Элизабет Питерс - Неугомонная мумия
Судя по описанию Али, это был «отец Гиргис».
– У него была длинная борода, госпожа, а на поясе болтался крест. Лицо все в крови, и он кричал так пронзительно, совсем как перепуганная женщина...
Эмерсон исподлобья взглянул на меня, но я сделала вид, что не замечаю этого испытующего взгляда.
– Продолжай, Али.
Юноша почесал голову:
– Они убежали, госпожа. Оба. Мы так удивились, что не знали, что же делать. Дауд сказал, что надо оставаться на месте на тот случай, если человек с ружьем тайком наблюдает за нами...
Дауд растерянно заерзал.
– Но мы с Мохаммедом сказали, что нужно найти вас. Так и сделали. Наш почтенный отец принял слишком много гашиша, госпожа...
Абдулла во сне выглядел таким счастливым, что было неловко его будить. Поэтому мы просто внесли его в комнату и уложили на кровать, велев Али присматривать за отцом. Остальные отправились наводить порядок в комнате нашего сына.
Рамсес все еще прижимал к своему худому тельцу коробочку с драгоценностями.
– Мамочка, ты не хочешь поговорить со мной?
– Очень хочу, Рамсес, но позже. А теперь помоги прибраться в своей комнате.
– Один вопрос, – подал голос Эмерсон. – Какого дьявола ты полез в окно, Рамсес? По-моему, тебе велели привести подмогу.
– Разбойник хотел украсть мои находки, – насупившись, ответил Рамсес.
– Но, мой дорогой мальчик, это же было очень опасно! – воскликнул Эмерсон. – Нельзя требовать у воров то, что принадлежит тебе по праву. К твоему сведению, эта публика не склонна выполнять подобные просьбы.
– Никакой опасности не было, – невозмутимо ответил Рамсес. – Я же знал, что вы с мамочкой не позволите этим злым людям причинить мне вред.
Эмерсон закашлялся и мазнул рукавом по глазам. Мы с Рамсесом обменялись долгими пристальными взглядами.
– Иди спать, Рамсес, – вздохнула я.
– Да, мамочка. Спокойной ночи, мама. Спокойной ночи, папа.
– Спокойной ночи, мой дорогой мальчик.
Под суровой наружностью моего Эмерсона скрывается слабое и сентиментальное существо. Я тактично глазела в сторону, пока он вытирал глаза. Наконец он заговорил:
– Пибоди, это была самая великолепная характеристика, которую ребенок когда-либо давал своим родителям. Ты могла бы проявить больше чувств.
– Мы с Рамсесом и так прекрасно понимаем друг друга.
– Гм, – сказал Эмерсон. – Ладно, дорогая, что дальше?
– Джон... Дальше Джон.
– Джон? Джон! Господи, ты права. Где же бедняга?
Эмерсон вскочил на ноги. Я снова усадила его на кровать. Даже самый выносливый человек не в состоянии сутки напролет носиться по пустыне. Эмерсон выглядел смертельно уставшим.
– Он может быть только в одном месте, Эмерсон. Но прежде чем кидаться на его поиски, надо принять ванну и переодеться. Если с Джоном собирались расправиться, это уже случилось. Остается надеяться, что убийца Хамида и Абделя пощадил парня.
У Эмерсона сузились глаза.
– Ага... Значит, ты поверила этому мерзавцу? Поверила, будто он не причастен к убийствам?..
– А зачем ему лгать? Мы поймали его с поличным. Нет, отец Гиргис, или, если угодно. Гений Преступлений, несомненно, самый отъявленный мерзавец, и я не сомневаюсь, что на его совести не одно убийство, но к смерти Абделя и Хамида он не имеет отношения.
– Амелия...
– Да, Эмерсон?
– Ответь честно. Ты подозревала этого бородатого святошу?
– Нет, Эмерсон. А ты?
– Нет, Пибоди.
– Но я не совсем ошибалась. Человек, в котором я подозревала Гения Преступлений, – убийца. Честно говоря, разница невелика.
– Проклятье, Пибоди, ты никогда не кончишь? Хватит плескаться! Пора схватить брата Дэвида.
– Брата Иезекию, – поправила я, накидывая халат.
Глава двенадцатая
1
Солнце уже поднялось над горизонтом, когда мы отправились в путь с миссией правосудия и, как я надеялась, милосердия. Утренний воздух был чист и свеж; небо на востоке сияло золотистым великолепием. Но нам было не до рассветных красот. Меня волновала не грозящая нам опасность, а судьба Джона.
Разумеется, искать его следовало у «Братьев святого Иерусалима». Должно быть, Джон перепугался за нас и за даму своего сердца и помчался в миссию. У меня язык не поворачивался ругать его за это. Я ведь не сказала, где мы встречаемся с Черити.
