Елена Колина - Наивны наши тайны
— Катя, — ответила девушка и, замолчав, так напряженно уставилась в окно, словно прикидывала, а не выскочить ли ей из машины посреди лесной дороги.
...Катя действительно обдумывала, не выйти ли ей тут, в лесу. Пока не поздно. Но, с одной стороны, она
уже здесь, и все ее будущее зависит от того, как она себя поведет. С другой стороны, было же у нее какое-то прошлое — и в этом прошлом ей было неплохо, не так уж плохо, почти совсем неплохо...
«...Поздно, поздно, — твердила про себя Катя, уставившись в затылок Б. А., — поздно, поздно, поздно...»
Если произнести какое-то слово много раз, оно теряет привычный смысл и становится чем-то иным. «Поздно, поздно, поздно...» было похоже на стук дождя за окном поезда. Она почти целый день пролежала на верхней полке в плацкартном вагоне, и почти целый день в стекло, не преставая, стучал дождь...
Лесок на обочине дороги становился все мельче, превращаясь в чахлые кустики. Они проехали заросшее лопухами поле, затем пустошь, новенькое голубое здание с вывеской «Мой бар», затем еще одно, зеленое — «Мое кафе».
— О боже! — ошеломленно сказала Аврора. — А что здесь еще есть? «Моя стоматология», «Моя химчистка»?
Племянник в очередной раз сверился со стрелочками и кружочками, начертанными в его записной книжке, и, немного поплутав, они въехали в узкий проезд между двумя пятиметровыми краснокирпичными заборами и уткнулись в шлагбаум.
— Это воинская часть, — уверенно сказала Катя.
— Это граница с Финляндией, — не менее уверенно отозвалась Аврора.
— Это, девушки, конечный пункт нашего назначения, — усмехнулся Б. А., — коттеджный поселок «Мой рай».
Из-за шлагбаума вышел охранник в зеленой пятнистой форме и внимательно, будто считывая с нее данные, оглядел машину — синий «фольксваген» 1992 года выпуска.
— Поворачивайте назад, это частная территория, — зевнул он.
Высунувшись из окна машины, Аврора строго сказала:
— Молодой человек, это же папаша молодого барина! А вот вам молодой барин-то задаст!
Охранник взглянул на Аврору дикими глазами и под смущенное бормотание Б. А: «Аврора, прекрати...» отправился открывать шлагбаум.
— Скажите мне пароль на выход! — кокетливо попросила охранника Аврора. — Вдруг я захочу выйти!
За забором оказалась еще одна кирпичная стена и еще одна будка с охранником.
— Почему люди отгораживаются от мира высокими заборами? — спросила Аврора, ни к кому конкретно не обращаясь. — Что у них там происходит? Я имею в виду, в душе, конечно...
— Наверное, мой сын хочет спрятаться от своих соотечественников, как евреи от арабов — навсегда, — рассеянно ответил Б. А.
— А я и не знала, что так бывает, — восхитилась Аврора, — как в анекдоте про новых русских! Это что же у них, зона? И собаки есть? А вышка с прожектором, ну просто на всякий случай?
«Зря я все это затеял», — подумал Б. А. Он не знал, что имеет в виду под этим «все» — то ли примирение с сыном, то ли то, что взял с собой Аврору, — просто думал: «Зря я все это затеял...»
Катя ошеломленно рассматривала фонарики и затейливые невысокие деревца по сторонам усыпанной мраморной крошкой дороги.
— Как богато! — восхищенно выдохнула она.
— Деточка, запомните, что даже простое упоминание чужого богатства неприлично, — мягко проговорила Аврора.
— А мне лично нравится! — упрямо сказала Катя.
— Мне тоже, — тут же покладисто отозвалась Аврора. — Но я бы здесь, под заборами, не поселилась, если бы у меня был даже миллион долларов... нет, за миллион долларов поселилась бы. А вечерами выла бы на охранников. А охранники говорили бы мне: «Не войте, дорогая Аврора!»... Охранники спасают от всего — от страхов полуночных и от стрел полуденных... И от чумы, во мраке грядущей... или нет, от этого все-таки не спасают...
Кирилл купил этот дом совсем недавно, и полугода не прошло. В поселке за высоким забором, кроме него, жили два банкира, два совладельца крупной сети магазинов и один человек, который не афишировал рода своих занятий. Впрочем, как и Кирилл. Никто из соседей не знал, что их новый сосед — знаменитый писатель Кир Крутой.
Если бы гости могли взглянуть на поселок с высоты птичьего полета, они бы увидели, что крыши домов вытянуты в две параллельные линии. Домов было немного — три по одной линии и три по другой, и все они были разные, с витыми балкончиками и с ломаной крышей, в стиле русской усадьбы и скандинавского коттеджа, рубленые и каменные. Никакого единообразия, но и никаких неопрятных архитектурных излишеств.
