Чисто убойное дело - Луганцева Татьяна Игоревна

– Чешско-русским центром? А что с ним не так?

– Да всё не так! Центр – это ведь два ресторана, кинотеатр, куча арендаторов, да еще и сцена. Я не справляюсь. Один человек не может отвечать за такую махину, центр тебя разоряет.

– Тебе нужны помощники?

– Нет же, не в помощниках дело! Это слишком разные бизнесы. Раньше, когда был жив твой очередной муж-чех Карл Штольберг, центр выполнял свою роль культурного центра двух стран. А теперь, что? Отношения между нашими странами трудно назвать лучезарными, совместные мероприятия сошли на нет, центр потерял свою значимость, сейчас это просто куча разных интересов, которых ничего не объединяет, кроме хозяйки, то есть тебя. Ты справлялась с хозяйством, потому что центр дотировался обеими странами, тебе оставалось только доход получать. А сейчас он тебя разоряет.

– Что ты предлагаешь? Продать?

– Кто же его возьмёт? По юридическим документам «шляпа полная». Международное предприятие. Ты попробуй продай без той стороны. Замкнутый круг, говорю тебе. Чехии этот центр не нужен, но его и не продать. Несколько лет уйдет на подготовку к продаже, всё же нужно согласовывать. Кинотеатр сейчас просел, российских фильмов мало, иностранных почти нет, зрители стали намного меньше ходить в кино. Да и дорого. Невозможно же без конца повышать цены на билеты. У меня два зала полупустые, вытягиваем за счет детских сеансов и праздников, а прибыли – ноль. Театральная сцена могла бы стать прибыльной, к театру люди интерес не потеряли. Наоборот, соскучились после пандемии по живому действию.

– Ну! Там же прекрасная сцена. Мои артисты из Волжска в восторге! – отреагировала Яна.

Тимофей покачал головой. Он прекрасно знал, что Театр юного зрителя, где всю жизнь служили мать Яны – Валентина Петровна и ее биологический отец Иван Демидович, приносил копейки даже в лучшие годы. Отношения у ее родителей были очень сложные. Мать обладала непримиримым, взрывным характером стареющей примы. А Иван Демидович, бабник и жуир, искал в жизни только удовольствия. Как говорится: в порочащих его связах был незаменим. Яну вырастил отчим, но его уже давно не было на этом свете. Яна узнала, кто был ее настоящий отец лишь в сорок лет. И нужно сказать, что не очень обрадовалась.

– Что с театром не так? – напряглась Яна.

Тимофей многозначительно промолчал, разлил остатки второй бутылки по бокалам и вздохнул. Яна покосилась на поставленные друг на друга ящики одного из самых дорогих напитков в мире.

– Ты только этим ужинаешь? – спросила она.

– И завтракаю, – ответила Тимофей. – С театром, дорогая моя, полная… Не хочу, выражаться при даме.

– Спасибо, я тоже не люблю, когда при мне выражаются, – согласилась Яна. – Так что не так с театром? Не томи.

– Яночка, с театром всё просто. Вся труппа дружно села нам на хвост и слезать не собирается.

Яна оторопела.

– Поясни! Это же хороший театр… Их хвалили в прессе. Заслуженные, народные артисты, лауреаты…

– Всё так, душа моя. Но сейчас в этом заслуженном театре сплошной раздрай и шатание. Я уж не говорю про репертуар. Спектаклю «Морозко» лет сорок будет. На костюмы страшно смотреть. Все первые ряды кашляют, задыхаясь от пыли. Раньше они давали спектакль от силы раз в месяц, приезжали на один-два дня, а теперь намертво поселились в нашей гостинице и живут, Яна, абсолютно бесплатно. Заняли лучшие номера и вытурить их не представляется возможным. Спектаклей нет, зато дрязги и бесконечные скандалы каждый день. Полиция замучалась протоколы составлять. Представляешь, как это нравится остальным постояльцам, которых становится раз от разу всё меньше и меньше? И это еще не всё!

– Не всё?

– Они и питаются за наш счёт, представляешь? Мы, Яна, содержим с тобой кучу оборзевших от безнаказанности беспардонных людей. Есть еще один «приятный» момент…

Яна устало провела рукой по лбу.

– Говори уж, не томи.

