Дарья Донцова - Гадюка в сиропе
Потом начался ромал с Аленой Криволаповой. Женщина кажется Разину вполне подходящим объектом, старовата немного, но возраст с лихвой искупается прекрасной квартирой, до отказа забитой шмотками и мебелью, дачей, машиной… Еще у Алены есть парочка тугих сберкнижек. Было только одно «но» – муж, Мирон Сергеевич. И тут Степа дает маху, начинает с любовницей обсуждать способы устранения мешающего им супруга. Конечно, Алена сама опустила сковородку на голову муженька, но приучил ее к мысли об убийстве мужа не кто иной, как Степан. Парень хотел сделать все шито-крыто, но Алена сваляла дурака, погорячилась в недобрый час, за что и была наказана.
И вновь Степочка вышел сухим из воды, свел с живота компрометирующую родинку и выставил Криволапову на суде в крайне нелицеприятном виде.
Степану постоянно везло. Любящие приемные родители верили ему безоговорочно, и парень преспокойно жил дальше, лелея мечту о богатстве. Он был абсолютно аморален, лишен каких-либо человеческих чувств, но отлично умел изображать любовь, даже страсть. Целуя Раису Андреевну на ночь, Степа с сожалением думал, что мать великолепно выглядит и не скоро еще отойдет в мир иной, оставив ему нажитое. Карьера инженера с нищенским окладом его не привлекала, но он послушно учился в институте. Активный комсомолец, общественный работник, отличник и… содержатель притона, сутенер… Когда правда вылезла наружу, многие долго не могли в нее поверить.
Правда, Степа отрицал все. Девчонки врут, как одна, оговаривают, мстят за то, что он их бросил!
– Подумайте, – обращался он к судье, – если я организовал публичный дом, то где деньги? Сумма небось большая должна была набежать. Но сами видите, сберкнижки у меня нет!
Но, очевидно, его везение кончилось, и Степа отправился в Козлятинск. В лагере ему не понравилось, впрочем, мало найдется людей, которым по душе находиться за колючей проволокой, и он решает изменить свое положение привычным образом, за счет женщины.
Верочка влюбилась в него тут же. Сначала она просто поила Степана в медпункте чаем с конфетами, затем начала таскать туда домашние обеды. Брат Юра, узнав о связи сестры с осужденным, пришел в негодование и велел ей немедля разорвать отношения. Но Вера не смутилась, более того, она объяснила брату:
– Степа попал в зону по глупости, осознал вину и исправился. В Москве у него пожилая мать, больной отец, отличная квартира, дача, машина. Между прочим, и незаконченное высшее образование… И он меня любит, а за кого прикажешь выходить замуж в Козлятинске? За Сережку-алкоголика? Или Ваську-слесаря?
Юра, обожавший сестру, вызвал Степана на разговор.
Тот подтвердил: да, он любит Верочку без памяти. Николай навел справки и узнал, что все правда. И квартира есть, и дача, и машина, а мать – пожилая, вполне приличная женщина, отец дышит на ладан.
Юрий резко изменил свое отношение к Разину, он не хотел упустить выгодного жениха для сестры и велел влюбленным:
– Ведите себя аккуратно, не дай бог, кто-нибудь прознает, всем нагорит. Ты, Степка, кончай в медпункт шастать, это подозрительно выглядит.
– Где же нам встречаться? – всплеснула руками Вера.
– Я все устрою, – ответил брат.
И, правда, устроил. В колонии имелась так называемая гостиница. Вход в нее был расположен со стороны дороги, перед контрольно-пропускным пунктом. Там жили родственники, которым были разрешены трехдневные свидания с заключенными. Им предоставляли комнатку с кроватями, а в конце коридора имелись общая для всех кухня, ванная и туалет.
Подобные свидания дают не всем, а только тем, у кого нет замечаний, да и немногие родственники могут провести с осужденным трое суток. Гостиница частенько пустовала. Именно этим и воспользовался Юра.
Каждый раз, оставаясь дежурным по лагерю, он орал на Степана, придирался к мелочам и тащил того в карцер. Поздно вечером, когда в зоне не было никого из начальства, Юра приводил Степу в гостиницу, а с улицы проскальзывала с сумкой домашних вкусностей Вера. До семи утра комната была в их распоряжении. Иногда Юрий заглядывал к влюбленным и пропускал с ними рюмашку.
Через полгода он искренне начал считать Разина своим зятем. Потом случилось страшное.
Зимней ледяной ночью здание гостиницы вспыхнуло, как костер. В лагере из работников были только дежурный на КПП, Юрий да охранники. Дежурный нарушал должностную инструкцию, задавая храпака на диване, парочка охранников мирно резалась в домино. В Козлятинске никогда ничего не случалось. В эту зону отправляли первоходок, людей, которым не было никакого смысла бежать – догонят и навесят еще срок. Вот лагерная охрана и расслабилась. Словом, когда пожар заметили, огонь уже сжирал крышу. Поднялась суматоха, послали за пожарными. В самом Козлятинске команды не было, машину гнали из соседнего Мокеева… В общем, когда труженики багра и брандспойта явились по вызову, от старой деревянной гостиницы не осталось ничего.
