Валентина Андреева - Праздник покойной души
– Ну хорошо, а откуда тогда на тебя деньги свалились? Клад нашла и двадцать пять процентов государству сдала? Для прикрытия неожиданного обогащения.
Аленка выразительно на меня посмотрела, я переадресовала полный негодования взгляд Наташке, но она его проигнорировала. Пришлось слегка пнуть ее под столом ногой.
… Кошки – удивительные создания. Попадаются под ноги в самый неподходящий момент. Фимка определенно должна была меня уже возненавидеть. Адресованный Наташке пинок в пути следования сменил адресата. Несчастная кошка опять душераздирающе взвыла и, приземлившись, пулей унеслась на шкаф, где, недовольно ворча, долго искала удобное положение. Милочка искренне переживала за любимицу, но врожденная интеллигентность не позволяла наорать на меня так, как это сделала Наташка:
– Садистка! Своих кошариков жалеешь, а над чужими, беззащитными, издеваешься!
– Не надо так говорить! Она не хотела! – запальчиво вступилась за меня дочь. – У нее… просто нога оттаяла и рефлекторно разогнулась.
Закусив губу, я молчала. Пользуясь этим, Наталья заметила, что моим мозгам следовало оттаять чуть раньше ноги. Это меня задело, и я сказала правду – очень жаль, что нога оттаяла не по назначению. Приношу кошке свои искренние извинения и соболезнования. Лично мне, в отличие от некоторых, нет никакого дела до источника финансового благополучия Людмилы Станиславовны. Мне даже не интересно, сколько денег у Березовского и тех, кто его переплюнул либо недоплюнул до его материального уровня. Считать чужие миллионы – занятие неблагодарное и вредное для собственного здоровья. Все равно никто ими не поделится. И вообще, чтобы безнаказанно воровать в огромных количествах, нужны не только возможности, но и очень умная голова. Позволяющая, кстати, спокойно проживать за границей, находясь в розыске в родной стране. Похоже, игра в прятки стала нашим национальным развлечением. Мы сами позволяем нашим нуворишам спрятаться, а потом ищем их по всему свету. Да с завязанными глазами. А они, от души веселясь, еще и колокольчиком позвякивают! Ну нет в нашей стране Биллов Гейтсов! Нельзя честным трудом накопить огромные деньги, да еще уплатить с прибыли большие налоги, чтобы спать спокойно!..
Я долго бы выступала. Просто какое-то наваждение… Но тут прямо перед моим носом оказалась коробка конфет. Испуганная Наташка приманивала меня ей, как какого-нибудь дворового Тузика килограммом говяжьей вырезки. Во всяком случае, моя реакция на эту коробку была не хуже. С трудом понимая, что происходит, я неотрывно смотрела на сказочную упаковку, а руки непроизвольно тянулись к ней. По мере ее удаления, вытягивалась и я, окончательно забыв про Березовского и иже с ним. Ничего не поделаешь, при виде конфет в коробках теряю всякое соображение и самообладание. Как Наташка от мороженого.
– Ну что я говорила! – торжествующе провозгласила Аленка. – Мамуль, ты как? Успокоилась?
– Митинг окончен, – буркнула я. – Дай сюда! – Не очень любезно выхватила из рук подруги конфеты и доложила, что успокоилась.
– Слушай, Милка, у тебя тут определенно склад, доверху набитый негативной энергией. Я, конечно, не очень верю во всю эту муру, от души боюсь только покойников, но что-то на твоей фазенде не так. Меня постоянно тянет хамить – ладно. Это где-то в пределах нормы… борьбы за справедливость. Ну-у-у, слегка зашкаливает… Но чтобы Ленусик голос повысила! И Ирка так разошлась! Кошку пнула! А ведь на ее месте должна была быть я… Вот что, дорогая Людмила Станиславовна, у нас впереди еще ночь. Сразу хочу предупредить, будут потусторонние вопли – особо не пугайтесь. Сначала убедитесь, что это не я ору. И не пытайтесь глушить меня спросонья подушкой.
Мне хотелось успокоить подругу.
– Я вообще спать не буду. На новом месте не могу. Алена, уверена, вся в меня – составит компанию. Так что спите спокойно, дорогие товарищи… Извините… Это цитата из выступления на другом митинге. Словом, мы будем охранять ваш сон. Хорошо бы на ночь посмотреть какую-нибудь веселую комедию…
– И не выключать нигде свет, – поддержала меня дочь.
– И не рассказывать никаких жутких историй. – Наташка почему-то посмотрела в мою сторону. Я недоуменно пожала плечами.
Милочка кивала головой и грустно улыбалась. Фимка, пользуясь воцарившимся на кухне спокойствием, легко спрыгнула на пол и, слегка помахивая хвостом, скрылась с глаз долой.
