Дарья Донцова - Белочка во сне и наяву
– Тетенька, дайте одну порцию, – пропищал рядом детский голосок.
Алиса умолкла, нажала на красную кнопку, и агрегат ожил.
– Смотри, как он ее вытягивает! – обрадовался маленький мальчик, толкая приятеля. – И наматывает!
Продавщица улыбнулась, вынула готовую вату, отдала ее юным покупателям. Затем снова повернулась ко мне и продолжила рассказ. Слушая ее, я будто видела перед собой «картинку»…
Молодой мужчина, постоянно улыбаясь, завертел по столу неизвестно откуда взявшиеся пластиковые стаканы. Продавщица сахарной ваты, сидя в кафе, удивилась: что за представление? А девушка вдруг захлопала в ладоши. Черноволосый парень протянул ей что-то, они оживленно поговорили, затем наперсточник показал рукой в сторону расположенного рядом ломбарда. Девица, одетая в дешевое ярко-розовое пальто с вышивкой, явно сшитое на коленке трудолюбивыми вьетнамцами в каком-нибудь подвале, быстро пошла в скупку.
Сгоравшая от любопытства Алиса решила во что бы то ни стало выяснить у наперсточника, что он затеял, и вышла из кафе. Но незнакомец оказался проворнее. Когда продавщица вернулась к своему автомату, ни столика, ни красавца парня там уже не было.
Раздосадованная Алиса начала глазеть по сторонам. Наступил вечер, основные покупатели сахарной ваты – дети младшего школьного возраста – уже сидели по домам, поэтому она просто ждала, когда можно будет уйти. Дверь скупки распахнулась, оттуда вышла та самая девушка в розовом пальто. Крепко прижимая к груди сумочку, она поравнялась с Алисой. Та получила возможность хорошо рассмотреть блеклое личико, которое несколько оживило выражение бесконечного счастья. Девица прошла мимо и вышла на улицу. Алиса в большое окно-витрину видела, как незнакомка села в маршрутное такси и укатила…
Алиса уперла руку в бок и завершила свой рассказ вопросом:
– Сообразила, да?
– Нет, – прикинулась я дурочкой.
– В ломбарде украшения продают, – снисходительно пояснила Алиса. – Хозяйка там Марианна. Болтают, что она краденое скупала. Вроде милая, но норовила у тебя хорошую вещь за рубль взять, а потом ценник с кучей нулей к ней привесить и дурачкам впарить. Вот муж ее, Хамид, другой. Интеллигентный, тихий, из семьи врачей. Как такого угораздило у Гаджиевых зятем стать? Хамид на ювелира учился, может любое украшение починить, оно станет как новое. А еще заказы берет на кольца-браслеты. Целый день согнувшись сидит, не пьет, не курит. Ой, он такой артист! Если кто из посторонних в ломбард заходит, прикидывается кем-то вроде Джамшута из «Нашей Раши». Смотрела эту программу?
– Нет, – ответила я, – но слышала о ней.
– Очень прикольная, – захихикала Алиса. – И, похоже, твоя сестра, как Хамид, любит комедию ломать. Не платила она наперсточнику, я хорошо из кафе видела, что девчонка свою сумку не открывала, на плече та у нее висела. А вот парень ей чего-то дал, только я не разглядела что. Фокус со стаканчиками я не поняла. За фигом наперсточник тут встал? Но уверена, моль в розовом пальто в скупке себе украшение приобрела. Видела бы ты, как она к груди сумчонку прижимала, когда к выходу спешила. За полкилометра ясно, что ценное несет. Вернешься домой, скажи ей: «Лишних денег в запасе не имею. Говоришь, тебя мошенник вокруг пальца обвел? Ну так продай серьги или браслет, которые в ломбарде купила».
– Спасибо, – поблагодарила я Алису и двинулась в скупку.
В маленькой, ярко освещенной комнатке за длинным прилавком расположился мужчина. Одни очки сидели у него на носу, вторые держались на макушке. Услышав дребезжание дверного колокольчика, он отложил кольцо и с сильным характерным акцентом произнес:
– Добрый утро, дарагая! Что хочешь?
– Говорят, у вас тут можно приобрести красивые украшения, – сказала я.
– Канечна! Сматри витрин, – дружелюбно предложил скупщик. – Золото, бриллианты, антиквариат!
– Дорого очень, – вздохнула я, рассматривая ценники со внушительными цифрами. – Мне не по карману.
Ювелир встал, взял со стола большой ящик и поставил его на полированную доску.
– Зачем расстраиваешься? Выбирай, дарагая, Хамид не обманщик. Тут не бриллианты, а стекло, но подружкам скажешь, что настоящий камень, они поверят сразу. Две вещи возьмешь – скидка!
– А где Марианна? – поинтересовалась я.
– Какая Марианна? Зачем Марианна? – зачастил Хамид. – Не знаю Марианну!
– Я заходила сюда раньше, тут женщина сидела, называлась хозяйкой, – придумала я. – Она обещала мне брошь отложить.
– Ах, Марианна… – протянул Хамид. – Нет ее, дарагая! Уехала она, теперь я тут хозяин.
Не успел он произнести последние слова, как дверь лавчонки распахнулась, на пороге возникла худая горбоносая женщина во всем черном и сразу закричала:
– Собачий сын! Не будет тебе счастья! Убил мою дочь! Сидишь теперь в магазине? Сдохни на месте!
