Валентина Андреева - Форс-ажурные обстоятельства
Доплатив необходимую сумму и получив ключи от новой каюты, я растерялась. Наташка со всем багажом «посторонилась» основательно. Минут пять, не решаясь отойти от ресепшен, я просеивала глазами людской муравейник и тихо кляла себя — следовало мобильник сунуть в карман, а не отправлять вместе с вещами и Наташкой неизвестно куда. Вот тут-то Майка меня и выручила. Как выяснилось, она тоже решила переселиться наверх, обеспечив супругу возможность любоваться исключительно морской гладью. Шурик уже успел выяснить, что на пароме есть громадный универсам беспошлинной торговли. И, если весь имеющийся там в наличии ассортимент алкогольных напитков слить в единую емкость, получиться глубокий бассейн, в котором и утонуть не грех.
Майкин супруг не соврал. Именно в этом универсаме мы с Наташкой единственный раз видели большие очереди иностранцев. Точно такие же были в винных магазинах нашей многострадальной Родины в период активной борьбы с пьянством и алкоголизмом. Кажется, с тех пор наш народ еще больше запил.
Среди иностранцев преобладали сами шведы и финны. На пароме сухой закон не действовал, и они за одну ночь переправы легко переплюнули пьющую часть россиян. По-видимому, подобного рода поездки у коренного населения в порядке вещей. Приятный способ провести выходные дни. Этакие «пикнички». С собой на берег, к сожалению, прихватить беспошлинные остатки было невозможно. Таможня не давала добро. В результате наутро в Стокгольме вид у большинства аборигенов был… Словом, Майкин Шурик выглядел несравнимо лучше.
Мой звонок с Майкиного телефона застал Наташку у табло, где она увлеченно изучала электронную карту маршрута. Обругав меня за то, что не отвечаю на звонки, подруга предложила немедленно присоединиться к ней, чтобы полюбоваться на еле-еле ползущую вперед и светящуюся зеленым линию пройденного паромом пути. А чтобы не заблудиться, не отключаться до момента встречи. Майке и Шурику невольно пришлось пройти со мной.
Наташкин мобильник не подвел, по первому требованию хозяйки показал большую фигу — пустой экран, но в привычной домашней обстановке, будучи подключен к зарядному устройству, тут же, по первому требованию, услужливо выдал номер Майкиного телефона. Я не замедлила занести его в память своего и только после этого позвонила девушке, терзаясь мыслями, с чего начинать разговор — с приятной новости, что обнаружился пиджак супруга, или с неприятной. Лично убедилась, эта вещь ему больше не понадобится.
— Алло! — проорала Майка в трубку, а следующими своими словами напрочь вышибла меня из седла благоразумия, в голове вообще не осталось никаких мыслей: — Шурик, убавь громкость магнитофона!.. Ни-че-го не слышу! Леня, «выключи», пожалуйста, и Шурика, и магнитофон!.. Нет, это невозможно! Светка, дай пройти!.. Алло! Одну секундочку, сейчас выскочу в коридор!
По мере «выскакивания» Маечки в коридор, стихал дикий шум гулянки. Поняв, кто с ней разговаривает, девушка откровенно удивилась. Кажется, так же, как и я.
— Ой, привет!.. А мы тут с друзьями возвращение отмечаем. Шурик, ты что выскочил? Это наша соседка по купе, Ирина. Ирочка, тебе привет от Шурика. Ой, а откуда у вас мой номер?
Помнится, я что-то плела про хорошую погоду. Выручила Наташка. Издевательски поджав губы, выхватила из моих рук мобильник и попросила «не обращать на Ирину внимания. Воздух Родины, он особенный. Надышалась еще в поезде, поэтому и прихватила пиджак Майкиного мужа».
— Да у него этих пиджаков!.. Как у меня шарфиков, — весело пояснила Майка. — Но так и быть, как-нибудь созвонимся, заеду заберу. С понедельника у Александра Витальевича Кочнева начинается исключительно трезвая жизнь. Работник фирмы обязан быть в форме. А этим пиджачком я буду его шантажи-и-ировать, — Майка захихикала, — Шурик, не мешай разговаривать, иди к гостям. Оттянулся в поездке на славу. Теперь до следующего раза ни капли спиртного в рот не возьмет. За что и ценю. Что ж, у каждого свои прибабахи. Спасибо вам, девушки, за заботу и терпение, я перезвоню.
— Ну и как тебя после этого обозвать? — В голосе поигрывающей своим мобильником подруги звенел металл. Тугоплавкий. — Хорошо хоть с соболезнованиями не вылезли. Шурик бы точно до срока протрезвел. Пиджак Александра Витальевича я оставлю у себя. Есть опасения, что при подготовке к передаче его Майке нечаянно обознаешься и «обуешь» своего дорогого Ефимова. Например, на зеленый хирургический костюмчик. Слабо? С твоими-то заморочками!..