Зелени почти не было, не было ни одного дерева, коегде торчали нерешительные кусты и кое-где к крылечкам примыкали газончики и клумбы. Земля будто недоумевала, что это за архитектура такая — возникла посреди чистого поля? Может быть, вся эта красота лишь притворяется человеческим жильем, а на самом деле это и не человеческое жилье вовсе, просто старательный ребенок аккуратно расставил спичечные коробки на чистом листе бумаги, воткнул спички и разложил цветные камешки для красоты.
— Остановитесь, я выйду, — сказала девушка Катя и заглянула в зажатую в кулаке бумажку. — Мне нужен дом с зеленой крышей и чугунной решеткой. До свидания. Спасибо.
— Бедное дитя ни разу не хихикнуло и даже не улыбнулось, — заметила Аврора, глядя из окна вслед волочащей свой рюкзак по земле Кате.
Рядом с большим каменным домом с башенками, почти приткнувшись к забору, в окружении нескольких грядок стояла бревенчатая банька. Маленькая и аккуратная, рядом с роскошными домами она выглядела как случайная рубашечная пуговичка среди нарядных пышных брошек.
В баньке разговаривали двое — мать и дочь.
— Ты потерпи, Кирочка, ты же знаешь мою ситуацию, ужасную, невыносимую... Скоро все изменится. Фигурально выражаясь, кое-кто из пешек выйдет в дамки! Все, все изменится...
— Я терплю, — спокойно ответила дочь.
В баньке была всего одна, переделанная из предбанника, маленькая комнатка с большой кроватью, и для того чтобы остаться одной, ей пришлось уйти в закуток перед парной. Она открыла шкафчик, вытащила пачку исписанных листов, но читать не стала — подержала в руках и положила обратно. Затем встала перед большим
зеркалом, распустила волосы, порывшись в кармане, вытащила губную помаду, густо намазала губы и щеки. Подумав, провела помадой по носу, прочертив яркую линию посредине. Взяла из стоящей на подоконнике вазочки две красные розы, одну воткнула в волосы, а другую пристроила на плечо и в довершение всего зажала в углу рта длинную сигарету, и нашла, что эффект получился потрясающий.
— Кирочка, что ты там делаешь? — позвала мать.
— Ничего, — ответила дочь, быстро проделав все действия в обратном порядке, — я иду, мама.
...Синий «фольксваген» направлялся к большому каменному дому с башенками, зеленой крышей и чугунными решетками. Этот дом не выглядел столь же внушительным и нарядным, как остальные, к тому же стоял обособленно, на самом краю.
Хозяева сделали вход в дом с тыльной стороны, добившись тем самым полной изолированности. Кириллу, конечно же, иногда приходилось видеть соседей из окна машины, и почему-то особенно часто ему попадались двое: лицо без определенных занятий и банкир с лицом крестьянина-безлошадника. Соседи его забавляли, как забавляло Ларисино стремление подружиться с ними, и сама Лариса, и то, с каким упоением она играла в игрушки, которые он сам ей и подарил. Главное, что его дом стоял за забором и с краю — к лесу передом, к банкирам задом.
В правой башенке ссорились, без особенной страсти, скорее, просто перебрасывались фразами в привычном хорошем темпе.
— Сколько-сколько?! — воскликнул Кирилл. — Офигела ты, что ли?
— Аксессуары и посуда от Villeroy и Boch, бокалы Ridel сорок долларов штука... — перечислила Лариса спокойным тоном, — бокалы Ridel точно нужны, хотя бы пятьдесят штук...
— А почему сразу же должно быть так роскошно?!
— Потому что в клубе все должно быть как положено со дня открытия, сразу, — резонно заметила Лариса. — Бокалы нужны для вечеринки. Неприлично иметь дешевую посуду... Пятьдесят штук... — в Ларисиных глазах не мелькнуло и тени беспокойства. Кирилл даст, не сейчас, так позже... правда, придется просить еще раз...
Кирилл на секунду задумался.
— А я тебе вчера давал деньги на хозяйство... Где чеки?
Лариса кротко протянула мужу бумажки.
— Вот за продукты, вот за Маришин костюм, вот мои — пудра, помада... Все здесь.
Кирилл внимательно разглядывал чеки.
— Хрена тебе, не дам на эти... бокалы! Сделала из меня автомат, карточку в меня суешь! А я вот взял да и сломался! — закричал он и без паузы, почти спокойно переспросил: — Так сколько тебе надо?
Казалось бы, в башенке все происходило по законам жанра — Лариса просила, предъявляла чеки, подчинялась, Кирилл злился и кричал. Но почему-то они выглядели актерами на сцене, и плохими актерами — из тех, кто не может скрыть, что все это не всерьез, игра.
