Корсон Хиршфельд - Скандальная мумия
– Куда вы девали мою…
– За последние три дня я получил – и оставил без ответа – письма от адвокатов, представляющих две различные племенные группы коренных американцев, от судебно-медицинского эксперта графства и от шерифа.
– Вы спрятали мумию? Я думаю, в лаборатории ей было бы надежнее.
Дакхауз повел в воздухе рукой, призывая Скоупса молчать и слушать.
– Вы думаете, мы получили бы компенсацию от людей, которые на нас напали? Полиция никогда не тронет религиозной секты, если только там не жарят и не едят младенцев. Они арестовали только троих, и нет доказательств, что прямых участников. У Кларенса, – продолжал он, – сломан нос. Я не удивлюсь, если узнаю, что он уже позвонил кому-нибудь из адвокатов 1-800-L-E-T-S-U-E. Совет по вопросам компенсации работникам? Страховка? Обязательно вылезут с вопросами. Наши служащие напуганы до смерти, а посетители…
Скоупс вскочил со стула, наклонился над столом директора и заорал:
– Где моя мумия?!
Дакхауз посмотрел ему прямо в глаза, улыбнулся едва заметно и пожал плечами:
– Я ее продал.
– Вы… ЧТО?
– Вы меня слышали. Я ее продал. Это был пассив, я превратил его в актив.
– Вы не посмели бы. Нет! – Скоупс сжал виски ладонями, мотая головой. – Умоляю, скажите, что вы пошутили!
– Я не шутил. Продал. За наличные. Шестизначная сумма, между прочим.
Скоупс застыл, глаза у него полезли на лоб:
– Ах ты сукин сын!
– Я игнорирую ваше оскорбление. На этот раз – учитывая ваше умственное состояние. Понимаю ваше разочарование, но я действовал ответственно, в интересах музея. Наша задача – накапливать и распространять знание о крючках для пуговиц и их золотом веке, а не возиться с мумиями. Я вас об этом предупреждал – и смотрите, что получилось. – Дакхауз приподнял бровь. – А теперь я предлагаю вам успокоиться и вернуться к работе.
Он движением пальцев показал Скоупсу на дверь.
Скоупс рухнул на стул и пробормотал:
– «Нейшнл джеографик…»
Дакхауз кивнул:
– Я тоже себя обманывал, но они на самом деле не интересуются нашей коллекцией.
Ученый утирал слезы:
– Продали мою мумию… кто? Кто это?
– Вы хотите спросить, кому я ее продал? – Дакхауз явно радовался горю Скоупса. – Если вам так уж необходимо знать, то я ее продал Тадеушу Трауту, владельцу Музея Библии Живой. Он ее хочет выставить на стенде.
Скоупс мотал головой, ничего не видя.
– Как вы могли продать тело, научную находку века, в ярмарочный балаган для туристов?
– Мог и продал. У Траута были своего рода права. Бумага, подписанная этим самым преподобным Дуном, с обещанием либо вернуть весьма существенную ссуду, либо отдать фунт мяса из собственного тела за каждую недоплаченную тысячу долларов. Дун не заплатил Трауту ни пенни, потом оказался убитым (как – не мое дело), и Траут указывает, что при ее весе – сколько там? Двадцать семь фунтов? – он многократно владеет телом Дуна. – Дакхауз захихикал: – Не думаю, что хотел бы отстаивать такую претензию в суде, но, как я уже сказал, это теперь проблема Траута. Пусть с психами разбирается он сам.
– Эта мумия доисторического пещерного человека, а не какого-то спятившего проповедника!
– Траут думает иначе. А так как его чек у меня, какая теперь разница?
– Вы сукин…
– Стоп! – Дакхауз поднял костлявый палец. – Я вас предупредил насчет грубостей. Если вы дорожите вашей работой, то предлагаю вам вернуться к себе в лабораторию и заняться анализом экскрементов, который вы начали до того, как свалилась на нас это проклятие мумии.
Скоупс по-рыбьи раскрывал рот, но слов не слышалось. Потом он последний раз бросил стальной взгляд на Дакхауза, повернулся и громко хлопнул дверью выходя.
51
Сидя на стойке у раковины спиной к холодильнику, Рита Рей буркнула грубое матросское ругательство и сказала:
– Он теперь у Траута.
– Откуда ты знаешь?
Орландо сидел по-турецки на полу, держа на одном колене чашку с кофе и заполняя бланк ставки на собачьи бега в Майами.
Она встряхнула газетой:
– Смотри, на первой странице. Эта жирная жаба стоит в позе охотника и держит моего Шики, как тушку карликового носорога. – Она держала газету на вытянутой руке и даже с такого расстояния щурилась, чтобы прочесть текст. – Цитируют, как Траут сказал: «Ситуация была взаимовыгодной. Мы сделали музею капитана Крюка щедрое пожертвование на расширение коллекции крючков, а зато теперь духовно просвещенные люди всего мира смогут увидеть останки Князя Света, преподобного Шикльтона Дуна, первого Вознесенного, в подходящей обстановке: в Музее Библии Живой».
