Корсон Хиршфельд - Скандальная мумия
Все еще пятясь, Шики развел руки в стороны.
– Давно уже мир хочет сделать это с Шики Дуном – черт знает, может, я и заслужил. Так что давай. Если хочешь это сделать – заканчивай, но об одном прошу: не убивай мою собаку.
Он вытащил Гудини из-за пазухи, поцеловал его и опустил на пол.
Гудини закружил у его ног, тявкая, чтобы его подняли.
– Отойди от него, – сказал Мори йоркширу. И Шики: – Стой на месте, обманщик.
Тяжело дыша, он начал придвигаться.
Шики шагнул назад:
– Что за ерунда насчет обманщика? И что я был партнером Траута? Я ему должен деньги, и это все. Рита Рей хочет моей смерти ради страховки. Кольцо я у нее взял, потому что она продала моего вот этого малыша на щенячью ферму. И… знаешь, насчет отстреливания кусков? Черт побери, да ты просто стрелять не умеешь!
Шики показал на него рукой и щелкнул пальцами:
– Гудини, фас!
Гудини кроликом подскочил к ногам Мори, но вместо нападения встал на задние лапы и попытался оседлать отворот брюк. Мори встряхнул ногой, не глядя вниз, поднял ствол и навел его в сердце Шики.
Шики не дрогнул. На самом деле он просто застыл на месте, подсчитав, что больше шансов уцелеть так, чем если двигаться. Пистолет хлопнул выстрелом, пуля ударила в пол, срикошетив в коридор. Шики отступил на шаг.
Мори протер глаза и уставился на руку с пистолетом. Шляпа упала у него с головы и покатилась по полу. Ствол в руке качнулся:
– Ты не партнер Трауту? Ты не наколол его на две сотни штук? И твоя жена продала твою собаку? Вот эту?
Он посмотрел на Гудини, все еще обнимающего его лодыжку. Потом на Шики, в недоумении.
– Ба! – Палец на курке напрягся. – Не знаю, кто из вас врет, но контракт есть контракт. Постой спокойно секунду.
Шики отскочил прочь, пританцовывая, оставляя между собой и Мори нормальное расстояние. Увидев вновь поднимающийся ствол, он замахал руками:
– Постой! Постой! Я предлагаю тебе сделку…
– Сделку, говоришь? Я что, по-твоему, Монти Холл [82]?
Гудини забыл о своем приставании к ноге Мори. Явно приняв пританцовывание и махание руками за игру, он стал бегать между Мори и Шики, потявкивая.
– Не знаю, кто из них тебя нанял, – сказал Шики, – но оба они врут. – У меня была небольшая проблема с картами, но это и все. Трауту наплевать на мой долг – и это далеко не двести штук. У меня долгосрочная дешевая аренда этого здания, понимаешь? А он хочет убрать меня с дороги, чтобы выгнать отсюда моих «светляков» и въехать со своим музеем. А Рита Рей, как я уже сказал, хочет только получить за меня страховку. Послушай… если ты подождешь секунду, я сделаю так, что тебе будет выгодно. Без булды. Убери только пистолет. Ладно?
Мори опустил пистолет на фут, но держал его двумя руками на уровне пояса.
– Стой, где стоишь, и я буду тебя слушать. Ничего не обещаю.
– О'кей, о'кей. – Шики объяснил насчет ссуд, аренды, бесплатной поездки в Вегас, и как кто-то как-то сделал из его дорогого братца мумию. – Это твоя была работа?
– Нет, этой истории с мумией я не догоняю. – Мори повел кольтом.
Гудини подбежал к правой туфле Мори, встал на задние лапы и стал царапать лодыжку – передние лапы так и мелькали. Мори приподнял ногу на шесть дюймов и встряхнул.
– Ты понимаешь, что ты мне двадцатидолларовые носки порвал? Неудивительно, что я собак не люблю.
Гудини кувыркнулся прочь, встал на ноги, выгнул спину и гавкнул. Мори опустил ствол.
– Фенстер, – громко, чтобы отвлечь Молота от Гудини, сказал Шики, – был моим братом. Вот чья это мумия – чья она была. Мой дорогой брат, самый приятный человек, которого ты вообще в жизни видел. Свет очей нашей мамочки. Траут купил его тело как говяжью тушу, выставил его на потеху и обозрение туристам, по десять баксов с носа. Это ж кем надо быть, чтобы такое сделать?
– Траут – шмук, – сказал Мори. – Тут я с тобой согласен.
Шики потер глаза.
– Мы с Фенстером были как близнецы. А моя жена?
Он поведал, как видел собственными глазами: Рита Рей, женщина, с которой он надеялся прожить всю оставшуюся жизнь… – Он потер пальцами переносицу и тряхнул головой.
– Эту женщину он видел… – всхлип, -…с другим мужчиной.
– Масляный такой хмырь в пестрой одежде? Его зовут Орландо. Не хочу тебя расстраивать, но явно он ее шпокает. Я так понимаю, что тебя обманула женщина… хотя здесь и сейчас это не важно.
