Ли Голдберг - МИСТЕР МОНК ИДЕТ В ПОЖАРНУЮ ЧАСТЬ.
—Мы что-то вроде напарников.
—Что-то вроде, — сказал Стоттлмайер.
—Он любит мыть машины?
—Обожает, — ответил Стоттлмайер с улыбкой.
Монк наконец дошел до пожарного инспектора, которая стояла спиной к нему, что-то изучая на полу. Я слышала, как он прочистил свое горло, чтобы привлечь ее внимание. Гейл выпрямилась и повернулась кругом.
—Здравствуйте, Гейл. Меня зовут Эдриан Монк. Я полицейский консультант, — Монк развел плечи пошире, чтобы она заметила значок Юного Пожарного на его лацкане. — И один из Ваших братьев.
Она подняла бровь и спросила:
—В самом деле?
—Не могли бы Вы дать мне мешочек?
Она достала чистый пакетик для улик из кармана своей ветровки.
—Не могли бы Вы подержать его открытым?
Она подержала. Он высыпал окурок сигары и пепел в пакетик, похлопал руками, чтобы стряхнуть микроскопические частички, которые могли остаться. После чего он раз тридцать провел по рукам щеточкой для полного результата.
—Спасибо! — сказал Монк и.. оставил пакетик в ее руках. Его внимание привлек кофейный столик со стеклянной столешницей на металлических ножках, оставшийся практически невредимым после пожара. Столик стоял перед большой кучей пружин и пепла, нетрудно догадаться, что это было диваном. Еще много пружин и пепла- остатки от двух кресел, лежало по другую сторону стола.
Гейл запечатала пакетик и, не найдя куда бы его положить, неохотно положила себе в карман, чтобы выбросить позднее. Прекрасно понимаю, что она чувствовала в этот момент.
—Где было найдено тело? — спросил Монк, присев около кофейного столика и покосившись на пепельницу, кружку и кучку пластика, которая напоминала пульт от телевизора.
Гейл взглянула на Стоттлмайера, ища одобрения, и он ей кивнул.
—На диване, — сказала она.
—Где на диване?
Инспектор указала на дальний от Монка конец дивана.
—Она сидела на том углу, ее рука была на подлокотнике. Сигарета упала из ее пальцев на кучу газет на полу и они загорелись. Огонь распространился отсюда, поглощая диван, шторы и, в конечном итоге, всю комнату. У нее была гора старых газет. Спички и окурки повсюду. Просто настоящая растопка для того, чтоб случился пожар.
Монк прошел за телевизор, посмотрел оттуда на диван, перевел взгляд на остатки кресел.
—Не было ли других следов катализатора? — спросил Стоттлмайер у пожарного инспектора.
—Никаких, — сказала Гейл. — Определенно, сигарета стала причиной пожара. Похоже, это несчастный случай.
Монк кивнул, соглашаясь:
—Именно на это и похоже.
—Отлично, — обрадовался Стоттлмайер. — Я смогу пораньше уехать домой, чтобы насладиться редким воскресным выходным.
—Но это не так, — заявил Монк.
—Простите? — спросила Гейл, встав в позу руки в боки.
—Это не несчастный случай, — продолжил Монк. — Это убийство.
—Вот черт! — выругался Стоттлмайер.
—Он ошибается, — сказала Гейл.
—Нет, не ошибается, — вздохнул Стоттлмайер несчастно. — Когда речь идет об убийстве, он никогда не ошибается.
—Я занимаюсь моей работой уже десять лет, — Гейл распахнула ветровку, чтобы показать Монку значок, прицепленный к ее униформе. — Это настоящий значок Пожарного Управления, мистер Монк. И я могу сказать Вам, что нет абсолютно никаких оснований считать это поджогом.
Монк подошел к дальнему концу дивана.
—Вы сказали, что она умерла прямо здесь.
—Да, — сказала Гейл. — Ее звали Эстер Стоваль, шестидесяти четырех лет, вдова. Соседи сказали, она была заядлой курильщицей. У нее постоянно была сигарета во рту или в руке.
—Она одна здесь жила? — спросил Монк.
—Примерно с дюжиной кошек, — ответила Гейл. — Они убежали во время пожара и возвращались в течение дня. Мы выбились с ними из сил, и ждем службу отлова животных.
—Проклятье, — пробормотал Стоттлмайер, затем посмотрел на меня. — Ты можешь отличить один вид твоего чиханья от другого?
—Нет, — ответила я.
—Я тоже, — сказал он с облегчением. — Не только я.
—Не только Вы, — подтвердила я.
—Если она была в сознании, почему она сидела здесь? — спросил Монк. — На этом конце дивана.
—Потому что ей так было удобнее, — ответила Гейл. — Что это меняет?
—Ее кофейная кружка, пульт от телевизора и пепельница находились у другого конца дивана. — заметил Монк.
Я проследила за его взглядом. Пульт превратился в расплавленную лужу пластика, но кружка и пепельница были целыми.
