Наталья Александрова - Осторожно, тетя!
Оставалось только радоваться, что предусмотрительная Лола успела убрать в холодильник привезенные тетей продовольственные запасы, которых, безусловно, хватило бы, чтобы накормить значительную часть голодающих Эфиопии или какой-нибудь другой экономически отсталой страны.
Лёня огляделся в поисках виновника всего этого беспорядка. Поиски были непродолжительными: груда тетиного белья зашевелилась, и из-под нее с обиженным видом выбрался Пу И. За одно ухо песика зацепилась бретелька розового лифчика, размерами напоминающего грузовой парашют, в зубах Пу И сжимал какую-то тоненькую красную книжицу.
– Хорош, нечего сказать! – проговорил Маркиз, освобождая чихуахуа от волочащегося за ним дамского аксессуара. – Имей в виду, безобразник, – мальчики этого не носят!
Он присмотрелся к подозрительному предмету, который Пу И держал в зубах, и удивленно присвистнул. Осторожно отобрав у него потрепанную красную книжечку, Лёня убедился, что это не что иное, как паспорт Лолиной тетки Калерии Ивановны.
– Вот две растяпы! – в сердцах воскликнул Маркиз. – Их же без паспорта никакой нотариус не примет!
Пу И громко заскулил, чрезвычайно обиженный тем, что у него отобрали такую интересную игрушку, которой он еще не наигрался, но у Лёни не было ни времени, ни настроения утешать его. Он вспомнил адрес нотариуса, к которому собиралась Калерия Ивановна, в две минуты собрался и поехал вдогонку за забывчивыми женщинами.
Маркиз ехал по городу наверняка быстрее Лолы, поэтому, свернув на девятую Красноармейскую, он увидел Калерию Ивановну и Лолу, которые только еще направлялись к нотариальной конторе. Он догнал женщин и отдал тете Кале ее слегка пожеванный паспорт, вкратце высказав свое мнение о рассеянных и забывчивых особах.
Калерия Ивановна расстроилась и заахала, Лола принялась выражать ей свою женскую солидарность, а Лёня сказал, что у него есть дела, сел в машину и поехал домой.
Точнее, он только собирался поехать домой, но это у него не получилось, потому что, выезжая с Красноармейской на Измайловский проспект, Лёня попал в дорожно-транспортное происшествие.
Когда он проезжал перекресток, соблюдая все правила и нисколько не ожидая неприятностей, прямо под его машину подставился новенький красный «фольксваген-гольф». «Фольксваген» внезапно выехал на красный свет, то есть его водитель был стопроцентно виноват в аварии. Лёня вполголоса выругался, выскочил из машины и направился к виновнику, готовый растерзать того на месте.
– Ты, придурок чертов, что вытворяешь? Тебе что, жить надоело? Видел, во что ты превратил мою машину? Ты что, первый день за рулем? – прорычал Маркиз, наклоняясь к окошку «фольксвагена».
Но слова застряли у него в глотке.
За рулем сидела умопомрачительная блондинка в изумительном летнем льняном костюме от Max Mara. Костюм подчеркивал все несомненные достоинства ее фигуры.
Блондинка заливалась слезами.
– Не первый! – проговорила она сквозь слезы, повернувшись к Лёне. – Не первый, а третий!
– Что – третий? – нервно сглотнув, переспросил Лёня, настолько потрясенный неземной красотой виновницы аварии, что уже забыл свои собственные слова, и только что обуревавшие его чувства мгновенно отступили на второй план.
– Я за рулем не первый, а третий день! – прорыдала блондинка. – И сразу попала в аварию! Не волнуйтесь, я оплачу ваш ремонт, только, пожалуйста, помогите мне добраться до мастерской! Я не могу больше прикоснуться к рулю, у меня от страха все внутри сводит! А эта машина – моего брата, если он увидит, во что я ее превратила, он меня просто убьет!
При этом у нее был такой несчастный и беспомощный вид, что Маркиз незамедлительно поплыл.
На него всегда со страшной, просто убийственной силой действовала женская беспомощность.
– Не нужно ничего платить, – галантно проговорил он, – здесь есть и моя вина… Мне следовало быть осторожнее на повороте… А до мастерской я вас довезу в два счета!
Он припарковал свою машину, с грустью отметив, что ей тоже понадобится основательный ремонт, сел за руль «фольксвагена» и через пять минут доставил свою новую знакомую к ближайшему автосервису, благо он был расположен совсем рядом, на одиннадцатой Красноармейской.
