Игорь Чубаха - Кремлевский джентльмен и Одноклассники
Прыжок, нога упирается в толстенную трубу… Вот черт, колесо уже повернулось, инерция не та, вектор ускорения сместился. Огни кружатся в глазах, огни под ладонями, огни далеко внизу, огни до горизонта…
Наверху дрались. Принц это заметил, когда уже подозревал, что следующий прыжок вполне может оказаться непосредственно в воздух. И забрался в кабину отдышаться.
Странная уверенность, что воздух выдержит, веселила, но не нравилась. У нас, у скалолазов, «высотка» и «кислородка» не в чести, от любого из этих удивительных, и на вид веселых развлечений может захотеться походить по воздуху, метрах этак на двухстах. Это в смысле сколько лететь до каменной преграды, а над уровнем моря, может статься, и все пять или семь тысяч.
Поэтому летать нам запрещено. Говорят, что пьяный скалолаз проходит по карнизу быстрее трезвого. У него, мол, задача, ясна. Не дать самому себе себя вниз спихнуть. Байки все это.
Ну, точно дерутся. Это Сережа. Сережа крутой, это очень хорошо, что там Сережа, а не… не кто‑нибудь другой. Я, пожалуй, могу и ошибиться, нанося удар в прыжке с разворота в утлой кабинке, на высоте ста пятидесяти метров над городом Лондоном. А Сережа меня с Анхельма вытащил, а Анхельм – километр с малым в высоту. С Сережей не очень‑то справишься, за рупь за двадцать…
На этой жизнерадостной спортивной ноте своих размышлений Принц заметил, что Вихоря сейчас, кажется, с колеса обозрения сбросят.
Лоб Вихоря был рассечен. Не так, как каждый может получить, подставив на ринге бровь, ухо, или скулу. Рана – и глубокая, и кровоточащая – располагалась как раз там, где кость толще всего, у линии волос, прямо над переносицей. Эту область опытные бойцы не берегут. Они ее подставляют, чтобы противник ломал об нее кулаки и расшибал собственную башку.
Но этот не расшиб. Лицо Князя, Валерки Бондаря, показалось следом за безвольно повисшими здоровенными руками Вихоря из‑за края корзины.
Бросит. В любой момент. Как из лодки покойника вывалить. Нормальный человек так другого и не удержит. Но Князь винные бутылки пальцами ломает. Ах, Валера – Валера, мягкий ты, толстоватый недотепа…
– Отпусти его! – крикнул Принц и чуть не расхохотался от водопада эмоций, которые бушевали в груди.
Он пригляделся и понял, что Князь и сам смеется. Упершись ногой в железный прут, вертит бесчувственного подполковника в отставке так и сяк, как дети тряпичную куклу. И держит ведь одной рукой, сволочь.
– А – шибочка! – гаркнул Князь, обводя свободной рукой и аттракцион, и весь город, до горизонта словно накрытый призрачным покрывалом. Более яркий свет фонарей пульсирующими точками проступал среди разноцветных разводов прошедшего дождя. – Опять твоя ошибочка! Тебе хотелось по – красивому выиграть. И ты подменил карту. Ты все сделал отлично. Ты понял, что все, что проваливалось у меня на государственной службе, проваливалось ко мне в карман. Ты вспомнил, что летчик – космонавт Филимонов работал во всех моих проектах. И теперь он – единственный оставшийся в живых и на свободе участник проекта «Север». Ты обманул Филимонова и накормил моих бактерий не синильной кислотой, а светящейся всеми цветами радуги дурью. И вот, результат. Лондон все‑таки сошел с ума!
Принц зажмурился до боли, до синевы. Кабинки перешли на самый близкий к небу участок огромного кольца. Верхняя начала медленно выравниваться с нижней. Теперь стало видно, что в глубине кабины сидит разноцветная, как на рекламе, девушка. Этой неоновой красавицей была Тамара.
– Психотропное воздействие, – пробормотал Принц еле слышно: – Щукин предупреждал, главное, не пить…
Князь шкодливо захихикал и толкнул грузно перевалившееся через железный край бесчувственное тело. Оно кувырнулось, полетело по кривой. Ноги хлестнули по воздуху, будто плети, нет, как две тяжелые цепи на старинном японском оружии нунчака, том, которое из молотилки сделано.
Казалось, что и потеряв сознание, летя вниз с полуторастометровой высоты, Сережа Вихорь, просто ради прикола, пытается ухватиться за более низкую кабину не руками, а ногами.
Принц услышал гулкий удар, ноги Сержа ударились о перила правее его рук. Движение, нет, полдвижения, успеть, не промахнуться. Мощный рывок едва не скинул любимого сына Отца российских нанотехнологий в пропасть – следом за лучшим другом. Но лучший друг помог еще раз, всей своей тушей, шмякнувшись о низ кабины и погасив этим инерцию.
Не столько сверху, сколько уже сбоку грянул торжествующий хохот Князя. Он издевательски аплодировал.
