Королевы бандитов - Шрофф Парини

– Гита!

Она резко остановилась, чуть не выронив бидон от неожиданности.

Салони догнала ее, запыхавшись, и теперь обмахивала разгоряченное лицо ладонями, как двумя веерами.

– Я тебя зову-зову… Ты что, не слышала?

– Нет, я задумалась. Слушай, а твоя Апарна наденет костюм Ситы в этом году?

Салони озадаченно уставилась на нее:

– Так вот ты о чем задумалась, вместо того чтобы… Ладно, проехали. Да, Апарна играет в школьном спектакле. Правда, из прошлогоднего костюма она выросла, так что нам пришлось заказать новый, побольше. И могу тебе сказать, что Фарах не соврала: ее завалили заказами, шьет не покладая рук.

– Ясно. Но зачем ей это?

– Как зачем? Это хорошие деньги.

– Нет, я про Апарну. Зачем ребенку участвовать в спектакле, прославляющем сексизм?

Салони, сердито замычав, зажала уши ладонями:

– Ты что, издеваешься?! Да я уже неделю мозги себе ломаю, стараясь убедить свекра дать место в совете Кхушибен, причем так, чтобы он был уверен, что это его собственная идея! Остатки мозгов я употребила на план, как нам сделать сама знаешь что сама знаешь с кем. А теперь ты хочешь объявить бойкот Сите в разгар Дивали? Да чтоб тебя, Гита! У тебя больше тараканов в голове, чем у меня волос на лобке!

Гита была слишком взволнована, чтобы поправлять ее насчет того, что место в совете нужно не самой Кхуши, а ее кандидату.

– Ты придумала? – Она схватила Салони за руку. – Обалдеть! Так что за план?

– О нет! – помотала головой Салони. – Я помню, как ты вела себя в полицейском участке – ты совсем не умеешь врать. Поэтому чем меньше ты будешь знать о нашем плане, тем лучше.

Гита, слегка обиженная, нахмурилась:

– А Фарах ты сказала?

– Нет, она все еще отказывается участвовать. Ну и ладно, без нее справимся. Я помню, мы договорились отложить дело на после праздников, потому что все заняты Дивали, но тут меня озарило: надо воспользоваться всеобщей суетой! Большинство соседей придут ко мне на вечеринку. Бенгальские огни и петарды будут трещать всю ночь. Самое время действовать!

– А Рамеш разве не придет к тебе на вечеринку?

– Придет, поэтому я тебя и искала. В разгар вечеринки ты его отошлешь домой – скажешь, что забыла там что-нибудь. А я буду ждать его у тебя в доме.

– Погоди, но если тебя не будет на твоей же вечеринке, люди это заметят.

– А вот и нет. У меня на таких мероприятиях всегда столько хлопот, что я там как бы и не присутствую. Зато Саурабх будет тусить с гостями, и все будут уверены, что видели нас обоих.

– Правда?

Сердитый взгляд Салони немного смягчила улыбка:

– Ты бы знала, если бы хоть разок пришла.

– Я не думала, что ты хотела меня видеть.

– Хотела. И не хотела. Не знаю. Трудно объяснить, и времени на это нет. Короче, у меня будет отличное алиби. Я всегда так занята организационными моментами, что даже поесть не успеваю, не то что потусоваться. А вот тебе как раз надо будет сделать так, чтобы тебя заметило как можно больше людей, понятно? Черт, совсем забыла – мне же еще надо забрать каджу-катли [160]! Блин! Ну почему всегда не хватает времени?!

– Салони, если для тебя это такой стресс, зачем ты все время организовываешь вечеринки?

Салони вопрос озадачил настолько, что она даже рот приоткрыла, задумавшись.

– Гм… – в конце концов промычала она. – Мне как-то не приходило в голову, что можно этого не делать. – И пожала плечами. – А ты-то куда собралась, кстати?

Гита помахала пустым бидоном, и Салони кивнула:

– Передай Минабен привет.

– Кому?..

Салони указала на бидон:

– Женщине, которая дала тебе это.

Когда Гита доставила «привет» Салони в лагерь рабари, татуированное лицо Мины расплылось в улыбке:

– Салонибен убедила ваш панчаят заключить с нами договор на более выгодных условиях, чем в прошлом году.

