Лучший иронический детектив - Белова Марина

После Юркиного геройского поступка его познакомили с двумя другими обитателями этой дачи. Они и рассказали Юрке о том учении, которое они представляют.

Саша не очень хорошо представлял себе, в чем состоит идея сатанизма, но, судя по всему, они познакомили Юрку с сатанизмом в его упрощенном виде.

В один из своих визитов Юрка оказался в комнате с завешенными шторами, где, как и положено, были зажжены черные свечи, и с Юркой было проведено что-то вроде аутотренинга. Сатана был назван темным Мастером, и он, как понял Юрка, отвечает за силу и крепость духа в человеке. Юрку обрядили в черную одежду — напялили на него чьи-то черные брюки и водолазку, которые были ему велики, и заставили его повторять вслед за ними нараспев молитву. Наизусть ее Юрка не помнил, да и не пытался ее заучить, но примерно она звучала так: «О, темный Мастер, только ты способен дать мне животворные силы и мужественность. Я чувствую, как ты укрепляешь во мне мою душу. Я — мужчина, я — решительный, я способен повелевать.» И так далее.

— Прямо Кашперовский, — усмехнулся про себя Саша.

Эта установка на мужественность Юрке понравилась. Он и в самом деле почувствовал себя избранным и ощутил, как в него вливается столь вожделенная мужественность. Придя туда еще пару раз, Юрка, по определению Саши, «спекся». И, когда ему сказали, что темный Мастер требует, в качестве изъявления Юркиной несокрушимой верности, жертвоприношения, он уже был психологически к этому вполне готов. Ему показали большой жертвенный камень, который стоял на самой обыкновенной тумбочке в этой же комнате, и сказали, что он должен обагрить его кровью крысы. Крысу он должен был взять по указанному ему адресу, то есть у Клеопатры Апполинариевны. Хозяйка крысы была представлена ему как сумасшедшая старуха, которая держала крыс для сектантских целей. Что было противно темному Мастеру. И Юрка согласился.

Правда, когда он подкрадывался к дому Клеопатры Апполинариевны в первый раз, ему уже не казалось, что темный Мастер по-прежнему вливает в него решительность и мужественность. Черт его знает, где он сейчас, этот темный Мастер, а сумасшедшая старуха — вот она, — рядом, еще вернется неожиданно и надерет ему уши. Или еще что-нибудь пострашнее. Он отчаянно трусил и с радостью бы бросил это дело, но только явиться без крысы перед своими новыми покровителями было еще страшнее. Он помнил холодные глаза Сергея Николаевича, которые могли смотреть безжалостно и неумолимо, и понимал, что в покое его не оставят. Дрожа от страха, он пробрался через открытое окно в комнату с крысами, когда Клеопатра Апполинариевна побежала куда-то из огорода, торопливо вытащил одну из них и прямо на столе, где стояли клетки, отрубил ей голову небольшим острым топориком, которым снабдил его Валентин Юрьевич. Потом он торопливо сунул отрубленную Кешкину голову в целлофановый пакет и помчался обратно.

Однако оказалось, что он все делал не так. Оказывается, крысу он должен был принести целиком и совершить обезглавливание на жертвенном камне. На него не кричали и особенно не ругались. Те двое, с кем познакомили Юрку Сергей Николаевич и Валентин Николаевич, — их имен Юрка, кстати, не знал, — говорили тихими голосами, и очень кратко.

— Ты все испортил. Мастер требовал жертвы сегодня, ты его рассердил. Теперь придется ждать неделю, до времени следующего жертвоприношения. Принесешь крысу в среду, ровно через неделю. Все.

Юрка выскочил от них как ошпаренный. В их тихих голосах слышалось столько угрозы, что Юрка вполне мог представить на жертвенном камне свою собственную голову. Они тюкнут ее так же спокойно, как крысиную, думал он. Не повышая голоса и не проявляя никаких эмоций по поводу его, Юркиной, безвременной кончины.

Поэтому, приседая от страха, он опять полез в дом Клеопатры Апполинариевны и порезал ногу. От боли и страха он плохо соображал, что делает, поэтому, порезавшись о стекло, он заорал, и ему пришлось удрать. Однако страх гнал его в это дом снова, поэтому, доковыляв до дома, он перевязал сам, как мог, ногу, переобулся в старые разношенные кеды, в которых ему было не очень больно ступать, и предпринял вторую попытку. Тут его и поймал Саша.

