Дарья Донцова - Букет прекрасных дам
– А когда узнала, что мы с телевидения, – подхватил парень с камерой, – бросилась на Николашу с визгом: «Милый, я тебя не узнала!» Цирк!
– Сегодня, значит, машинку твою «заперли», – продолжала девица, – тоже ждали скандальчика…
– И ничего! – захохотал Николай. – Решили за сигаретами послать. Ну, думаем, сейчас ты Аньке навешаешь. Глядим, идешь. Слышь, парень, ты, часом, не священник?
– Колька, – сказал оператор, – а ты вспомни того батюшку, которому мы предложили собачку окрестить, ну-ка? Забыл, как он нас по кочкам понес? Любо-дорого слышать было.
– Ладно, кончай базар, – поморщился Хоменко. – Вот что, парень, давай пиши здесь свои координаты.
– Зачем?
– Давай, не спорь, имя, фамилию, отчество, место работы, где живешь… Ну, быстренько.
– Объясните, к чему вам эта информация?
– О боже, – закатил глаза Хоменко, – приз тебе положен большой. Вызовем в студию, покажем передачу, потом тебя… И скажем: вот, дескать, нашелся в нашем городе патологически незлобливый человек.
– Один за два года, – хихикнула девица.
– Приз вручим торжественно, повезло тебе, – громыхал Николай Хоменко, – автомобиль получишь, «Жигули».
– Спасибо, – ответил я, – но вынужден отказаться.
– Ты не понял, парень, – подхватил оператор, – тачку вручим, настоящую.
– Но у меня уже есть одна, вторая не нужна.
– Продашь, дурья башка.
Ситуация стала мне надоедать. Я развел руками:
– Извините, господа, я очень тороплюсь, теперь, надеюсь, вы отгоните джип или «Волгу».
– Слышь, чудак, – тихо сказал Николай, – мы тебя покажем крупным планом на всю страну. Я лично обещаю, что сумеешь передать всем привет, пять минут тараторить разрешу в виде исключения.
– Спасибо, я не жажду славы, – ответил я и толкнул дверцу джипа.
– Ребя, он псих, – прошептал оператор, – сбежал от дедушки Кащенко.
Я улыбнулся:
– Способна ли собака понять кенгуру?
– Не понял, – протянул Хоменко, – ты нас оскорбляешь?
– Упаси бог! Собака и кенгуру относятся к отряду млекопитающих, очаровательные животные, но договориться друг с другом им не суждено, у них совсем разный менталитет.
– Так кто из нас собака? – просвистел Хоменко, сравниваясь цветом кожи с коренным жителем Америки. – Кто?
– Если вы так не любите друзей человека, хорошо, – быстро согласился я, – тогда вы – кенгуру.
«Жвачная» девица хрюкнула и завела мотор. Я вышел на тротуар, потом сел в «Жигули» и уехал в институт к Наташе Потаповой. Дурацкая история!
Будущих Песталоцци и Ушинских[2] «выпекали» в обшарпанном здании, которое давно, нет, не просило, кричало о ремонте. Притормозив одну из девиц, я поинтересовался:
– Наталью Потапову где можно найти?
– Какая группа? – спросила девчонка.
– Не знаю.
– Тогда идите в учебную часть, – посоветовала студентка и унеслась.
Мысленно поблагодарив ее за хороший совет, я двинулся по извилистым коридорам, разглядывая двери кабинетов. Нужная отыскалась в самом конце. Я приоткрыл дверь и сунул голову в щель.
– Разрешите?
– Приемные часы для студентов после пятнадцати ноль ноль, – рявкнула, не поднимая глаз от каких-то бумаг, женщина лет шестидесяти пяти, – сейчас учиться надо, а выпрашивать допуск на пересдачу следует в определенное время.
Я улыбнулся. На пожилых дам мой внешний вид действует безотказно, более того, буквально через пару минут разговора неприступные, «железобетонные» леди готовы сделать для меня все, что угодно. Молодым женщинам и девушкам я кажусь занудой, но тетки за шестьдесят самый мой контингент.
– Бога ради, извините, – «бархатным» тоном завел я, входя в комнату, – естественно, я приду после трех. Еще раз простите, не хотел мешать вам работать, меня извиняет только то, что попал сюда впервые.
Инспектриса подняла глаза, оглядела мой костюм, галстук и слегка сбавила тон:
– Садитесь.
– Нет-нет, не стану вам мешать, зайду после трех.
– Это правило для студентов, – улыбнулась женщина, – на вас не распространяется, садитесь, слушаю.
Я сел на «огрызок» стула.
– Будьте любезны, подскажите, в какой группе учится Наташа Потапова.
– А вам зачем? – свела вместе брови служащая.
Собираясь сегодня на задание, я понимал, конечно, что столкнусь с трудностями, но плохо представлял себе размеры бедствия. Получается, что мне все время приходится врать, то есть заниматься неблаговидным и непривычным делом. Но подумайте сами, если я сейчас начну объяснять старухе истинное положение вещей, действие растянется на час, а мне всего-то следует узнать номер группы.
