Лев Гурский - Игра в гестапо
Ощущение было не из самых приятных.
Из динамиков вновь полились лязгающие победные аккорды. «Финиш хип!» – пророкотал тяжелый механический голос. Слово финиш понял даже Курочкин.
– Мы выиграли? – Дмитрий Олегович постарался, чтобы слова его прозвучали и вопросом, и утверждением в одно и то же время. На всякий случай.
Предосторожность оказалась излишней.
– Угу, – рассеянно пробормотал в ответ гоблин и слепо зашарил по клавиатуре. – Кобздец Страйкеру. Щас Матаро появится, вот уж пойдет классная махаловка…
– Матаро? – переспросил Курочкин, но гоблин уже ничего не ответил, полностью захваченный новым раундом.
Ожидания Дмитрия Олеговича оправдывались наилучшим способом. Гоблин, приставленный к здешнему компьютеру, проявлял все симптомы наркомана, прямо как в учебнике. Курочкин и прежде догадывался, что некоторых людей электронный наркотик может ввести в транс – не хуже, чем препарат химический. Теперь же Курочкин мог получить тому наглядное подтверждение. Анамнез был практически таким же самым: первой пятиминутной дозы хватало для частичного выпадения человека из реальности. Потом же дискретный транс мог превратиться в полный; важно было не пропустить момент, когда одна фаза сменит другую, – и тогда ты свободен в своих действиях.
Курочкин обернулся и посмотрел на часы. В этой комнате о времени напоминали обычные ходики. Согласно распорядку дня, террорист Сорок Восьмой должен был в эти минуты отважно тренировать свои пальчики о клавиатуру. В качестве разминки перед боем. По сравнению с экранными монстрами будущий противник в оптическом прицеле мог потом показаться игрушечным…
– Хо! – с азартом выкрикнул гоблин, впившись в экран.
Черно-желтому Шамсунгу приходилось несладко. Матаро представлял собой странный гибрид кентавра с бронтозавром. Мускулатура была у него развита так же мощно, как у императора, и вдобавок гибрид мог орудовать в ближнем бою длинным тяжелым хвостом. Хвост этот умел превращаться то в маховик, то в петлю, то в пропеллер, всякий раз выбивая из Шамсунга очередной фонтан кровавых брызг. Впрочем, и кровавые протуберанцы теперь все больше напоминали вспышки, какие бывают при коротком замыкании.
– Вот тебе, сучара! – Гоблин издал боевой клич и затрещал клавишами совсем уж с пулеметной скоростью. Шамсунг утратил последние остатки респектабельности гладиатора и завращал всеми четырьмя конечностями сразу, умудряясь в промежутках между ударами еще и насылать на противника смертельные лучи лазера (или все-таки пулеметные выстрелы?).
Полукентавр-полубронтозавр, устрашенный такой агрессией, просто не успевал отмахиваться хвостом. Кровь у Матаро была зеленой; каждое ранение сопровождалось изумрудными сполохами. Даже Курочкин, не предрасположенный к компьютерной наркомании, на несколько секунд был заворожен яркими красками боя двух нарисованных созданий. К счастью, Дмитрий Олегович довольно быстро сумел опомниться.
– Эй, – сказал он гоблину. Ноль внимания. Курочкин понял, что игрок дозрел.
– Эй, придурок, – громко произнес он уже над самым гоблинским ухом. Никакого эффекта. Дмитрий Олегович припомнил несколько ругательств, которые он считал сильными, и, немного сконфузясь, перечислил их вслух – по адресу игрока.
Ни малейшей реакции.
Весь дрожа от боевого азарта, гоблин продолжал трещать клавишами. Обе его руки были в непрерывном движении, и, если бы у него вдруг отросли еще две, – он использовал бы и их. Красные всполохи, зеленые вспышки под непрерывные компьютерные возгласы почти превратили экран в светофор, обезумевший в час пик. Дмитрий Олегович мысленно прикинул, сколько времени здесь занимает один раунд, и понял, что часа на полтора-два игрока уже ничто постороннее не будет интересовать. Отныне вывести его из игры способны лишь две вещи – смерть и обесточка.
Ни того ни другого Курочкин гоблину искренне не желал.
Вытащив из кармана одну из пар наручников, оставленных страстной негритянкой, Дмитрий Олегович ненадолго задумался, как их лучше употребить. Самым правильным было бы просто сковать снаружи обе створки двери в комнату, однако наручники на створках – чересчур заметная вещь. Любой из трех остальных гоблинов, проходя мимо, может, пожалуй, заподозрить неладное раньше времени. Мол, кому это вдруг понадобилось сажать дверь на цепочку? не пахнет ли тут изменой? не намеревается ли дорогой гость дать деру?