— Да, паршивое дело, — заключил Саша, выслушав его печальную повесть. — Дело, прямо скажем, совсем дрянь.

Юрка сморщился и тихо заплакал. Жизнь казалось ему конченой. Сейчас его отведут в тюрьму, а если случится чудо и он останется на свободе, то ему придется возвращаться к тем страшным людям, и тогда… тогда уж лучше ему очутиться в тюрьме.

Ценой немалых усилий Саше удалось его успокоить.

— Не реви. Все будет в порядке, — ободряюще сказал он.

— А старуха? Она меня в тюрьму посадит. Она ведь злющая и сумасшедшая.

— Ну, не такая уж сумасшедшая, и сосем не злющая, — улыбнулся Саша. — Ты ее сейчас сам увидишь.

— Нет! — завизжал Юрка. — Я боюсь!

— Послушай, — начал урезонивать его Саша. — Ты до смерти ее перепугал, и должен перед ней извиниться. Кстати, крыс она держит вовсе не потому, что она сектантка, а потому, что она одинока. Понимаешь, у нее никого нет, а эти крысы — они для нее как дети. И она очень переживала за Кешку — ту крысу которую ты… ну, в общем, бог с ней, — неуклюже закруглил свою речь Саша.

Юрка понуро молчал.

— И потом, — продолжал Саша, — я думаю, что тебе с твоими новыми знакомыми встречаться больше не стоит. Выдержишь ты разлуку с ними?

— Выдержу, — всхлипнул Юрка.

— Так, значит, этот вопрос решен. Пойдем-ка, друг, на военный совет, будем решать, что с тобой делать.

До самого дома Саша не был уверен, что Юрка не вздумает бежать, и крепко держал его за рукав на всякий случай. Однако он был настолько подавлен и сбит с толку, что послушно шел за Сашей, не имея ни своей воли, ни своих желаний.

Когда он вошел во двор своего дома, тетя Ася, давно дежурившая у окна, вышла ему навстречу. Она сразу поняла, что мальчик, которого ее сын тащил за рукав, и есть юный преступник, но не знала, как к нему отнестись.

— Ты в порядке? — первым делом спросила она.

Саша кивнул.

— Это он?

— Он самый. Похоже, ему самому требуется помощь.

Следом за тетей Асей во двор выбежала, вся дрожа от волнения, и Клеопатра Апполинариевна и вопросительно посмотрела на Сашу.

— Клеопатра Апполинариевна, — начал Саша, — это и есть тот взломщик, который два, нет, три раза забирался к вам в дом.

— Боже мой! — всплеснула руками Клеопатра Апполинариевна. — Зачем же ты убил Кешу? Почему ты его просто не забрал?

Юра молча стоял, отвернувшись. В голове у него не было никаких мыслей, он почти не слышал и не понимал, о чем его спрашивают.

— Пойдемте в дом, — сказал Саша. — Я вам сам все объясню. Не думаю, что у нашего юного друга, — он скептически взглянул на Юрку, — получится объяснить все во второй раз.

Они пошли в дом. Юркина нога совсем разболелась, и он вынужден был схватиться за Сашину руку.

— Бедный мальчик, — пожалела его «злющая» Клеопатра Апполинариевна. — Ты, наверное, порезал ногу стеклом?

Вместо Юрки вынужден был кивнуть головой Саша.

— Ах ты, господи, — сокрушенно сказал Клеопатра Апполинариевна. — И зачем я только их разложила. Пойдем, посмотрим, нужно, наверное, промыть порез и как следует перевязать.

В Юркиной голове все совершенно перепуталось. Вместо того, чтобы его ругать, две женщины — почему-то он не подумал про Клеопатру Апполинариевну как про старуху, — стали суетиться с его ногой. Тетя Ася притащила таз с кипяченой водой, бинты и какие-то пузырьки с лекарствами, и, пока Саша пересказывал то, что услышал от Юрки, осторожно промывали ему ногу сначала водой, потом мазали какими-то прохладными мазями и перевязывали. Только когда ему перевязали ногу, он заметил сидящих на диване Ирку с Владиком и Броней, которые внимательно слушали Сашин рассказ.

— Странно все это, — задумчиво проговорила тетя Ася, глядя на несчастного Юрку, который сидел с перевязанной ногой, глядя в пол.

— Более чем странно, — согласился Саша. — На настоящих сатанистов это не очень-то похоже. Вряд ли сатанисты устраивали бы свои посиделки с черными свечами ради одного только Юрки. Да и обстановка была не очень сатанинская.