Андрей Кивинов - Ставки сделаны
Однако в последнее время в рисунках Рогова появился смысл. Во-первых, формы: яблоки, вишни, бананы, обезьяны, крокодилы. А во-вторых: цифры, цифры, цифры.
Василий как раз сидел и, махнув рукой на груду недооформленных дел, совершенствовал что было сил систему, когда Виригин с Любимовым «запустили» к нему в кабинет психолога Антонова.
– Позвольте? – осведомилась пролезшая в приоткрытую дверь голова психолога.
– Вы к кому? – бросил Рогов и тут же вновь уткнулся в расчеты.
– Хочу заявление написать. – Антонов зашел в кабинет. – У меня жена пропала. Думаю, убили.
– Очень хорошо, – кивнул Рогов. – Садитесь.
Антонов разместился на стуле, стал расстегивать ремешок наручных часов.
– Давно убили? – уточнил Рогов, продолжая пялиться в записи.
– Уже трое суток, – Антонов состроил скорбную физиономию.
– А кто убил?.. Давайте все по порядку, – вздохнул Рогов.
Убийцы, ничего не скажешь, дрянь народ. Редкостная сволота. Ни на минуту не дают отвлечься.
Антонов снял часы и положил на край стола. Рогов невольно скосил глаза на блеск циферблата…
Гипноз начался.
Проходившие по коридору «убойного» отдела сотрудники Главка оказывались в эти минуты свидетелями живописнейшей сцены.
Начальник отдела Виригин, склонившись в двусмысленной позе, неотрывно смотрел в дверную щель. Старший лейтенант Любимов, прикладывая палец к губам, грозно шипел на всякого, кто пытался выяснить, что происходит.
Гипноз был в разгаре.
– Ну, что там, Макс? – не выдержал Любимов.
– Похоже, заснул, – прошептал Виригин.
– Дай-ка я, – Любимов отстранил Виригина и воткнулся в щель.
Удивился:
– Уболтал психолог. Это ж надо! Внушаемый опер!
Рогов мало того что уснул – даже захрапел.
Беспечно, как в родной постели.
Антонов накренился над ним коршуном, развел руки, подобно крыльям, и зашептал, повторяя слова.
– Вам никогда, никогда больше не захочется играть. Не захочется играть! Страсть – это безумие, безумие, способное погубить, погубить человека, это прямой путь к преступлению. Страсть – это горе, слезы, поломанные судьбы. Страсть – это горе и слезы.
В коридоре возник Егоров. Удивился:
– Вы за кем здесь следите?
Его зычный голос проник в кабинет. Василий вздрогнул, но не проснулся.
– Тише, Сергей Аркадьевич, – зашипел Жора.
– Васе гипноз делают, – объяснил Виригин.
– Интересно! Дайте посмотреть, – Егоров полез к двери.
Рогов расхрапелся не на шутку, и гипнотизеру пришлось повысить голос.
– У вас же есть семья, семья, – увещевал Антонов. – Так сделайте ее жизнь счастливой, счастливой. Не приносите им горе. Сегодня вместо игры вы пойдете домой, а по дороге купите жене цветы, а сыну игрушку и фрукты: сливы, бананы, яблоки…
Это была роковая ошибка – про фрукты. Психолог, незнакомый с бизнесом электронных казино, не знал, какую роль там играют изображения бананов и яблок.
Ведущую, прямо скажем, роль.
Рогов резко открыл глаза. Даже с каким-то вроде бы щелчком. Как пластмассовая кукла.
– Слива, банан, яблоко… – задумчиво повторил он вслед за гипнотизером. – Компот…
– Компот! – согласился Антонов. – Компот! Дома вы сделаете компот, компот…
Рогов невидящим взглядом посмотрел сквозь Антонова и встал.
– И ничего у вас жену не убили, все вы врете. Слива, банан, яблоко. Компот.
И бросился из кабинета.
– Вы куда? – вскричал доктор.
Рогов не ответил. Егоров едва успел отскочить от двери. Рогов даже не глянул – ни на него, ни на коллег оперов. Бодро замаршировал по коридору, повторяя:
– Слива, банан, яблоко. Компот… Печалить нас не может!.. Слива, банан, яблоко. Компот!..
Жора хотел погнаться за Василием, но передумал. Еще укусит. Загипнотизированные – они такие… Опасные.
Психолог вышел из кабинета, застегивая часы. Развел руками:
– Похоже, не подействовало. Заснул хорошо, внимал вроде бы, а потом – рраз! Как сбой программы.
– Может, еще разок? – предложил Любимов. После сегодняшнего сеанса он резко зауважал психолога.
– Не вижу смысла, – опять развел руками Антонов.
– Жаль, – расстроился Виригин. Он-то уже счел, что Вася – на пути к выздоровлению.