– Ну, вот мы и на месте, – проговорил Маркиз, передавая пострадавшую машину в заботливые руки мастеров. – Только, вы знаете, я все-таки решил попросить у вас некоторую компенсацию… не денежную, конечно…
– А какую же? – спросила блондинка, очень мило покраснев.
– Во-первых, скажите, как вас зовут, а во-вторых, разрешите угостить вас чем-нибудь… хотя бы чашкой кофе…
Блондинка улыбнулась, сказала, что ее зовут Алена, и через десять минут они уже сидели в небольшом уютном кафе на Измайловском.
Здесь подавали очень приличный кофе – больше десятка видов «капучино», замечательный вишневый кофе и множество других изысканных сортов для гурманов и любителей благородного восточного напитка. Кондитерские изделия также поражали разнообразием, но Алена отказалась от сладкого, выбрав кофе по-венски и легкий фруктовый салат.
Лёня был в ударе, он сыпал шутками, анекдотами и рассказами из собственной жизни. Алена слушала его, раскрыв рот, смеялась в самых подходящих местах и, естественно, произвела на Маркиза еще более сильное впечатление, чем в первый момент. Когда Лёня спохватился, что не дает своей новой знакомой и рта раскрыть, ему удалось выяснить, что она не замужем, живет на Петроградской стороне вдвоем с братом-программистом, учится на Восточном факультете университета. Родители у них умерли несколько лет назад, старший брат заменил их. То, что средства у них есть, Лёня понял сразу по тому, как Алена одета, какими духами пользуется, на какой машине ездит… точнее, ездила. Действительно, девушка бесхитростно сообщила ему, первому, в общем-то, встречному, что брат у нее – не просто программист, а большой мастер и владелец собственной компьютерной фирмы, небольшой, но процветающей…
Примерно через час Алена спохватилась, что ей пора уходить, но Маркиз напоследок сумел получить номер ее мобильного телефона и расстался со своей новой знакомой совершенно очарованный.
Его машина была здорово помята, нужно было тоже отдать ее в ремонт, но Лёня не доверял обычному автосервису и поехал к своему старому знакомому Уху, который разбирался в машинах, как бог.
По дороге Лёня подумал, что Лола, при ее чрезмерно развитой наблюдательности, наверняка пронюхает о его новом знакомстве, в буквальном смысле слова пронюхает, уловив необычный аромат Алениных духов. Поэтому он покрутился в гараже Уха, чтобы перебить тонкий волшебный аромат грубыми мужскими запахами бензина, металла и машинного масла.
Однако, когда Лола вечером вернулась домой, она была на удивление тихой и не задала Маркизу ни одного вопроса.
– Свириденко! – громко объявила секретарша нотариуса, бледная девица в маленьких круглых очках.
Калерия Ивановна встала и направилась в кабинет.
Она просидела в приемной уже больше полутора часов и очень утомилась от ожидания. Ее деятельная натура совершенно не выносила вынужденного безделья. Тетя Каля изучила приемную вдоль и поперек, от темного скрипучего паркета и потертых деревянных панелей на стенах до гнусной пятирожковой люстры, которой самое место в захудалой жилконторе или в паспортном столе милиции, внимательно прочитала развешанные по стенам выдержки из законов и постановлений.
Тетя Каля настояла на том, чтобы прийти к нотариусу одной, ей казалось, что так будет приличнее и солиднее. Поэтому они договорились с Ольгой, что та будет ждать ее на соседней улице в кафе. Теперь тетя Каля невыносимо скучала и попыталась разговорить дожидавшуюся своей очереди испуганную тщедушную старушку.
Старушка разговаривать не стала, перепугалась еще больше и покосилась на сопровождавшего ее наголо бритого толстомордого «братка». Браток злобно сверкнул на тетю Калю маленькими поросячьими глазами, скрипнул зубами, повел бритой головой, как будто ему тесен воротник, и Калерия Ивановна от греха пересела подальше.
Еще в приемной сидела большая семья, сгрудившаяся вокруг толстого важного деда, которого время от времени поили минеральной водой и уговаривали еще немножко подождать.
Наконец подошла очередь Калерии Ивановны.
Она открыла дверь кабинета, огляделась и сделала несколько шагов к столу.
За столом полагалось находиться нотариусу, но его там не было.
Тетя Каля удивленно огляделась. Других дверей в кабинете не было, и незаметно выйти нотариус никуда не мог. Правда, имелось окно, и по летнему времени оно было открыто, а нотариальная контора находилась на первом этаже, но Калерия Ивановна не могла поверить, что нотариус, солидный и, судя по всему, немолодой человек, выскочил из собственного кабинета через окно.
Тетя Каля в полной растерянности подошла к столу.