Гудини вернулся к ускользающей лодыжке Мори и прыгнул ему на голень. Мори, не сводя глаз с Шики, нагнулся и потрепал его по голове.
– Ну-ну. Теперь иди, пес.
– Видишь, я же жертва, – продолжал говорить Шики. – И я теперь папа. Не только для этого шарика пушистого, который хочет с тобой подружиться. И нет, Рита Рей не мать. Мама моего мальчика – это первая женщина, которую я любил. Красивая девушка. Пела как соловей, но заболела амнезией и ушла странствовать. Погибла в наводнении. Трагически. И после всех этих лет объявился мой мальчик. Похож на меня как две капли воды. – Шики смахнул… может, и слезу. – А теперь я никогда его уже не узнаю. – Он вздохнул. – Жизнь – штука жестокая.
Мори убрал с пистолета одну руку, описал стволом в воздухе круг.
– Ладно, хватит жалобно кряхтеть. А ты, – обратился он к Гудини, который скреб ему икру, – совершенно невоспитанная собака. – Он нагнулся, поднял йоркшира на уровень пояса. – Теперь ты мне больше не будешь брюки портить. И к Шики: – Давай теперь о том, как это будет стоить моего времени.
– Я основатель этой прекрасной церкви. – Шики развел руками, показывая на все вокруг. – Все было хорошо, пока карты против меня не повернулись. Ризы вознесения, музыка – они у меня в проходах катались во время проповедей. Ты моего чудесного ангела в виде дирижабля заметил? Эти мигающие глаза? Ты знаешь, что он виден из семи штатов, если не из восьми?
Гудини царапал пиджак Мори, стараясь залезть повыше. Мори посадил его себе на плечо:
– Вот так. А теперь перестань скрести лапами, ну?
– Я тебе точно говорю: нужно лишь немного драйва и немного шоу. Мир полон одиноких людей, которым нужна встряска, чтобы в жизни снова появился смысл. Вот ее я им и даю. И знаешь что? Я это не только ради бабла делаю. Они меня любят. «Светляки» – это моя семья. Я не морочу тебе голову, нет. Это черт его знает какое чувство, когда все эти люди думают, что лучше тебя ничего в жизни у них не было! Когда приносишь им в жизнь радость. Я – Князь Света, понимаешь?
– Ага, я слыхал, что язык у тебя здорово подвешен. – Мори опустил пистолет. Гудини обхватил передними лапками подбитое ватой плечо Мори, высунул розовый язычок и лизнул Мори в шею.
– Ой, – сказал Мори. – Так он еще и лижется?
С расстояния поцелуя он передвинул Гудини подальше, на край плеча.
– Ты должен был научить эту собаку себя вести. – Он снова наморщил лоб: – Да, так на чем я остановился? Я смотрел на эту суматоху на стоянке, когда ты вылез из пасти кита. Ну, настоящий mensch, не знаю, ты пошел к своим людям… но это к делу не относится. Продолжай насчет того, чтобы мое время того стоило.
Гудини залез на шею Мори, вытянулся и лизнул его в щеку. Мори стряхнул его голову в сторону:
– Ты меня принял за леденец?
– Крили Пэтч, – сказал Шики, – жалкий сукин сын, взялся тут командовать, когда я смылся. Он привез из Техаса этот клан Джонсов – с бородами, длинноволосые, в чепцах. Пэтч и Джонсы испохабили все, что я строил. Нет больше радости в Мадвиле, вот что я тебе скажу…
– Видел я твоего Пэтча. Исключительный нудник, это да. – Мори взмахнул стволом. – Говори дальше.
Гудини снова стал вылизывать подбородок Мори, и Мори не стал его прогонять, только сказал:
– Чует грудинку, которая была у меня на ужин.
– Религия, – говорил тем временем Шики, – не облагается налогом, понимаешь? А десятину мы берем – двадцать процентов.
– До вычета налогов?
– Прямо сверху. Они рады это отдать за все, что я для них делаю.
Мори с блестящей от вылизывания щекой присвистнул и наморщил лоб.
– Я думал, ты последнюю рубашку проиграл.
У Шики углы губ поехали вниз:
– Ага, любимую, светло-голубую. Счастливую шелковую рубашку, если быть точным. Я мог кучу денег загрести, но госпожа Удача от меня отвернулась. Когда я не проигрывал в карты, я инвестировал: этот дирижабль, прожектора, ризы для хора. Запустить новую религию – это много расходов, друг. Но теперь все на мази. Пэтч наверняка витает в облаках от радости – со всей этой рекламой. Просто стыд и позор, что приходится мне смываться. Даже если ты меня не завалишь, Рита Рей или Траут завалят.
Но! Пока я еще здесь, я хочу эту операцию передать тебе, целиком.
– Мне? – Мори, держа Гудини у подбородка, сказал в его коричневую шкурку: – Мне, он говорит. Что ты на эту тему думаешь, пес?
– А что думать? Такой глубокий голос, как у тебя, – потрясающее производит впечатление. Одеваешься ты изысканно – тоже хорошо. Кто знает, если бы ты выбрал другой путь, мог бы быть настоящим проповедником. Вы, мистер Молот, можете быть новым Князем Света!
