Людмила Милевская - Пять рассерженных мужей
Маруся от этих вопросов начала выходить из равновесия прямо на глазах, занервничала и даже похудела. Думаю и Ваня её уже почувствовал охлаждение. Ха! Охлаждение! Неделю до свадьбы они грызлись, как собаки. Так, орамши, под венец и пошли с надеждой, что образуется.
По этой причине меня не удивило, что Архангельский в разгар свадьбы отправился подальше от невесты на воздух покурить.
— Если так, — сказала я, — так в чем тут дело? Маруся думает, что ты все куришь. Отсутствовал ты не слишком долго, она может и не хватилась, сидит, одна поздравления принимает, сама с собой под «горько» целуется.
— Издеваешься? — с укором спросил Архангельский. — В тот-то и загвоздка, что видела она как лбы меня уводили. Выскочила в холл, я ещё глянул на неё, мол, ничего не поделаешь, обряд есть обряд.
— А она что?
— Махнула рукой, а потом показала кулак. Теперь-то уже понимаю, со стороны это выглядело так, словно я в обнимку с дружками куда-то слинял.
— И по ходу пьесы изуродовал мой «Мерседес». И чего от меня ты хочешь? — скептически поинтересовалась я.
Архангельский взглянул с мольбой и жалобно попросил:
— Соня, ты же умная, придумай что-нибудь сама.
Когда речь заходит о моем уме, мгновенно слабею.
— Хорошо, — смилостивилась я, — придумаю, рассказывай все свои заморочки.
Архангельский оторопел:
— Какие заморочки?
— Ну дела или что там у тебя. Короче, все, что может иметь к этим гоблинам отношение. Рассказывай, дорогуша, куда вляпался и поподробней.
Он помотал головой и с явной искренностью сообщил:
— Никуда я не вляпывался.
— Что, и сомнительных дел никаких не было?
— Кроме этой свадьбы, никаких.
— Так зачем же хватали тебя?
— Сам голову ломаю. Может перепутали с кем?
Я пришла в отчаяние и закричала:
— Не хочешь ли ты мне сказать, что нет вариантов узнать с кого спросить за «Мерседес»?
От удивления Архангельский даже руль на мгновение бросил, но тут же снова управление взял и с укоризной сказал:
— Соня, побойся бога, твой «Мерседес» просто картинка в сравнении с их «Ромевой». К тому же в аварии повинна ты.
Но я уже не слушала его, я кричала:
— О, ужас! Ужас! Изуродован мой автомобиль и спросить не с кого! Как, по-твоему, этих гоблинов теперь буду искать?
— Не волнуйся, — успокоил меня Архангельский, — ты так над ними постаралась, что они сами тебя найдут. Им же тоже с кого-нибудь за машину спросить захочется. Так ты не сдашь меня Марусе? — ни с того ни с сего он вдруг вернулся к своим проблемам.
Я уже страдала о подарке и не имела возможности отвечать. Мой подарок! Антиквариат! Чистейший фарфор! Сколько в нем таилось замыслов! Сколько моих горьких надежд!
— Женька понял бы все, когда бы я вручила подарок Марусе! — рявкнула я. — А что теперь я вручу? Осколки?
Архангельского моё заявление озадачило.
— А что ты собиралась Марусе дарить? — растерянно спросил он.
— Часы! Семнадцатый век! В чу-дес-ней-шем состоянии! С потрясающим боем! Тончайший фарфор! Обалденный изыск!
— Часыыы? Фарфоровые часы? И что же должен был из этого понять Евгений?
— Все! Как мне больно! Как мне плохо! Как люблю его! Как много он хорошего забыл! Все-все-все!
Архангельский вошёл в очень сложное состояние, передать которое невозможно только словами. Я же, дивясь его бестолковости, пояснила:
— Это совсем просто для чуткой души, понимаешь, ассоциации, связанные с подарком. «Старинные часы ещё идут…» «Приезжай хоть на денёк, приезжай хоть на часок…» И так далее, продолжать могу до бесконечности. В этом подарке заключалась моя исповедь, не зря же я такие деньги отвалила.
— Но что же будет со мной? — взмолился Архангельский.
Боже, какой эгоизм! Я ему про горе своё талдычу, а он мне все про Марусю! Впрочем, у него тоже горе, раз он решился на ней жениться.
— С тобой совсем просто, — заверила я. — Скажешь, что прямо у входа в ресторан Сонька попала в аварию, а ты помогал улаживать её, то есть мои дела. Обманывать Марусю одно удовольствие, только этим и занимаюсь всю жизнь.
Архангельский посмотрел на меня как на гуру — с огромным уважением и пытливой завистью.
— Мне почему-то это плохо удаётся, — признался он и тут же ободряюще добавил: — А о «Мерседесе» ты не беспокойся. Он же застрахован.
— Но инициатор аварии я.