– Она умеет быть убедительной. – Гита протянула женщине-рабари бидон.

– И внимательной. Мне это нравится. Кстати, я поспрашивала у своих про Лакху.

– Правда?

– Она из Кача, верно? На прошлые Дивали родственники хотели с ней встретиться, но она не откликнулась. И после этого они так и не смогли с ней связаться.

Гита недоверчиво улыбнулась:

– Как вы всё это разузнали так быстро?

Мина помахала перед ней мобильным телефоном, и белые браслеты забрякали.

– Я могу с ней поговорить, если хотите, в следующий раз, когда буду в Кохре. – Гита не знала, как ей удастся увидеться с Лакхой, но решила, что придумает что-нибудь – к примеру, перехватит ее у дома Бада-Бхая, когда она пойдет за покупками. – Или могу добыть вам ее адрес. Мой друг Карем знает, где она живет.

Мина поразмыслила пару секунд и сказала:

– Я запишу вам свой номер телефона, Гитабен. Если Лакха захочет связаться с родными, мы поможем.

– Хорошо, я… Эй, а откуда вы знаете, как меня зовут?

Улыбка Мины сделалась еще шире:

– Я тоже умею быть внимательной.

28

«Искусство» – art – Фарах поражало воображение. Даже Гита должна была это признать, пусть и с неохотой. Благодаря портнихе новогодняя вечеринка Салони превратилась в блистательный показ мод. Почти все женщины здесь щеголяли в новых сари и ленгхах [161], сшитых умелыми руками Фарах, которые сейчас распухли от многодневной работы. Из городов пришел тренд на неоновые цвета, и повсюду сверкал-переливался вихрь флюоресцентных тканей, расшитых пайетками и сверкающими бусинами, когда гостьи фланировали из дома на веранду и обратно. Дизайнер всего этого великолепия тем временем дремала, забившись в уголок, а на столике рядом с ней стояла пластиковая тарелка с целой горой закусок, к которым она и не притронулась. Все пальцы Фарах были замотаны белыми бинтами. Она примостилась на плетеном кресле в форме песочных часов, прислонившись затылком к стене. В отличие от ее жизнерадостных моделей Фарах была похожа на труп.

– Эй, – сказала Гита. – Ты похожа на труп.

Фарах покосилась на нее из-под полуопущенных век, но была слишком вымотана, чтобы огрызнуться в ответ.

– Я примерно так себя и чувствую, – вяло проговорила она.

– Может, тебе домой пойти и поспать?

– Нетушки. – Фарах так же вяло указала забинтованной рукой на гостей: – Я хочу полюбоваться своими творениями.

– О боже… – пробормотала Гита, двумя пальцами извлекая прядь растрепавшихся волос Фарах из стакана с ласси [162] у нее в ладонях.

– Упс, – с полнейшим безразличием прокомментировала Фарах. – Кстати, я рада, что ты не ушла из группы заемщиц. Знаешь, Самир тоже, как Рамеш, не хотел, чтобы я в этом участвовала.

– Да?

– Ага. Думаю, он боялся. Мусульман тут, кроме нас, раз-два и обчелся. Он считал, что мы должны быть сами по себе. И еще я думаю, он хотел, чтобы я ни с кем не общалась, сидела дома. Чтобы мой мир оставался крошечным.

– И что заставило его передумать?

– Выпивка для него была важнее страхов, наверно. Но оказалось, что ему нечего было бояться – когда я вступила в группу заемщиц, мой мир не особо расширился.

Гита сочувственно кивнула:

– Меня они тоже не любили.

Несмотря на усталость, Фарах очень энергично выразила несогласие:

– Это другое! У вас с Салони были свои терки – не знаю уж, из-за чего, и остальные женщины так или иначе выражали свое отношение к вашей ссоре и к тебе. Тебя, по крайней мере, замечали. Хейтили, но не игнорили. А я для всех была невидимкой.

Наверное, эта внезапная откровенность объяснялась крайней усталостью Фарах, решила для себя Гита. А может, враждебность Фарах поубавилась после того визита к ней домой в компании с Салони.

– Ты поэтому меня шантажировала?

Фарах пожала плечами:

– Ну, раз уж от меня и так все отворачивались, надо было оправдывать репутацию. Терять мне было нечего.