Нина Васина - Женщина— апельсин
Далила вскочила и быстро ушла. Толстый ковер приглушил ее возмущенные каблуки.
— Ева, — сказал неуверенно Володя, — извини, я действительно…
— Ты очень любишь свою сестричку, да? Недостаток мужского воспитания, я понимаю, тебя вообще в детстве били за болтливость?
— Да я действительно решил, что у тебя кошмары наяву, правда, а этот твой вопль про удавку, которую ты забыла! Это же любого мужика в постели испугает!
Ева откинулась на спинку высокого резного стула, выдохнула и посмотрела на Волкова. Волков невозмутимо вытирал рот салфеткой.
— Володечка, — сказала Ева и наклонилась поближе. — Ты не ори так, дорогой, а то меня пристрелят прямо здесь, за столом. Вот ты испугаешься!
Володя неуверенно усмехнулся и стал оглядываться. Волков смотрел на него злобно, в упор. Двое играющих в коробок — благожелательно и с сочувствием. Один даже подмигнул дружески, мол, «баба, что с нее взять!»
— Я не собираюсь верить во всю эту галиматью… Шпионы, слежка, убийства, планы всякие, это бред! Бред! Я ухожу. Ты добилась своего, ты испортила мне вечер.
Принесли заказ. Володя уже встал, он оглядел заполнившийся стол и радостно потиравшую руки Еву.
— Я отужинаю на славу! — сказала она, подвинув к себе сразу две тарелки. Володя засмеялся.
— Это мне принесли, — он указал на одну из тарелок.
— Поздно, — ответила Ева с набитым ртом, — я два дня толком не ела, у меня разыгрался аппетит. Я буду прописывать тебя с сестрой всем, у кого плохой аппетит.
— Давай мириться! — сказал Володя и сел.
— Не подлизывайся, все — мое!
Один из игравших в коробок вздохнул, встал и пошел к телефону. Он доложил, что ничего интересного пока не происходит, если не считать, что две очень клевые девочки в кафе битый час уговаривают одного идиота переспать с ними двумя, а тот против. Одна обиделась и ушла, а нужная им девочка теперь ест все, что заказано на троих. По этому поводу он еще поинтересовался, можно ли им с напарником хотя бы поесть в свое удовольствие, пока она так оттягивается. Ему назвали сумму, в которую они должны уложиться.
— Ладно, — сказала Ева через некоторое время, — ты можешь съесть эти пирожные.
— Почему мы не можем просто лечь в постель и расслабиться, молча? — спросил грустный Володя. — Обязательно что-то выяснять?
За соседний столик принесли еду.
— Вот видишь, люди просто пришли поесть, а ты выдумываешь Бог знает что. Я и так знаю, что ты самая-самая.
— Спорим, что если я сейчас встану, они подавятся? — Ева встала и пошла к выходу.
Сидящие рядом выругались и схватились за салфетки, вытирая руки и рот.
— Расслабьтесь, мальчики, — Ева помахала им рукой, — я просто хочу писать.
Они сели, неуверенно глядя друг на друга.
— Она смотается, иди за ней. — Один из них прихватил с тарелки большой кусок мяса, положил на хлеб и быстро вышел.
— Ребята, вы что, серьезно? — Володя, развернув стул, смотрел, как смотрят неожиданное представление, — весело, но с ухмылкой недоверия.
— Закрой пасть, — сказали ему, чуть приподняв борт пиджака и демонстрируя кобуру. — Лучше посчитай свои деньги: если она тебя кинула, ты за все платишь, импотент.
Теперь Волков решил позвонить в управление. Он стоял у телефона, стараясь не терять из виду столик, где рассчитывали Еву.
Ему сказали, что никаких распоряжений на ее счет не поступало, профессиональной охраны не приставлено. Его обещали подменить к полуночи.
Тогда Волков, прикусив губу и напряженно обдумав ситуацию, дождался, когда мимо него прошла к выходу Ева со своим ухажером, за ней, ковыряясь в зубах спичкой, прошли двое, сидевшие за соседним столиком. Волков задержал одного из них за рукав пиджака. Плотный невысокий мужчина равнодушно смотрел мимо Волкова, продолжая насиловать пломбу во рту.
— Мне нужно поговорить с твоим боссом, — быстро и тихо сказал Волков.
Его напарник, помоложе, нервничал и не спускал глаз с садившейся в машину Евы.
— Я передам твое пожелание, — ответили Волкову, так и не посмотрев ему в лицо.
Волков быстро выбежал из кафе, садясь в выделенную ему служебную машину, старался не потерять из виду уплывающий в начавшемся снеге красный хвост «Жигулей».
Все три машины остановились у дома Евы. Ева, помахав рукой Волкову, обняла Володю сзади и прошла с ним в подъезд.
Через три минуты к машине Волкова подошел плотный. Волков напрягся, заметив его издалека, и достал оружие. Ему тихо постучали в окно и показали маленький радиотелефон. Волков опустил стекло.