В руках тетки неожиданно оказалась бутылка. Незнакомка размахнулась, швырнула ее в Хамида, повернулась и опрометью кинулась наружу. Я, испугавшись до крайности, тоже вылетела из лавки, ожидая, что скупка сейчас взлетит на воздух. Но ничего не произошло, зато Хамид, который появился через мгновение в дверях, выглядел и пах не самым лучшим образом. Из моей груди вырвался вздох облегчения – в бутылке был не коктейль Молотова[5], а фекалии. Конечно, неприятно, если тебя обливают жидким дерьмом, но, согласитесь, это лучше, чем взорваться. Во всем плохом надо искать нечто хорошее.
Выкрикивая что-то на непонятном мне языке, Хамид догнал тетку и, схватив ее за плечи, начал трясти. Я бросилась к молча наблюдающей за происходящим Алисе с криком:
– Позовите охрану!
Она посмотрела влево.
– Уже бегут. Чего Фатима сделала?
– Швырнула в ювелира склянку с дерьмом, – пояснила я.
– Во дает! – восхитилась Алиса. – Небось Фатима решила, что Хамид ее дочь Марианну убил.
– Хозяйку скупки лишили жизни? – изумилась я. – Когда? Ты мне ни слова об этом не сказала.
– Позавчера, – пояснила Алиса, наблюдая, как парни в черных кожаных куртках оттаскивают Хамида от женщины. – Любят наши люди при виде кавказцев скривиться и зашипеть: «Понаехали в столицу из аула!» Гаджиевы в столице сто лет живут. Ты сама откуда?
– Москвичка, – ответила я, – родилась тут.
– Я тоже, – сказала Алиса. – Торговый центр возвели в середине девяностых, мне лет десять тогда было. Раньше на этом месте две убогие трехэтажки стояли. Хозяин будущего магазина их расселил. Мы с мамой однушку получили, а Гаджиевы на той же лестничной клетке «трешку» огребли. Наши сплетничали, что дядя Ибрагим, отец Марианны, муж Фатимы, дальний родственник человеку, которому молл принадлежит, поэтому Гаджиевым такая хорошая жилплощадь досталась. Но мы с мамой и однокомнатной квартирке радовались. Она большая, кухня просторная и есть гардеробная-шестиметровка, пусть и без окна. Я там себе кровать поставила, отдельная спальня у меня получилась. Дядя Ибрагим хороший был человек, он всю жизнь у народа ювелирку, столовые приборы под залог брал. Не жадничал, не вредничал, его любили. Семьи вокруг бедные, мужики все пьющие, бабы вечно к Ибрагиму носились. Сдадут серебро, потом выкупят, опять сдадут. Когда ростовщик умер, Марианна в его лавке стала хозяйкой. Это года три-четыре назад случилось. Гаджиевы уже помещение в торговом центре имели, официально ломбард открыли. Дочь не в отца пошла, она никому, даже старым знакомым, послабления не давала, жестко бизнес вела. Много о ней нехороших сплетен ходило, кое-кто вообще такие гадости говорил…
Алиса понизила голос:
– Ну, вроде Марианна с отцом ругалась, упрекала его, что он вечно людям льготы дает, долго залог назад ждет, деньги теряет. Зарима, она под Гаджиевыми живет, по секрету моей маме нашептала, что однажды вечером от них жуткие вопли неслись. А потом что-то упало, и тишина наступила. К утру «Скорая» приехала, врачи смерть Ибрагима констатировали, вроде инфаркт его разбил. Но Заримка уверена, что Марианна отцу на тот свет отправиться помогла. Бешеный характер у бабы был, как у Фатимы. Вечно Марианкина мать на всех орет, может с кулаками кинуться. Хамида она ненавидит, упрекает, мол, на ее дочери из расчета женился. А та в него влюбилась, как кошка. Другая бы мать радовалась, что Марианна от супруга без ума, и он тоже ее обожает… Вот Ибрагим к Хамиду хорошо относился, потому что тот очень талантливый ювелир. Ему в прошлом году Заур на свадьбу дочери комплект заказал, чтобы как у царицы был. Хамид в музей сходил, книгу там с фотографиями купил и такое сделал, что Зауровы гости чуть не умерли. Все решили: у невесты настоящий антиквариат из экспозиции. А это копии, хотя тоже очень недешевые. Хамид талантливый, свою работу обожает, поэтому Ибрагим его и нахваливал. А Фатима про зятя ни разу доброго слова не сказала, иначе как оборванцем его не обзывала. Ее старшая дочь вышла замуж за сына богачей, да только ничего путного не получилось. Давно это было, я ее совсем не помню. Мама рассказывала, какой скандал случился, все еще в бараках жили, об отдельных квартирах и не мечтали. Ибрагим-то деньги всегда имел, но при коммунистах нищим прикидывался, чтобы его за ростовщичество не посадили. В общем, посватался к дочке скупщика хороший парень из приличной семьи, а Фатима ей даже думать о нем запретила, жених был не их веры, а наш, русский, с крестом на шее. Но старшая дочь оказалась непокорной, расписалась без родительского согласия. И Фатима ее прокляла, вон выгнала, больше с дочкой никогда не виделась. Вот какой у тетки характер. Но сейчас я ее осудить не могу. Марианка только-только умерла, положено горевать, а вдовец с утра ломбард открыл и сидит, насвистывает. Я прямо офигела, когда утром увидела, как он чапает, словно ничего не случилось. Отпустил Ису, тот всегда по ночам дежурит, и с ювелиркой, как обычно, ковыряется. Ясное дело, Фатима взбесилась.