– Организм невосприимчив, – задумчиво произнес психолог. – А страсть сильна… Я вот что думаю…
Антонов затих и молчал довольно долго. Казалось, сам впал в гипнотический транс. Даже покачиваться потихоньку начал…
– Ну? – вернул его к жизни Любимов.
– А что, если шоком полечить? – предложил Антонов.
– Это как? – не понял Жора.
– Подвергнуть сильной психологической встряске. Как говорится, клин клином.
Глаза психолога снова заблестели. Каким-то немножко садистским блеском.
– Считаете, поможет? – усомнился Максим.
– Кто его знает…
* * *Вечером в «Супершансе» Рогов вновь увидел вчерашнего мужика в галстуке. В том же бежевом костюме, но галстук – другой.
Что-то Васю к этому «кросавчегу», как выражались в этом сезоне подростки-правонарушители, тянуло. Решил сесть рядом.
1 997 975.
Цифра тут же сменилась:
1 998 201.
И еще раз, мгновенно почти:
1 998 570.
– Здрасьте! – поздоровался Василий с Чертковым.
– А, это вы? – Чертков улыбнулся и поправил галстук. – Здравствуйте-здравствуйте!
Настроение у него и впрямь было хорошее. С минуты на минуту намечался куш.
Настроение, впрочем, ему испортили телефонным звонком давешние менты. В шуме игрового зала слышимость была отвратительная.
Чертков глянул на табло: ну, поговорить успеет.
Быстро пошел к выходу.
Вася в этот момент почесал в голове и вдруг взял и пересел на чертковское место. Импульс. Сам бы не смог объяснить, зачем так поступил.
Чертков на ходу ухватил за локоть сотрудницу казино:
– Девушка, мне бы автомат занять!
– Какой? – улыбнулась сотрудница.
Чертков оглянулся:
– Вон тот… Слева от лоха в джинсах.
Девушка несколько удивилась формулировке, но табличку «занято» на соседний с Василием стул поставила.
Чертков выскочил на крыльцо и прижал трубку к уху. Настроен он был решительно:
– Чего вы опять хотите? Какие еще наркотики? Героин? Ясненько… А вы знаете, что я написал прокурору заявление о провокации с вашей стороны, и сейчас немедленно…
Но в этот момент трубка поведала инспектору природоохраны нечто такое, что выражение лица у него резко изменилось. И тон тоже – сник.
– Вот как… Да, я понял. Что же тут непонятного… К моему дому? – Чертков горько усмехнулся уголками тонких губ. – Сочту за честь…
Он захлопнул раскладной телефон, очень грязно выругался и больно пнул стену. Не стене больно – ноге.
Ладно, потом. Сейчас есть другое дело.
Инспектор устремился за выигрышем.
И едва он успел сесть на свое счастливое – вернее, на то, которое считал своим счастливым, – место, загремели фанфары, зазвенели литавры, радугой озарили помещение казино разноцветные огни…
Совсем как в рекламе.
2 000 000.
Рублей.
Да, не долларов, не евро, не фунтов стерлингов, всего лишь «деревянных» рублей, но зато – очень много.
Правда вот, не на его автомате, а на соседнем.
У «помятого лоха».
Который уже уронил стул, прыгал, потрясая сжатыми кулаками и не в силах вымолвить ни единого слова.
Чертков тоже ничего не мог вымолвить. Глянул на экран лоха: ровные ряды вишен, яблок, груш и бананов. Все совпало. Все один к одному. Как во фруктовой лавке.
Как же это произошло?
– Получилось… – Василий, наконец, обрел дар речи, хотя пока и не окончательно связной. – На том, где вы… Ешкин кот… Наитие… Система… Я знал, знал…
Чертков понял, как оказался за другим аппаратом. Процедил:
– Поздравляю.
В ярости сорвал с себя галстук. Два таких удара в течение одной минуты.
Судьба, скотина, явно перестаралась.
Хозяин заведения Николай Заботин, нацепив на лицо дежурную улыбку, спешил к счастливому автомату.
Рядом с ним семенили две сотрудницы. И зеваки-неудачники уже окружили кольцом. Так что нечего было и думать о том, чтобы двинуть кулаком по башке этого идиота в джинсовой рвани – так, чтобы он откинул на месте копыта и можно было бы запихать под стол труп. Так, словно бы и не было на свете никакого идиота.
Некоторое преувеличение состояло в том, что даже в абсолютно пустом помещении без единого свидетеля у Черткова этого не получилось. Ни смертельным, ни иным каким хоть сколько-нибудь серьезным ударом он не обладал…
– Поздравляю с выигрышем!
Заботин, сияя так, словно бы единственная цель владельца игорного бизнеса – благосостояние клиента, протянул Черткову руку.
– Это не я выиграл, – криво усмехнулся Чертков. – Это вот он…