– Личные склочные отношения между Валентиной Петровной и Иваном Демидовичем становятся объектом обсуждения всей труппы. Иван Демидович пьян с утра до вечера, и это на детских спектаклях! А сейчас у него роман с некой Абрикосовой. Та еще штучка! На этой Насте пробы ставить негде. Одержима манией найти себе богатого «папика», липнет как жвачка ко всем мужикам подряд, высматривает даже в зрительном зале, представляешь? Такая любую жену подвинет. А Иван ей подыгрывает. Просто как лиса Алиса и кот Базилио, честное слово. Два сапога пара. А тут знаешь, что отчудили?

– Даже боюсь представить.

– Во время последнего спектакля, между прочим, это был всё тот же «Морозко», Иван невинно пошутил, пригласив замёрзшую под ёлкой сиротку Настеньку к себе в терем, пообещав показать той свой посох. Представляешь? Зрители ржать начали. И все эти шалости не так уж невинны, Яночка, как кажутся на первый взгляд. Ведь на все эти безобразия смотрят остальные артисты труппы и берут с корифеев пример. Надо что-то делать, а то пропадём.

Яна нервно заходила по кухне.

– Ну, с этими артистами погорелого театра я разберусь. Надо же – сели на шею и ножки свесили! Вылетят из моей гостиницы как пробка из бутылки шампанского. А что дальше-то делать, Тимофей?

Тимофей довольно улыбнулся.

– Не бойся, всё продумано. Я уже договорился с некоторыми популярными группами, устроим несколько концертов, а дальше посмотрим. Лиха беда начало. А с этим театром теней пора кончать.

Яна кивнула:

– Так и будет. Предложи гастроли нескольким провинциальным театрам. В провинции есть замечательные труппы, это нужно использовать. А еще что ты предлагаешь?

– Два ресторана чешской и русской кухни предлагаю закрыть. Надо менять всё. Или найти новую концепцию. Народ сейчас избалованный, заинтересовать трудно, но если мы этого не сделаем… Думаю, тебе надо проконсультироваться с Мартином. Он знает лучших рестораторов, у него в клубе одно из лучших заведений в Питере. Да и жена его бывшая имеет звезду Мишлена.

– Чего имеет? Какая жена? – оторопела Яна.

– Ой, зря я сказал. Считай, что ничего не слышала, – сжался Тимофей.

– Не доводи до греха! Говори правду! Какая жена? Он один раз был женат, и сейчас жена его весьма недееспособна.

– Гражданская, Яна, гражданская. Они были вместе несколько лет, но если брак не был оформлен официально, то, естественно, он не имел значения для Мартина. Ой, опять я что-то не то говорю, у вас же тоже отношения не оформлены, – смешался Тимофей.

– Хороший ты ему друг, – задумчиво проговорила Цветкова. – А где мы найдём его бывшую?

– Она на две страны живёт. Варвара Третьякова. Сеть кондитерских у нее. Ресторан в самом городе Париже. Между прочим, человек она очень симпатичный. Идеальной женой бы была. Милая, добрая. Ну, в общем… Я не знаю, что Мартину надо было, что ему надо сейчас. Вернее, сейчас-то…

– Заткнись! И хватит пить! Утром нужно ехать в Центр, разбираться с театральными деятелями. И знаешь что? За рулём твоего драндулета будешь ты. Ты понял?

– Понял, – обречённо вздохнул Тимофей. – Ты располагайся, где хочешь, а я уж…

Ночью Яну душили кошмары. Наслушавшись о Детском театре, ей привиделся аленький цветочек, за которым она приволоклась в тёмный-тёмный лес чёрт знает за какой надобностью. Ее трясло от страха, она кожей чувствовала опасность, исходившую от страшного мохнатого чудища, которое могло каждую секунду напасть на нее из-за дерева и впиться острыми клыками в горло. И вот она услышала за спиной хруст ветки… Осторожные шаги… Сердце упало и страшно заколотилось, Яна хотела закричать, позвать на помощь, но нечеловеческой силы мохнатые лапы с железными когтями сжали ей шею и она, задыхаясь, только и успела прохрипеть: «Помоги… те…». Чудище стало мотать ее из стороны в сторону, и Яна… открыла глаза.

Над ней склонился Тимофей.

– Слава богу! Да тебя не добудишься. Утро уже! Вставай. Сама же вчера кричала, что дел много. И репетиция в театре скоро, – тряс ее Мотов.

– Фу, напугал меня… – присела она в кровати, пытаясь отогнать ночной ужас. – Когда выезжаем?