– Ура! Друг спас жизнь друга! Я хочу это видеть! Я хочу…
Не в силах ничего ответить, Принц в три рывка затащил Вихоря в кабину. Перемещать человеческое тело вообще непросто, а когда оно кило на тридцать тяжелее твоей собственной массы… Принц поднял глаза. До Князя было ровно три метра. По прямой.
– Чего лыбишься? – спросил бывший начальник по беспилотникам, бывший глава Северного проекта, бывший… но никогда до сей поры не изъяснявшийся на жаргоне мелкой уличной шпаны: – я сам под кайфом, конечно. И ты под кайфом. Да и Сереже не повезло. А мне повезет. Потому что это мое время! Теперь и всегда будет везти только мне!!!
Бондарь воздел к небу руки, но вместо ожидаемой молнии из туч по всему сооружению прошел длинный, протяжный скрежет. Большой Глаз остановился. И такой же длинный, невыносимый хохот потряс поднебесье. Где‑то ниже тоже кто‑то хохотал, возможно очередной викарий, или таксист.
А Князь разве что не танцевал под низким небом. Откуда уже не сеялся дождь, а только, сквозь разодранную тучу, лился мутноватый свет.
– Полярная Звезда! Забрать меня! Сейчас! Отсюда! – выкрикнул недавний глава Российской делегации. Сотовый он держал в руке и не считал нужным даже прикладывать к уху: – И быстрее! Они меня уже почти взяли! Сейчас его высочество Принц, сами прыгнут через три метра пустоты и скрутят меня, тупого и неуклюжего Валерку Бондаря. Нет? Ну что же ты, Принц? А вот так, а вот и нет! Смотри, Тамарочка, смотри! Леньке расскажи! Порядок бьет класс, а скучное тупое прилежание выигрывает у искрометного таланта.
Тамара и без того смотрела пристально. Она не смеялась, а непроизвольно мяла и мяла в ладонях пустую бутылку из‑под колы. Нет, не пустую, кто‑то набрал в бутылку на четверть дождевой воды, да так и забыл при выходе. Тамаре страшно, понял Принц.
А Валерка меня ловит «на слабо».
Принцу тьму усилий стоило заставить себя не делать того, что казалось таким простым, таким естественным: прыгнуть. «Я сейчас его не одолею. Я сейчас до него не допрыгну. Поэтому он сейчас от меня уйдет». И тут Принц услышал работающий вертолетный винт.
Вертолет шел над Темзой. Никакая не «Черная Акула» и не беспилотная «Магма», а просто – напросто гражданский вертолет, с решетчатым хвостом и прозрачной кабиной. И пилот за штурвалом, в плотно натянутых шлеме и очках, был будничный, скучный. Вертолет без опознавательных знаков, это как машина без номеров. Никто никогда не узнает, кто его прислал и за какое спасибо.
Дождь стих, и последние капли неслышно падали вниз с железных креплений колеса обозрения. В ровном, сыром, слабо светящемся воздухе царило безветрие. Железная стрекоза медленно опустилась на уровень двух застрявших на верхотуре мирового аттракциона кабин.
Тамара помотала головой, пытаясь вытрясти из сознания психоделическую муть. Князь про нее не забыл и величественно поманил рукой, приглашая вступить на шаткую ненадежную проволочную лесенку, которую он подтянул к выходу из кабины.
– Нет…
– Оставь ее, – попросил Принц, – Теперь тебе не нужно притворяться, что влюблен. Всемирное потепление не превратило Русский Север в главный регион страны. Я жив, поэтому свадьба на Томке не сделает тебя главным наследником. Тебе не править Россией.
Но Князь только покачал у лица светящимся указательным пальцем:
– Мне нужны гарантии.
С ловкостью циркового гимнаста злодей пластически безупречно соскользнул с плоской крыши на пол кабины. Здесь без уговоров Князь шагнул к девушке, схватил за рукав и постарался вытряхнуть из рук пластиковую бутылку.
Не вышло, пальцы вцепились в красную этикетку Соса – соla насмерть, только набравшаяся внутрь светящаяся дождевая вода чуть плеснула на ботинки. Это рассердило Валерку, а вернее Князя, а вернее пьяного вдрабадан психопата, возомнившего себя Князем.
Легко подняв безвольную Тамару за подмышки одной рукой, он другой уцепился за ступень шторм – трапа и стал подниматься в вертолет. Шаг, другой, третий, осталось еще два.
Тамара, наконец, проявила интерес к происходящему и попыталась сразить седьмую воду на киселе негодующим взглядом:
– Я не хочу! Валера, я не хочу!
– Я люблю тебя, дура. Я тебя люблю. Этот мир будет принадлежать нам. Заткнись и смотри, какой он яркий. Какой новый… Тебе нравится?
– Нет! – Томка уже не надеялась на силу взгляда. На высоте полторы сотен метров над землей она боролась за жизнь с маньяком, который способен убить человека голыми руками.