Наутро на поверке недосчитались Степана, опять поднялась суматоха. К тому же на работу не вышел Юрий Николаев, остался закрытым и медпункт.
Около полудня на прием к начальнику лагеря запросился Семен Шальнов. Мужик рассказал «хозяину» невероятную историю. Вчера после обеда Степка Разин пожаловался Семену на отрядного Николаева.
– Вот гад, подсовывает мне свою сестру, просчитал, что у меня в Москве квартира, дача и родители-пенсионеры. Хочет, чтобы я на Верке женился, и таскает меня в гостиницу к ней на свиданки, а я отказать боюсь, только не говори никому, узнает – со свету сживет.
Семен пообещал молчать, но утром, сопоставив факты, побежал к начальству. На пепелище и впрямь были найдены фрагменты человеческих костей, но эксперты затруднились сказать, сколько человек погибло – один, два, три…
Местное начальство, чувствуя, что сейчас вот-вот с погон полетят звезды, быстренько рапортовало в Москву. Версия выглядела безукоризненно. В результате неисправности электропроводки в построенной при царе Горохе гостинице начался пожар. При тушении погибли двое – отрядный Юрий Николаев и осужденный Степан Разин, о Верочке решили не вспоминать, словно ее и не существовало. Вера и Юра не имели родственников, и никто не поинтересовался, куда подевалась молодая женщина. Приехавшую из Москвы для разбора происшествия комиссию упоили до свинячьего визга, устроив сначала охоту, а потом баню с немеренным количеством спотыкача – местной самогонки.
И хотя народ шептался, будто дело нечисто и Верочка тоже сгинула в пламени, никто из комиссии не услышал этих речей. К тому же в комнате, где проживала Вера, не нашлось никаких ее вещей, чьи-то руки позаботились спрятать концы в воду.
Степана Разина объявили умершим и отправили родителям соответствующую бумагу.
– Ага, – сказала я, – ну и при чем тут этот Степка? Согласна, он малосимпатичный тип, но к смерти Кондрата не имеет никакого отношения.
– Степан несколько недель жаловался Вере на повышенное давление, – спокойно пояснил Володя, – девушка давала ему клофелин.
Набрав нужное количество таблеток, он подсыпал их в самогонку, которую приносила Верочка. Юра же, как всегда, пришел навестить влюбленную парочку.
Выпив «коктейль» из водки и клофелина, Вера и Юра заснули мертвецким сном. Степан преспокойно снял с несостоявшегося родственника брюки, рубашку, накинул его тулуп, ушанку, вышел через парадный, никем не охраняемый вход на улицу и был таков. Перед уходом он зарулил на кухню, там в шкафчике пылилась огромная бутыль с керосином. В колонии не было магистрального газа, на кухне в гостинице стояли баллоны, иногда они заканчивались, и тогда доставали примус.
Степан, не колеблясь, вылил горючую жидкость в комнату, где спали брат с сестрой, потом чиркнул спичкой.
Он великолепно знал, что тревогу поднимут не сразу. В четыре утра в Мамонове, крупном райцентре, находящемся в пяти километрах от Козлятинска, затормозил на полторы минуты пассажирский поезд Владивосток – Москва. Молоденькая проводница согласилась подбросить до столицы симпатичного паренька всего за пять рублей. Степан поднялся в вагон, девушка лязгнула железной подножкой, состав начал набирать ход… На секунду за окном промелькнул проблеск пламени.
– Пожар, видать, – зевнула проводница. Степан промолчал, мысленно прощаясь с уголовником Разиным, молодым человеком с подмоченной биографией. Утром на столичный вокзал с поезда сошел Юра Николаев, милый, легко конфузящийся парень, приехавший покорять столицу из провинции.
– Значит, он жив! – ахнула я.
– Да, – подтвердил Володя, – живехонек, здоровехонек. Только не торопи меня.
Хитрый Юра устроился на стройку рабочим, получил временную прописку, потом поступил в областной педагогический институт. Его жизнь – цепь обманов, но судьба вновь благоволит к парню, и ректор педагогического института верит приятному абитуриенту, со слезами на глазах рассказывающему, как в поезде лишился багажа, стал жертвой ограбления. Пропали все документы – аттестат об окончании школы, военный билет, вот только паспорт цел… Проникшись жалостью к бедному парню, профессор разрешает ему сдать выпускные экзамены с условием, что юноша потом представит копии бумаг. Мальчиков в педе хронически не хватало.
