Наталья Александрова - Любовь мексиканского сыщика
– Лучше бы они их тратили на что-нибудь полезное – на больницы, на детские сады…
Кристина поглядела на меня удивленно, и я тут же сориентировалась:
– Отдых бы оплачивали сотрудникам, а то путевки ужас до чего стали дорогие! Премии опять же квартальные, бонусы в конце года, у моего, к примеру, шефа ничего этого не допросишься!
– Вот тут я с тобой согласна, – оживилась Кристина, – но наше мнение никого не интересует. Они, наверное, считают, что о сотрудниках заботятся только лохи.
– А платить за дурацкую бумажку о липовом дворянстве – это разве умно?
– Умно, не умно, а зато круто! Если Толян купил себе графский титул, то Вован не успокоится, пока не купит княжеский. А Уколов и рад был стараться – самые редкостные титулы выкапывал, маркизов, герцогов, а какому-то уголовному авторитету оформил титул князя Священной Римской империи.
– А чем же эта халява кончилась?
– Тут две вещи произошли одновременно: во-первых, разразился кризис, и лишних денег у людей стало меньше. И во-вторых, какие-то конкуренты пустили слух, что Уколов не имеет никакого права раздавать эти патенты, лицензия у него липовая, а сам он – сын поварихи и лекальщика. Вот с тех пор они и переквалифицировались – теперь вместо дворянских титулов присваивают звание «Человек года». Тут уже, конечно, и деньги не те, да и клиентов мало стало.
Все это было интересно, но мне нужно было узнать другое.
– А я думала, что он богатый – одет прилично, часы дорогие на запястье болтаются, машина небось супер…
– И думать забудь! – Кристина замахала руками, так что пепел с сигареты разлетелся в разные стороны. – Он, конечно, бабник, ни одну девчонку не пропустит, к каждой норовит подъехать, но… только на словах. Потому что все знают – никаких особенных денег у него нету, это жена богатая.
– Да что ты? – картинно изумилась я. – А я думала…
– К тебе тоже клинья бил? – догадалась Кристина. – Ну, это он так, по привычке. Или, может, думал, что ты новый человек, в ситуации не разберешься сразу.
– Если жена его обеспечивает, так нужно сидеть тихо… – сказала я в раздумье, – а то ведь ей кто-нибудь сообщит о его художествах, она его и выгонит под зад коленом.
– Кто мужиков поймет? – Кристина пожала плечами. – Но тут он ни с кем не крутит, мы бы знали…
– Ладно, пойду я… шефу докладывать…
Простились мы дружески.
По дороге домой я думала, что вычислить любовницу Арсения Уколова будет трудновато, раз он так тщательно шифруется. И еще, выдала его жене наверняка какая-то баба посторонняя, не из этого бизнес-центра. Похоже, моя новая знакомая Кристинка полностью в курсе всех здешних событий, она бы знала…
Василий Макарович Куликов второй час сидел в своих «Жигулях» напротив входа в бизнес-центр «Пиастр». Он внимательно разглядывал каждого выходящего, сверяя с фотографией Арсения Уколова, которой его снабдила Василиса.
Для того чтобы получить этот снимок, Василисе пришлось снова встречаться с Лизаветой Ерощенко, и, судя по тем словам, которые произнесла Василиса, отдавая ему фотографию, встреча эта не принесла ей особой радости. Лизавета долго отнекивалась и ворчала, отговаривалась крайней занятостью, хотя ясно было, что если человек до полудня спит дома, то никаких особенных дел у него нету, а свободного времени навалом. Однако Василиса девушка обязательная – сказано получить фотографию, она ее достанет. Правда, небольшая такая фотка, любительская, но лицо разглядеть можно.
– У супругов квартира в центре, на Казанской улице, пятикомнатная, – докладывала обстоятельная Василиса, – а Лиза эта живет отдельно от них, снимает, что ли, я не в курсе. Фотку дала, вот только край отрезала, говорит, там они с сестрой вместе… Она, оказывается, не так давно в Питер приехала…
– Мне про эту Лизу неинтересно, – перебил дядя Вася, – мне не перед ней отчитываться нужно, а перед ее сестрой. А та – дама серьезная, зря деньги на ветер бросать не станет…
И вот теперь Василий Макарович ждал, когда выйдет из офиса господин Уколов.
Ожидание объекта было привычной для него работой. Если сложить все те часы, которые Василий Макарович провел за этим занятием за долгие годы, что он прослужил в милиции, наверное, получилось бы несколько месяцев непрерывного мучительного ожидания.