Прибежав к миссионерам, он обнаружил... что? Какая ужасная картина предстала перед его изумленным взглядом? И пополнил ли убийца свой список еще одним зловещим преступлением? Раз Джон не вернулся, значит, ему помешали... Но что... Убийство или похищение? В любом случае случилось это несколько часов назад. Если Джона уже нет на свете, мы могли лишь отомстить за него. Если же его держат в заточении, мы успеем его спасти.
Перед тем как принять ванну и переодеться, я отправила записку мсье де Моргану. Мне казалось, что Эмерсона обрадует моя предусмотрительность, но он стал мрачнее тучи.
– У де Моргана нет оснований для ареста Каленищеффа, Пибоди. Даже если этот негодяй украл древности, он находится под покровительством баронессы. Чтобы арестовать такого знатного гостя, понадобится прямое распоряжение из Каира.
– Каленищефф наверняка входит в банду Гения Преступлений.
– Согласен. Он выполнял функции наводчика. Если де Морган находил что-то интересное, Каленищефф тут же сообщал главарю. Но мы этого никогда не докажем, Пибоди, мы даже не убедим де Моргана, что его одурачили.
– Похоже, это одно из тех дел, где виновны все вокруг.
– Ты преувеличиваешь, Пибоди. Баронессу просто надули. Де Морган виновен лишь в собственной врожденной глупости. А из трех миссионеров настоящий преступник только один.
– Ты так считаешь? Может, все же двое? Этот вопрос вывел Эмерсона из уныния.
– Кто именно?
– Я ведь не утверждаю, что двое, просто не исключаю такую возможность.
– Значит, ты стоишь на своем? Иезекия?
– Ну... да.
– А Бастет шипела на брата Дэвида, Пибоди...
Увы, от Эмерсона не укрылась эта деталь. Она не вписывалась в мою теорию, и я решила ее проигнорировать.
– Ну и что с того? Просто Бастет была в дурном настроении...
– А почему она была в дурном настроении, Пибоди? Потому что учуяла запах человека, побывавшего в лавке Абделя...
– Когда речь заходит о кошке, твоя фантазия становится такой же необузданной, как у Рамсеса. Не сомневаюсь, что именно на сообразительность Бастет рассчитывал наш несносный ребенок, когда отправился в лавку Абделя. Рамсес надеялся, что кошка выведет его на убийцу. Но если наивность простительна маленькому мальчику, то взрослый человек должен быть разумнее. Если ты полагаешь, будто Бастет выследила убийцу в лабиринте благоухающих каирских переулков, а много дней спустя вспомнила запах убийцы, то мне сказать нечего...
Эмерсон отозвался недовольным бурчанием.
Мысль и в самом деле казалась нелепой, и все же... И все же в ней имелась крупица здравого смысла. Ведь Дэвид в тот день пришел к нам не один, и Бастет могла учуять вовсе не его запах...
2
В этот ранний час деревне полагалось бурлить жизнью, ибо в жарких краях рабочий день начинается с рассветом. Но мы не увидели ни души. Попрятались даже собаки. И лишь у колодца нас окликнул робкий голос. Из каждого окна за нами внимательно наблюдали, из чуть приоткрытых дверей нас жгли любопытные взгляды.
Одна дверь неуверенно отворилась, и на улицу выглянула голова. Это был староста, маленький робкий человечек. Мы выжидающе остановились. Наконец старик собрался с духом и осмелился выйти.
– Мир вам, – продребезжал он.
– И вам тоже, – машинально ответил Эмерсон. – У нас нет времени на обмен любезностями. Что, черт побери, здесь происходит?
– Не знаю, господин, – пролепетал староста. – Вы нас защитите? Ночью мы слышали крики и стрельбу...
– О боже! – вскрикнула я. – Бедный Джон!
– Да он слегка преувеличивает, – сказал Эмерсон по-английски, но лицо его было серьезным. – Стрельба, говорите?
– Один выстрел, – признался староста. – Но один – точно! А утром выяснилось, что исчез священник и все его друзья, и священные чаши тоже пропали. Это были очень древние чаши для причащения, и мы очень ими дорожили. Может, он повез их в Каир, чтобы починить? Почему святой отец никому не сказал, что уезжает?
– Что ж, ты почти прав, дружище. Ваши священные чаши сейчас на пути в Каир.
Я досадливо вздохнула:
– Мне следовало это предвидеть! Честно говоря, Эмерсон, я не заметила в церкви никаких чаш.
Маленький староста робко переводил взгляд с меня на Эмерсона. Эмерсон похлопал его по спине.
– Не падай духом, друг мой. Ступай домой и жди. Скоро вы все поймете.
Мы продолжили путь в гробовой тишине.