Курочкин еще немного попредставлял себя на месте охраны, а затем с тяжким вздохом опустился на корточки и после двух неудачных попыток защелкнул браслеты на ногах электронного наркомана. Теория – теорией, но Дмитрий Олегович все же не исключал возможности, что после таких манипуляций гоблин придет в себя. Но игрок в «Смертельного комбата», похоже, просто не заметил даже таких явных покушений на свою свободу передвижения. Всеми органами чувств гоблин был там, по ту сторону экрана, на котором уже сверкал шипастыми доспехами Император.
Щелк-щелк – как ненормальные, трещали клавиши.
Под эти звуки щелчки замков наручников были вообще незаметны.
Дмитрий Олегович распрямился, отошел подальше и оглядел свою работу. Издали наручники (то есть теперь – наножники) были почти не видны. Об их присутствии могло бы напомнить легкое звяканье цепочки, если бы эти звуки не заглушало тяжелое музыкальное лязганье из динамиков.
«И вот вам результат – трое негритят», – мысленно продекламировал Курочкин, направляясь к выходу. Следующим пунктом повестки его дня была штанга. Дмитрий Олегович пока еще смутно представлял себе, как ему нейтрализовать следующего гоблина. «Там видно будет», – самонадеянно решил Курочкин.
– Счастливо поиграть, – в дверях произнес он, выходя.
– Хо! – под треск клавиатуры откликнулся наркогоблин. Кажется, он вновь кого-то побеждал.
14Одна фамилия была русская и короткая, другая иностранная и очень длинная. Обе фамилии как-то были связаны между собой и имели прямое отношение к поднятию тяжестей. Глядя на массивные чугунные блины, нанизанные на могучую железную ось, Дмитрий Олегович пытался припомнить хотя бы одну из фамилий. Для ведения спортивной беседы с гоблином-культуристом требовался самый минимум эрудиции, однако у Курочкина не находилось и этого жалкого минимума. При желании он мог бы сколько угодно распинаться о биохимических параметрах стероидов, но вот за пределами медицины он пробуксовывал. Житейские знания о спорте у кандидата медицинских наук Дмитрия Курочкина укладывались примерно в три слова – Пенальти, Уимблдон и Каспаров. Первая фамилия была определенно связана с футболом и означала что-то нехорошее, Каспаров был чемпионом по шахматам, а Уимблдон – англичанином и, кажется, знаменитым игроком в настольный теннис. По крайней мере, к тяжелой атлетике вся четверка не имела никаких касательств. Гоблин же – судя по мускулатуре – тяготел как раз таки к этому виду спорта… Черт, ну как же зовут этого атлета с короткой фамилией? У него еще однофамилец такой, генерал, депутат Думы. Он еще вроде бы в Молдавии командовал какой-то ударной армией…
– Можете приступать, – тем временем сообщил гоблин-культурист и пнул носком белой кроссовки чугунный кругляш штанги. Ему, вероятно, было интересно посмотреть, как неспортивный на вид Сорок Восьмой будет сейчас тягать эту громадину. Признаться, самому Дмитрию Олеговичу тоже было бы любопытно взглянуть со стороны, как он станет принимать на грудь эти убийственные центнеры. А вот участвовать в мероприятии – совсем даже не любопытно. Он же не чемпион мира по штанге…
– Власов! – внезапно осенило Курочкина. Он вспомнил фамилию.
Гоблин-культурист встрепенулся.
– А? – с недоумением спросил он. – Я не понял…
– Да нет, ничего, – печально проговорил в ответ Дмитрий Олегович. Самонадеянность его успела улетучиться. Только солдат из сказки умел варить кашу из топора. Ему же, Курочкину, едва ли удалось бы изготовить спортивный разговор из одной-единственной фамилии атлета, пусть даже и чемпиона мира. Идея уболтать здешнего культуриста и тем самым выиграть время все больше казалась нереальной. Мальчик-с-пальчик не смог бы вешать лапшу на уши великану: просто не дотянулся бы до великаньих ушей.
– Можете приступать, – повторил гоблин и кивнул в сторону чугунно-металлического изделия. – Штангу я подготовил…
Среди всех видов спорта киллер Сорок Восьмой более всего уважал именно этот, остальные только терпел. Желтая деревянная шведская стенка до потолка и кособокий велотренажер не производили впечатления очень солидных спортивных снарядов. Батут у самой стенки смотрелся чуть получше, однако тоже не слишком серьезно. А-а, была – не была. Все, что угодно, – лишь бы не штанга.
– Сначала разминка, – деловито произнес Курочкин. Он снял ботинки и гордо прошествовал мимо гоблина и его орудия, аккурат к желтой деревянной стенке. Чувствовал себя Дмитрий Олегович не очень уверенно.