Один раз, чтобы арестовать матерого рецидивиста по кличке Бульдозер, Куликову пришлось одиннадцать часов просидеть под видом пожилого бомжа в привокзальном сквере. За эти часы ему три раза предлагали выпить настойку овса или боярышника, пять раз пытались набить морду и один раз новенький милиционер, который был не в курсе операции, попытался выпроводить его из сквера, чтобы не портил привокзальный пейзаж своей колоритной внешностью.
Но все это было давно, когда Василий Макарович был моложе и его нервы были в значительно лучшем состоянии. Сейчас же он скучал, нервничал и злился.
Злиться, собственно, было не на кого, кроме самого себя – он сам, выйдя на пенсию, выбрал профессию частного детектива, прекрасно понимая, какая это трудная и утомительная работа.
Наконец из дверей бизнес-центра показался высокий лысеющий мужчина лет сорока в длинном оливковом плаще, с небрежно повязанным шелковым шарфом на шее. Рядом с ним семенила девушка, чем-то напоминающая грустную лягушку. Большой рот, выпученные глаза и бледная, чуть зеленоватая кожа делали сходство с обитательницей болот просто удивительным. Она то и дело заглядывала в лицо своего спутника и искательно улыбалась. Мужчина посматривал на нее несколько высокомерно, но, спускаясь по ступеням центра, галантно поддержал за локоть.
Василий Макарович взглянул на фотографию Уколова, снова внимательно осмотрел мужчину на ступеньках и окончательно уверился, что это – муж его заказчицы. Достав из бардачка специальный фотоаппарат, замаскированный под пачку сигарет, он сделал несколько снимков Уколова и его спутницы.
«А Василиса говорила, что Уколов очень осторожен, что никто из сотрудников бизнес-центра понятия не имеет о его любовнице… – подумал Куликов. – А он вот – идет себе спокойненько с девушкой под ручку, ничуть не скрывается. Напутала чего-то Василиса, девки эти чего только не наболтают…»
Парочка остановилась, огляделась по сторонам и направилась к стоянке машин. Василий Макарович повернул ключ в замке зажигания. При этом он взмолился, чтобы мотор «Жигулей» не подвел, и молитва помогла – мотор ровно заурчал, готовый к работе.
У Василия Макаровича были сложные отношения с машиной. С одной стороны, он ее любил, проводил с ней много времени, любовно называл «ласточкой». С другой – время от времени ругал последними словами и клялся поменять на иномарку, поскольку коварные «Жигули» имели обыкновение не заводиться в самый важный момент или, что еще хуже, предательски глохнуть посреди сложного перекрестка или во время преследования особо опасного преступника.
Уколов со спутницей сели в серебристый «Опель» и выехали со стоянки. Василий Макарович последовал за ними.
Перед ним стояли две противоположные задачи: не потерять «Опель» Уколова из виду и при этом не раскрыться самому, не выдать слежку. Впрочем, вряд ли Арсений Уколов внимательно следил за всеми машинами, которых в этот час было на улице очень много.
К счастью, ехать пришлось недолго.
Серебристый «Опель» свернул на Одиннадцатую линию и остановился перед рестораном. Над входом виднелась яркая вывеска «Веселый койот». Сбоку от надписи был изображен сам этот койот. На голове у него красовалась широкополая мексиканская шляпа, но в остальном он был очень похож на волка из мультфильма «Ну, погоди!».
Судя по шляпе и названию, ресторан был мексиканский.
Василий Макарович мексиканскую кухню не любил, он считал ее слишком острой, вредной для здоровья и чересчур экзотической. Впрочем, в интересах работы он мог пожертвовать своими вкусами и здоровьем и согласился бы не только на мексиканскую, но даже на новогвинейскую кухню, включающую блюда из червей, личинок, саранчи и соседей по коммунальной квартире.
Уколов помог своей спутнице выбраться из машины, и они скрылись за дверью ресторана.
Василий Макарович успел сфотографировать парочку на входе, затем заглушил мотор своей «ласточки». Прежде чем покинуть машину, он достал из бардачка темные очки и накладные усы. Усы были длинные, подковкой, вполне подходящие к стилю мексиканского ресторана. Изменив при помощи этого нехитрого инвентаря свою внешность, детектив Куликов выбрался из машины и вслед за объектом вошел в ресторан.
Внутри помещение было оформлено в полном соответствии с требованиями жанра. На стенах висели гитары, широкополые шляпы-сомбреро и индейские маски. Официанты щеголяли в таких же шляпах и ярких куртках с бахромой и галунами. Больше того, центр зала был превращен в кусочек самой настоящей мексиканской пустыни с несколькими огромными кактусами, среди которых стояли чучело койота и манекен, изображающий музыканта-марьячо в мексиканском наряде, с пышными усами и гитарой в руках.