— Но я была уверена…
— Забудь!
— Не могу.
— А я говорю, забудь! Хорошо знакомый нам Шурик почти вышел на финишную прямую трезвой жизни. Не порть ему кайф от последних часов беспробудного пьянства. Икнет, будучи не тем помянут, и подавится. Как тот немец, который уволок со шведского стола две порции свежей сентябрьской малины. Прямо у нас из-под носа. Ну что ты нахмурила брови? Не помнишь?
— Ну почему, ты же «нагрела» его на три порции копченого угря, зато услужливо пододвинула сосиски.
— Ему эти колбаски роднее! А вообще чему тут удивляться? Он же не англичанин, значит, не джентльмен. Всего-навсего какой-то «херр». Кстати, ты думаешь перебрасывать на компьютер отснятый материал нашей добропорядочности и исключительной заботы о близких?
— Снимки? Завтра. Сейчас Димка проснется, будем смотреть видеокамерный отчет о поездке.
— Во как ухайдакался! Хорошо, что не каждый день приезжаешь из заморских стран. Но, честно говоря, его мясо в горшочках получилось гораздо лучше, чем у тебя. Может, потому, что там было мало картошки и больше грибов? Спросить не решаюсь, зазнается, по меньшей мере, на полгода. Так долго я его выпендрежа не выдержу.
— Секрет прост — лень-матушка. Дома сметаны не оказалось, тащиться в пятый раз в магазин не захотел. Детки тоже по паре раз там отметились. Вот и заправил тем, что имелось в наличии. Помню только про майонез. Нет, этим словом он назвал то, что у него получилось.
На какое-то время я совершенно забыла утреннее происшествие. Оно напомнило о себе в тот момент, когда в кадр видеосъемки случайно попала супружеская чета Кочневых. Смеясь, Майка поправляла взъерошенные ветром волнистые волосы на голове мучительно-трезвого мужа на фоне прекрасной панорамы Стокгольма, раскинувшегося на отдельных островках, соединенных между собой мостами. Но мое отношение к жуткому событию этого утра несколько изменилось. Не приведи, Господи, увидеть подобные сцены! И они намного ужаснее, если происходят не только на твоих глазах, а еще и со знакомыми тебе людьми. На сей раз я довольно быстро избавилась от неприятных воспоминаний, уговорив себя, что виной всему больное воображение. Еще неизвестно, погиб ли на самом деле неудачник, принятый мной за Шурика. Удар, конечно, был сильный, но ведь не исключено, что хуже всего пришлось ботинку, слетевшему с ноги пострадавшего.
— Ирочка, ты не хочешь заменить «суфлера»? — обратился ко мне Борис. — А то Туля твой комментарий съемок с места событий забивает. Ты не поэтому примолкла? Трудно понять, о чем идет речь. Показываешь поднятый со дна морского «шедевр кораблестроения» «Вазу», а Наталья рассказывает, как вы ползали по российской подводной лодке.
— Какая разница? — возмутилась Наташка. — И то и другое подняли со дна морского. Только подлодка затонула героически, а «Ваза» — по королевской дури. От излишка роскоши. Вообще-то точное название деревянного лайнера «Васа». Триста лет и еще тридцать три года на дне провалялся. Три с лишним века! А выглядит, как новенький. Но все равно уступает парому «Силья-лайн». Представляете? Шесть ресторанов, ночной клуб, где демонстрируется международное шоу. После него сцена превращается в танцплощадку. Пляски до рассвета. Одни магазины занимают площадь в пять тысяч квадратных метров.
— Наталья, помолчи. Пусть Ирина поделится впечатлением от заморской жизни. Ну и как там, «за морем»? — лучась довольством, пришел на помощь Борису Димка. Само собой, ляпнул тоже не в тему момента съемок. Наташка возмущенно фыркнула и уткнулась в карту музея «Скансен», который как раз показался на телеэкране. Целый городок, объединяющий века, отмеченные улицами с постройками, окна которых из разных столетий спокойно смотрели на бесконечные вереницы туристов. В старых, но отлично отреставрированных домах шла своя, соответствующая времени жизнь. «Жители», облаченные в соответствующую одежду, занимались «обычными» делами: кололи дрова, топили печи, готовили обед, ходили по своим «вековым» магазинам, ухаживали за скотом. Иными словами, не замечая сторонних наблюдателей, вели обычную жизнь. Пару лет назад мне уже посчастливилось видеть этот музей. И теперь я с превеликим удовольствием окунулась в атмосферу узнавания.
— За морем? — медленно въезжая в ситуацию, переспросила я. — «За морем житье не худо». Это известно еще со времен царя Салтана. — И умолкла, лихорадочно раздумывая, что добавить к тому, о чем вещала с экрана телевизора. — Живут… назло предсказаниям вождей мирового пролетариата. И прошлым, и настоящим, и будущим. Да сами смотрите, очень хорошо это у людей получается.