— Но «Альфа Ромео» скрылась с места происшествия. Её будут искать и найдут, номер я запомнил. Если головопяточные заартачатся, в твою пользу будет свидетельствовать вся наша свадьба. Дело решится так, как надо тебе.
— Ваня, — изумилась я, — ты что, этих гоблинов совсем не боишься?
Он посмотрел на меня, как на неразумного ребёнка.
— Соня, клянусь, это ошибка.
Я посверлила его взглядом:
— Ошибка?
— Ошибка и ничего более. Головопяточные по запарке перепутали меня с каким-то крутым, обедавшим в том же ресторане.
— Уверена, что гоблины умом не блещут, но и не конченные же кретины они, — усомнилась я. — Как-то ведь выживают в нашем сложном мире.
— И на старуху бывает проруха, — ответил Архангельский и с невиннейшей улыбочкой спросил: — Ты что, всерьёз думаешь что я способен сотворить нечто такое, из-за чего целая банда палит из стволов в центре Москвы?
Нет, такого впечатления Марусин Ваня не производил.
— Кстати, гоблинов должна уже бояться ты, — с необъяснимым чувством превосходства сообщил Архангельский.
— Я?!!
— Ну да, ведь это ты разбила их машину. И вообще, Соня, ты так невовремя в это дело встряла.
Вот она человеческая благодарность! О, люди! Порождения крокодилов!
— И это говорит мне тот, кого вот только что от верной гибели спасла? — возмутилась я.
Архангельский (ну и наглец!) снисходительно усмехнулся:
— От какой гибели, Соня? Разобрались бы, что я не тот, кто им нужен, и отпустили бы.
— Так почему же тогда ты от них удирал? — спросила я, глядя как он подруливает к ресторану.
— С перепугу, — признался Архангельский. — Передать не могу, Соня, в какой впал мандраж, когда в машину меня затащили.
— А теперь? — ядовито поинтересовалась я.
— А теперь в себя пришёл и сразу понял, что все это чепуха. Теперь я абсолютно спокоен.
— Ничего, сейчас с тобой приключится новый мандраж, пошли к Марусе.
Глава 5.
ОРАНЖЕВОЕ БЕЗУМИЕ
Военный полигон «Гарант».
Забайкалье.
Июнь 1988 г.
Генерал Калягин приник к стереотрубе. Мощная оптика придвинула, вырвала из однообразного пейзажа аккуратные брустверы далёких окопов. В полуденном мареве плывущего в линзах воздуха Калягину почудился блеск примкнутых штыков надёжно укрывшейся в земле пехоты.
Генерал оглянулся на притихших офицеров штаба. Решительно рубанул рукой, скомандовал:
— Начали!
Все ожило. Понеслись по проводам отрывистые команды. Эфир заполнили транслируемые на КП параметры готовности.
Неподалёку от блиндажа генерала чудовищная сила подняла и сдвинула массивную бронеплиту, прикрытую грунтом и пожухлой травой. Медленно выдавилось гидравликой из таинственной черноты образовавшегося провала фантастическое сооружение, устремлённое ажурными сверкающими решётками в сторону далёких окопов.
Генерал глянул на связиста, приникшего к мощной радиостанции. Недовольно приказал:
— Вывести связь на громкую.
Солдат щёлкнул тумблером, и блиндаж наполнился командными голосами офицеров.
«Пульт управления один: фиксация системы завершена…
Энергетический блок: напряжение восемьдесят процентов от номинала…
Блок частотной модуляции: полная готовность».
Генерал Калягин удовлетворённо вслушивался в чёткие доклады начальников служб пока, наконец, не услышал завершающее:
«Готовность всех систем — сто процентов!»
И сразу же вслед за этим:
«Второй — первому: прошу команду на установку мощности».
Связист тут же передал генералу микрофон. Калягин, не задумываясь, приказал:
— Тридцать процентов. Градиент полмегаватта в час. Расчётное время сорок минут.
Мгновенно рокочущий голос «второго» продублировал:
«Тридцать процентов мощности на излучатели! Полмегаватта в час. Вывод на номинал — сорок минут.»
И почти без перерыва:
«Спецконтингенту покинуть окопы. Имитировать атаку цепями. Дистанция шесть метров. Каждому третьему использовать защитное изделие ДАД-1. Каждому шестому остаться в окопах. Бригадам медиков выдвинуться на рубеж излучателя. Выполнять!»
Генерал Калягин, внимательно вслушиваясь в команды своего заместителя, не отрывал глаз от установки, от её сверкающих ажурных конструкций.
В который раз подумал:
«Почему конструкторы назвали установку: изделие „Аист“? Может из-за единственной трубчатой опоры, поддерживающей излучатели?»
Спустя минуту по многочисленным зеркальным поверхностям «Аиста» заметались блики оранжевого огня. Пляска огненных всполохов ускорялась и…
![Иоанна Хмелевская - Книга про еду [Моя поваренная книга]](/uploads/posts/books/233127/233127.jpg)