Улеглись мы далеко за полночь. В обстановке почти полной освещенности. Только в спальне ночник дежурил не на полную мощность. За окнами вовсю разгулялась метелица. Болтая на отвлеченные темы, мы чутко прислушивались к малейшим ночным шорохам, потрескиваниям и постукиваниям. Больше всего неприятностей было от Фимки. Обнюхав набор косметических средств Милочки, она пару раз чихнула, скинула отдельные предметы с туалетного столика и долго гоняла по полу. Пока не притомилась. А притомившись, принялась выбирать себе место для ночлега. Нашу с Аленкой надувную кровать проигнорировала не сразу. Пару раз, не обращая внимания на уговоры хозяйки, забиралась под одеяло и хватала Аленку за ноги. Та визжала и отбрыкивалась, усиливая охотничий инстинкт Фимки. Угомонилась кошка после прямого попадания на Милкино ложе. Оставалось удивляться, как Наташка в полумраке спальни точно рассчитала траекторию полета прелестницы, снятой за шиворот с моей больной головы. Я как раз шуршала таблетками, пытаясь выпить спазган. Милочка к тому времени успела сменить дислокацию и перелечь на другую сторону своей кровати, что оставалось тайной для Натальи. До тех пор пока киска с моей больной головы не перелетела на Милкину здоровую…
До пяти утра я так и не заснула. Без конца ворочалась, прогоняя пустые страхи и заставляя чуткую Наташку каждый раз интересоваться с дивана, сплю ли я и что слышно из-за границы с новостройкой. Время от времени заходилась в сдержанном хихиканье Аленка – результат просмотренных на ночь трех довольно удачных дисков с комедийными фильмами. Это, в свою очередь, опять будило Наташку, и она недовольно ворчала, сетуя, что зря не выбрали другой репертуар – из разряда ужасов. Лежали бы все с головой под одеялом и спокойно тряслись от страха, не мешая друг другу спать. Похоже, только Милочке спалось отменно. Вместе с Фимкой, вольготно дрыхнувшей рядом с хозяйкой.
В десять утра наметилось оживление. Фимка опять забралась к нам под одеяло…
Хуже всех себя чувствовала Милка – пригласила на ночь кошмаров, а их не было.
– Наверное, я и вправду умом тронулась, – оправдывалась она. – Спала и ничего не слышала. А может быть, ваше присутствие роль сыграло. Привидение не решилось о себе заявить.
– Оно, наверное, осипло, – предположила Аленка. – Людмила Станиславовна, мне среди ночи пришла в голову одна мысль… А как реагировала ваша Фимка на потусторонние призывы?
– Раньше вскакивала и бежала к двери. Там долго сидела неподвижно. Только уши ходили, как локаторы. А последнее время никак не реагировала.
– Значит, привыкла. Но если она вначале торчала у двери в почетном карауле, то ей тоже что-то казалось. Во всяком случае, если вы, извините, и сбрендили, то на пару с кошкой. Только она…
– Быстро поумнела, – вмешалась Наташка, задумчиво вглядываясь в окно. – У вас как тут с дорогами? Чистят?
– Чистят, не волнуйся. У одного деревенского жителя свой трактор. Мы ему платим. Кроме меня еще москвичи есть. Свои квартиры в Москве сдают, а здесь фактически круглый год проживают. У всех машины. Утром детей – в школу, сами – на работу. Пятнадцать-двадцать минут, и вы в Москве.
Наташка успокоилась. А мы с дочерью особо и не волновались. Ясное дело, подмосковное Панкратово – не какая-нибудь тундра. И как-то в голову не пришло, что в выходной декабрьский день, осложненный, судя по всему в последний раз, праздником – Днем конституции, даже трактору торопиться некуда. С Нового года гуляем по-новому! А пока, в понедельник, дарованный трудящимся за несостоявшееся воскресенье, положено отдыхать.
Погода мне понравилась. За окном вовсю бушевала метель, а в доме было тепло и комфортно. Через пару часов можно собираться в обратную дорогу. Кошки, наверное, все глаза проглядели. И как замечательно, что впереди еще один свободный день. Димка с сыном и бабулей вернутся только во вторник – после нотариального оформления сделки. Мой муж, конечно, оригинал! Пока свекровь выезжала на лето в деревню, палец о палец не ударил, чтобы подремонтировать мелочи, а непосредственно перед продажей понесся с топором устранять недостатки. Ему, видите ли, неудобно перед покупателями. Перед матерью неудобно не было…
При дневном свете и веселой метели в Милочкино привидение верилось с трудом. Мы не преминули заглянуть в недостроенную часть дома… Сруб из бруса, перегородки между отдельными комнатами, кое-где обшитые вагонкой, большие арочные окна, черновой пол, черновой потолок, лестница-времянка на находящийся в зачаточном состоянии второй этаж под крышей, вот и все. Нет… Еще аккуратно сложенные стройматериалы, затрудняющие свободное перемещение, и закрытая металлическая дверь – выход на новое крыльцо. Мы с Аленкой даже ухитрились слазить на второй этаж. С напутствием не провалиться на голову Наташке, не вовремя навязанным. Аленка так и осталась стоять на лестнице, вертя головой в разные стороны. Меня же, как магнитом, потянуло к большому – во всю стену – окну, начинающемуся прямо от пола. Захотелось взглянуть на окружающий мир: что там, в снежной пелене и сплошных ветках какого-то дерева-великана можно было разглядеть? Но ведь потянуло же… Повезло. Не вывалилась в окружающий мир, не долетев до окна сантиметров пять. Никогда не смотрю под ноги. И какой придурок додумался бросить ящик с гвоздями прямо на подходе к окну. Я и об спичечный коробок запросто споткнусь, а тут такая махина! В унисон с дочерью коротко помянув маму, рыбкой нырнула по направлению к оконному великолепию. По пути оседлала огромный нераспечатанный рулон утеплителя, «Урса» называется, с ним и припечаталась к черновому полу, ободрав пальцы. Аленка мигом пришла на помощь. С большим трудом оторвала меня от «Урсы», уговаривая, что с ней спускаться будет труднее. От запоздалого страха и поднятой при падении пыли жутко зачесался нос, зазудели щеки, заслезились глаза. Кое-как встала, потерла лицо руками и направилась к лестнице…