– Я ее дядя.
– Надо же, – покачала головой инспекторша, – кто бы мог подумать, что у Потаповой такие приятные родственники. Уж не обижайтесь, но ваша племянница просто оторва.
Я скорчил постную мину:
– К сожалению, современная молодежь вся такая, у нас…
– Были принципы и воспитание, – подхватила старушка, обрадованная встречей с единомышленником, – а вы видели, какой ужас у Наташи на голове?
Я чуть было не спросил «какой?», но вовремя прикусил язык и спросил совсем другое:
– Вроде у них сессия началась?
– Нет, идите в триста вторую аудиторию, там найдете Потапову.
Я вышел в коридор и вздохнул. Наверное, следует намекнуть Норе на повышение зарплаты.
Глава 5
Наташу Потапову я нашел в коридоре, возле двери с табличкой 302. Голова у нее и впрямь выглядела впечатляюще. Девчонка была обрита почти наголо, и коротенький, едва ли сантиметровый ежик топорщащихся волос оказался… ярко-зеленого цвета. Мне до сих пор еще не приходилось сталкиваться со столь экстремальным вариантом прически. Но в целом, если не замечать макушку, смахивающую на весеннюю лужайку, Наташа была хорошенькой. Большие блестящие карие глаза, маленький ротик, изящная фигурка с тоненькой талией и длинными ножками.
Мне всегда нравились «карманные» женщины, хрупкие, невысокие, изящные. Они вызывают желание взять их на руки, уложить на диван, накрыть пледом… Терпеть не могу мужеподобных баб огромного роста с громовыми голосами и необъятным бюстом. Девушка, которая сейчас стояла передо мной, идеально соответствовала стандарту внешности моей избранницы. Плохо только, что ей небось не больше восемнадцати. Знаю, знаю, многие представители мужского рода готовы бежать на край света за свеженькой мордашкой, но я никогда не страдал педофилией.
Конечно, сексуальные отношения – это прекрасно, но потом, после них, когда вы со вкусом закуриваете сигарету, ваша партнерша разевает рот и начинает беседу. И тут пропадает весь флер очарования. Сами знаете, какие глупости болтают дамы в постели. «Дорогой, скажи, как ты меня любишь?», «Милый, что ты такой грустный, тебе не понравилось?», «Почему мой котик надулся?». Впрочем, кое-кто мигом пытается заарканить вас: «А когда мы пойдем в загс?» или «Как считаешь, красное платье не слишком экстравагантный наряд для невесты?». И уж совсем выбивает меня из равновесия заявление: «Скажи скорей, о чем ты сейчас думаешь?» Мне всегда приходится врать в подобном случае. Ну скажите, разве можно честно ответить, о чем думаю? Да о том, когда ты замолчишь, милая. Вот и приходится мести хвостом, сюсюкая глупости.
– Вас выгнали из аудитории? – улыбнулся я Наташе.
– Нет, – процедила та сквозь зубы и повернулась ко мне спиной.
– Вам привет от Насти, – сказал я.
– От кого? – обернулась девчонка.
– От Насти Королевой, вашей подруги.
– Не знаю такую, – буркнула Наташа.
– Ну как же, – я решил не сдаваться, – Настя, вы еще были у нее в гостях со своим кавалером Толей, он живет на этаж ниже Королевой.
– А-а-а, – протянула Наташа, и легкая тень улыбки промелькнула на ее лице, – Настюха, только я ее фамилию не знаю.
– Скажите, Наташенька, вы помните свой последний визит к ней?
– Ну так, – замялась студентка, – вообще-то, да. Только она мне не подруга, просто знакомая.
– Но вы припоминаете последнюю встречу? Насколько я знаю, вы пришли к ней вместе с Толей…
– Вместе, – фыркнула Наташа, – да я его, считайте, на себе приволокла, пьянь рваная!
Я лицемерно заявил:
– Ну, сейчас все равны в отношении выпивки, в том смысле, что все любят заложить за воротник.
– Ага, – хмыкнула собеседница, – только одни равны больше, чем другие.
Я в изумлении уставился на ее хорошенькую, но глуповатую мордочку. Девица процитировала книгу «Скотный двор» строго-настрого запрещенного в социалистической России писателя Джорджа Оруэлла. Это там, на ферме, висело объявление «Все животные равны, но одни равны больше, чем другие». А она не такая уж дура, хотя небось я ошибаюсь. Девчонка просто случайно произнесла фразу, ставшую классической.
– Толя пьет жутко, – продолжала как ни в чем не бывало Потапова, – еще год-другой, и кранты, законченный ханурик.
Я хотел было спросить, зачем же она связывает свою судьбу с этим типом, но удержался. В мою задачу не входило воспитывать студентку, мне просто нужно разузнать кое-что.