Годится, да? – Рита Рей снова потрясла газетой. – Годится для Траута по – можешь поверить? – по десять баксов за голову! Он наживется, выставляя тело этой сушеной креветки, а я, верная жена этой креветки, осталась в этом пустом доме, который вот-вот будет продан банком! Это несправедливо!
Она запустила газетой в Орландо, но газета, раскрыв крылья как бабочка, приземлилась в двух футах от ее ног, никому не причинив вреда.
– А если я буду напирать, – продолжала она, – Траут просечет вариант со страховкой. Что нам нужно – так это спереть Шики из-под его свинячьего носа и положить на стол страховому агенту.
Орландо взял газету и стал рассматривать одну из фотографий.
– В этом museo, – сказал он с тонкой улыбкой, – много дверей и много людей, не то что в Пиджин-Фордже. Твой муж там будет на обозрении публики. Взять его будет легко.
Дедуля Мак-Дауд перегнулся через стол и убрал газету от лица Джимми.
– Забудь ты на минуту про свою мумию.
– Забыть? Как я могу забыть?
– Ты знаешь, сколько народу сейчас толчется возле входа в Пещеру Мумии – это теперь ее так называют?
Джимми покачал головой.
– При такой шумихе – толпы. Охрана национального парка никого внутрь не пускает, конечно, и потому они болтаются вокруг и фотографируют.
– И что?
– И то, что я малость поговорил с Гомером Дилени. Мумию нашли на земле его фермы.
На лице Джимми мелькнуло кислое выражение:
– Не нашли, а похитили с места его священного упокоения.
– Я хочу сказать, что мумия была на земле Дилени, а теперь ее там нет. И взялась она оттуда, где мы с моим другом детства нарисовали похабные картинки – которые этот ученый назвал «ритуалами плодородия» и «пляскосеновой мегафауной». С нашей земли открывается единственный другой путь в эту пещеру – так? И есть еще эти кристаллы и сосульки, которые ты нашел…
– Сталагмиты, сталактиты, кальциты, натечный камень…
– Они самые. Настоящий природный магический парк. Замешай все это с тем, что в газетах, по радио и в телевизоре, и подумай, что мы ближе к Гатлинбургу и Пиджин-Форджу, чем любая коммерческая пещера, и… ты понял?
– Деда, меня не интересует…
– Мы откроем эту нашу промоину, построим ступени, проведем свет и привлечем чертову уйму туристов. Третья часть пойдет Гомеру и по трети нам с тобой. Может, мистер Траут в нас вложит…
– Траут купил мумию.
– Вот почему, я думаю, он захочет инвестировать.
– Траут – жадный и недалекий сукин…
– Не обязательно он. Можем большую часть работы сделать сами.
– Не сейчас. – Джимми передал деду утреннюю газету и постучал по первой странице. – Я вот о чем думаю: мой предок – в Музее Библии Живой… а я там ночной охранник. Вроде как лису поставили курятник сторожить, да?
– Ох, Джимми.
Шики смотрел важные новости по национальному телевидению. Мумия обрела новый дом. Траут, подумал он, отлично знает, как использовать эту историю. Фотографии для всех подойдут. «Смотрите – первое Вознесение! – говорил Траут, показывая на тело Фенстера. – И началось оно здесь, в Гатлинбурге. Хотя оборудование стенда еще не закончено, мы пускаем посетителей, чтобы удовлетворить спрос публики. Некоторые говорят, – Траут подмигнул, не уточняя, кто такие «некоторые», – что увидевшие бренные останки Князя Света будут первыми избранными Господом, когда Великое Вознесение начнется всерьез».
В объяснимо мрачном настроении – все-таки неприятно увидеть мертвого брата с голой задницей в телевизоре, свернувшегося в плюшевой будке как уродец в балагане – Шики решил пройтись. Он оставил Гудини в номере, насыпал ему сухого корма и повесил на дверь табличку «Не беспокоить».
Пройдя полквартала, он хлопнул себя по лбу, сообразив, что наполовину забыл свой амишевский наряд. Ботинки на нем были, грубые габардиновые штаны – тоже, но бороду, солнечные очки в металлической оправе, парик и соломенную шляпу он забыл начисто. Оглядевшись по сторонам, он убедился, что никто его не видит, и поспешил обратно в номер, обещая себе быть более осторожным. Потом, снова амиш с головы до пят, он вышел и прошел два квартала до ресторана. Горячий завтрак его взбодрит, а парочку ломтей бекона он принесет в номер. Гудини бекон любит.
