, неприятная история… выкинули мужика из поезда, ни документов, ни вещей. Попробуй опознай при таком раскладе… разослали всем участковым в окрестностях и по линейной службе – на предмет опознания.
– Где это случилось? – спросила Надежда деревянным голосом.
– Да неподалеку, на перегоне от Суоярви до Яковлева. Потому и мне прислали, что недалеко… а вы что – не знакомого ли признали? – Глаза участкового блеснули.
– Нет… – поспешно открестилась Надежда, вспомнив строгий наказ мужа – держаться подальше от всякого криминала и ни в коем случае не ввязываться ни в какие подозрительные истории. Да и в самом деле, разве она знала этого человека? Видела один раз в жизни, да и то почти мельком, даже имени его не знает…
– Неприятная история! – мрачно проговорил Николай, застегивая свою планшетку. – И эта рана… пять лет уже ничего такого не случалось… с тех самых пор… я уж думал, все кончилось…
– С каких пор? – заинтересовалась Надежда.
– Что? – Николай встряхнул головой, словно проснулся. – Да нет, это я так, про свое… в общем, неприятная история! – повторил он. – А вывод из нее какой? – Он сделал паузу, вовсе не ожидая ответа, а просто для пущей выразительности, и сам ответил на собственный вопрос: – А вывод такой, что в поезде нужно вести себя осторожно, шпаны там всякой хватает. Не садиться в пустой вагон, а лучше держаться где люди, ну и поближе к машинисту…
Посчитав, что на этом разъяснительная работа среди населения по профилактике правонарушений закончена, и мысленно поставив самому себе жирный плюсик, участковый оседлал мотоцикл и укатил в ту же сторону, куда перед тем улетел ворон.
А Надежда осталась стоять ошеломленная, руки ее машинально перемывали посуду. Ну надо же, какое совпадение! Именно тот человек оказался убит. Да полно, он ли? Может, она все путает?
«Ну уж нет, – сказала себе Надежда, – может, я и сдвинулась, но только на криминале. А память на лица у меня всегда была отличной, раз увижу человека – никогда не забуду. Это был именно тот мужчина из метро…»
И тут в голове всплыло еще одно воспоминание: когда она вышла из электрички, на противоположной платформе она увидела кого-то ужасно знакомого. И теперь она вспомнила – это был тот самый тип, который перемигнулся с теткой в метро и принял от нее эстафету. Стало быть, он следил за жертвой, убил, выбросил из поезда, а сам спокойно доехал до следующей станции и сел на встречную электричку.
«Если бы Саша знал! – подумала Надежда, прислушиваясь к удалявшемуся шуму мотоцикла. – Он меня в эту глухомань заслал, чтобы удалить от всяческого криминала, а криминал сам за мной тянется, как кот за сметаной… правда, что ли, во мне есть какая-то аномалия и я просто притягиваю преступления как магнит?»
Она подумала, что так и не смогла ничем помочь несчастному мужчине, за которым следили в метро, того настигла-таки неумолимая рука судьбы… хотя при чем здесь судьба, когда его явно убили лихие люди?
* * *Он шел по тропинке вдоль насыпи и прислушивался к своим ощущениям. Этот запах, запах сосновой хвои, смолы, сухого мха и еще чего-то трудноуловимого, но такого знакомого… Он чувствовал, знал, что находится на правильном пути. То, что он ищет, где-то близко, где-то совсем рядом…
Если бы он только смог вспомнить!
Но там, в глубине его мозга, где прошелся скальпель хирурга, осталось темное бесформенное пятно, клубящийся туман, в котором, как молнии в грозовой туче, посверкивали время от времени неясные обрывки воспоминаний.
Сначала, когда он только начал приходить в себя, когда лежал среди бессловесных и бесчувственных созданий, когда-то бывших людьми, в нем проснулось главное: он понял, что отличается от них всех, отличается даже от врачей и санитаров, время от времени приближающихся к нему, прикасающихся равнодушными и брезгливыми руками.
У него в отличие от них была цель.
Где-то далеко находилась невероятно важная вещь, которую он должен найти, и тогда вся его жизнь изменится.
Эта вещь звала его, манила к себе, он слышал ее зов днем и ночью, сквозь бормотание своих бессловесных соседей, сквозь крики боли и отвращения…
Эта вещь освещала изнутри тусклым золотым свечением то темное облако, которое осталось в его мозгу после болезни и операции.
С каждым днем он становился сильнее. Это золотое свечение, это зов той важной вещи понемногу возвращали ему силы.
И в конце концов, однажды ночью он понял, что стал достаточно сильным, чтобы совершить Действие.
Тот мальчишка даже ничего не успел понять, даже не успел по-настоящему испугаться.
Руки так быстро сомкнулись на его горле, что мальчишка только широко раскрыл глаза, не понимая, что происходит, и тут же умер.
А он – он вдруг словно проснулся. Почувствовал, что Действие – это его призвание, что он родился именно для того, чтобы отнимать жизнь и видеть, как она стремительно уходит из жертвы, слышать последний умоляющий вздох, видеть тускнеющие, подергивающиеся смертной пленкой глаза.
Эти снующие, суетящиеся вокруг человеческие существа – их жизнь бессмысленна, бесцельна, они мечутся взад-вперед, как муравьи вокруг разоренного муравейника, и только он своим Действием придает их существованию высший смысл.
И еще – в миг Действия в том черном облаке, которое клубилось в глубине его мозга, вспыхнула новая молния, и он громче расслышал зов своей цели. Он понял, куда она его зовет.
Одно только ему показалось неправильным: то, как он совершил Действие. Кажется, раньше он делал это по-другому, более правильно, более совершенно… ничего, придет время, и он вспомнит, все вспомнит.
Совершив Действие, он вскочил, положил мертвого мальчишку на свою кровать, а сам скорчился, спрятался под соседней койкой.
Безумцы вокруг словно почувствовали, что в палате произошло что-то важное, – кто-то горестно захныкал, кто-то застонал, кто-то беспокойно заворочался на койке.
Как он и ожидал, вскоре в палате появился второй санитар.
Сначала он думал, что нужно повторить Действие, но в темном облаке снова сверкнула молния, и он понял, что этот человек еще не готов к смерти, что может принести ему пользу, может приблизить его к заветной цели. Пока испуганный санитар стоял над трупом своего напарника, он успел выскользнуть из палаты в коридор, а потом – спрятаться в бельевой.