—Сиди она здесь, смогла бы смотреть телевизор. — Монк указал на другую сторону дивана. —Но сидя там, где нашли ее тело, она могла видеть лишь кресло, загородившее телевизор. Думаете,она хотела смотреть на пустое кресло?
Стоттлмайер посмотрел на диван, телевизор и останки кресла.
—А она и не смотрела, если в нем кто-нибудь не сидел! — вскрикнул Стоттлмайер. — Кто-то еще находился здесь!
Гейл посмотрела на Монка.
—Проклятье!
Она была потрясена.
Я тоже была в значительной степени потрясена. Уже второй раз за день Монк экстраполировал целую цепочку событий, основанных на том, где человек — или собака — могли находиться.
Кто знал, что место сидения может быть таким важным?
Стоттлмайер достал мобильник, набрал номер и произнес:
—Рэнди, это я. Поезжай в морг. Скажи медицинскому эксперту, чтобы срочно сделал вскрытие Эстер Стоваль. Это убийство. Если у тебя были планы на воскресенье, отмени их.
Он закрыл телефон и взглянул на Монка.
—Рад, что ты зашел, Монк. Это могло проскочить мимо нас.
И тогда я вспомнила, зачем мы здесь находимся.
5. Мистер Монк учится делиться.
Пожарного Джо Кокрэна мы обнаружили на заднем дворе, сидящим на перевернутом ведре. Он наливал молоко в чашку, а кошки томно терлись о его ноги. Это был плотный мужчина тридцати с небольшим, излучающий силу и уверенность, качества, сильно расходящиеся с нежностью, которую он проявлял к кошкам. Он нежно гладил их, а кошки тыкались носами в щетинистые щеки пожарного, мурлыкая. На мгновение я поймала себя на мысли, что с удовольствием поменялась бы местами с одной из кошечек.
Мысль меня испугала. У меня была связь с мужчинами после смерти Митча, но ни с одним из них не было серьезных и длительных отношений. Я старалась не думать о мужчинах долгое время, и поэтому слегка опешила, что внезапно возникшие чувства носили столь интимный оттенок. Чтобы пробудить их, потребовался лишь один взгляд на крепкого и сильного, но нежного и ласкового Пожарного Джо.
Боже мой, кого я обманываю?! Любая женщина чувствовала бы себя так же. Он был словно оживший персонаж любовного романа. Я надеялась, когда он заговорит, его голос не будет высоким писклявым или ужасно шепелявым.
В отличие от меня Монк встал как вкопанный.
—Как он может делать это?
—Очевидно, он любит животных.
—А я нет, — сказал Монк.
—Действительно? — спросила я с притворным удивлением.
—Иди поговори с ним, — попросил Монк. — А я постою здесь.
—Не хотите задать ему несколько вопросов?
—Я умею читать по губам.
—Серьезно?
—Самое время, чтобы научиться. — ответил он.
Естественно, я не сильна в работе детектива, это уже не раз доказано. С другой стороны, разве не здорово было бы поговорить с Джо без Монка?
—Могу попросить его подойти сюда, — неуверенно предложила я.
—Нет, — отказался Монк. — Кошки могут пойти за ним. Я могу до смерти обчихаться. Ужасный способ умереть.
—Прекрасно, — сказала я, оглядываясь на Джо. Мое сердце трепетало. Я снова чувствовала себя старшеклассницей. — Что-нибудь посоветуете?
—Четко произноси слова, не забудь!
Я глубоко вдохнула и повернулась к первоклассному пожарному. Первоклассный. Так вот каким термином я его характеризовала? Как я смогу задавать Пожарному Джо четкие вопросы, как детектив, когда сама мысленно превратилась в девушку-подростка?
—Джо Кокрэн?
Он взглянул на меня.
—Да, мадам.
Мадам. Он был мускулистый и вежливый. И, Бог мой, какая улыбка!
—Меня зовут Натали Тигер, — представилась я. — Я работаю на детектива Эдриана Монка.
Я жестом показала на Монка, тот помахал рукой.
Джо поднялся на ноги и помахал Монку. Кошки отпрыгнули от него.
—Почему он не подойдет сюда?
—Это долгая история, — сказала я. — Мы здесь из-за моей дочери, Джули, она учится в одной из школ, которые Вы посещаете каждый год. Она услышала о том, что случилось со Спарки.
При упоминании клички собаки глаза Джо повлажнели. Это еще сильней расположило меня к нему.
—Дети сильно беспокоятся об этом? — спросил он.
—Настолько, что наняли мистера Монка найти убийцу собаки.
—Извините, — он повернулся спиной ко мне и отступил на несколько шагов, смахивая набежавшие слезы. Я не могла сказать, как мне хотелось обнять его, утешить, и самой вытереть его слезы.
Я тяжело сглотнула и ждала. Через какое-то время он снова посмотрел на меня.