Несколько секунд он смотрел на телефон, не двигаясь, по его виску скатилась капля пота. Плотный не торопил, стоял, оглядывая окна дома. Волков шумно сглотнул и взял телефон.
— Да, — сказал он охрипшим голосом.
— Слушаю тебя. — Голос на том конце был густой и тягучий.
— Ваши люди… следят за Евой Николаевной. — Волков теперь сидел весь мокрый, прилипла к спине рубашка.
— Это кто? — спросили его недоуменно. — Это следователь? Ева… Николаевна?
— Да. Нет. В общем, я знаю, что вам надо. — Теперь, когда Волков сказал это, он уже не мог повернуть обратно, он успокоился и осел на сиденье расслабленно.
— И что же это такое?
— Надо встретиться.
— Зачем? — Сочный голос искренне удивился.
— Ну… это дорогая информация.
— Это мне решать, дорогая или очень дорогая, внакладе не останешься. Говори, не тяни мое время.
Такого Волков не ожидал. Он надеялся, что до встречи выяснит хотя бы приблизительно, где Ева прячет Слоника.
— Она сделала это в тюрьме. Она сделала этот побег. Она меня подставила, использовала и бросила.
— Как? — спросили на том конце.
— Ну, она все со мной обговорила, но речь шла о другом человеке, а когда я…
— Эй, я спрашиваю, как она это сделала?
— А!.. Это… Она вывезла его в фургоне с бельем. Шофер ничего не знал, произошла накладка, за рулем должен был быть я, но бежать должен был другой. Так она сказала.
— Тебя найдут, — сказали ему и прекратили разговор.
Волков заторможенно протянул телефон в окно.
Он лихорадочно перебирал в уме все, что сказал, он назвал только одно имя — ее. Потом Волков устал бояться и переживать, сделал несколько дыхательных упражнений и, открыв дверцу машины, медленно погрузился в себя, отстранившись от мокрой зимы и всего происходящего, поэтому совсем не обратил внимания на старика, сверившегося с чем-то по бумажке и вошедшего в подъезд.
Плотный с телефоном как раз подошел к своей машине и кивнул на старика молодому. Молодой выбежал быстро, не таясь, зашел за стариком в подъезд и выяснил, к кому именно старик направлялся. Старик звонил в квартиру на третьем этаже.
Ева вышла из душа и задумчиво осматривала голого, растянувшегося на тахте Володю. Когда позвонили в дверь, Ева приложила к губам указательный палец, укуталась в большое полотенце и взяла из своей сумочки пистолет «ТТ». Она подошла к двери, неслышно ступая босыми ногами, и посмотрела в глазок.
— Это я, детка. — За дверью стоял Казимир, стараясь отдышаться.
Ева удивленно распахнула дверь.
— Извини. Без приглашения и с пустыми руками. Детка, тебе надо спрятаться подальше, я случайно услышал разговор.
— Проходите же! — Ева почти силой затащила его в кухню и усадила.
— Мы все ходим под Богом, и вмешиваться в свою судьбу бессмысленно и глупо, но иногда хочется верить, что нужно только подсуетиться, куда-то прибежать, и все! Что-то изменится, кого-то спасешь… Это детское в человеке, тебе не кажется?
— Налить чаю? — спросила Ева.
В кухню зашел Володя, надев джинсы.
— Нет, радость моя. Приветствую вас, молодой человек, вы очень красивы. Да. Что я хотел сказать? Возьмем, к примеру, мою дочь. Вы, вероятно, уже знаете мою дочь, я столько о ней рассказываю. Я всем рассказываю, всем, кого кормлю. Если я спрошу, как моя дочь готовит те пирожки, кто-нибудь обязательно скажет. А ведь ее нет, моей дочери нет уже давно. Она умерла, ее нет.
Ева показала жестами Володе уйти.
— Она умерла, а в моих рассказах выходит замуж, ругается с мужем, рожает детей, разводится. Это так все странно. Если бы она жила на свете, наверное, все так бы и было, навряд ли бы мы жили вместе. Она была бы далеко, выходила замуж, рожала. Я бы ее не видел, а просто знал о ней, так какая же разница, спрошу я вас? Какая разница для меня? Никакой. Что я хотел сказать? А, да. Некоторые люди, которых я кормлю… Они не очень хорошие люди, но кормить, как и лечить, надо всех, правда? И потом, когда я вот так оживляю свою дочь, я уже Не понимаю толком, что хорошо здесь вокруг, а что плохо. Ты очень красива, моя дочь не так красива, она растолстела с годами. Да. Тебе хотят причинить зло, а ты самая красивая из всех женщин, которых я когда-либо видел. Поэтому я и решил сказать тебе об этом. Я принес тебе адрес. Это адрес моей дочери. Правда, все это странно? Дочери нет, а адрес есть. Так вот. Это в Польше, возьми, уезжай сразу. Вот тебе деньги, у меня много денег, зачем они мне. Я представляю, как через несколько лет вдруг решу приехать на родину… к дочери, а там ты с детишками, поляки настоящие очень красивы! Вот и получится, что я изменю своими фантазиями мир, а?
