Татьяна Сахарова - Добрая фея с острыми зубками
— Понятно… Сколько?
— Что «сколько»? — не поняла я.
— Я согласен, но только в разумных пределах…
— С чем согласен?
— Как с чем? С тем, что позволил развести себя, как последнего лоха! С тем, что ты действительно можешь теперь обвинить меня во всех тяжких, а у меня нет никакого алиби. Пускай даже никто из моих знакомых не поверит, что я способен на насилие, но уже тот факт, что я зачем-то приволок домой пьяную девицу сомнительного поведения… Мне не нужны осложнения. Давай быстрее со всем покончим, назови свою цену.
— Миллион, — хмуро брякнула я сквозь зубы.
— Нет, ну точно ненормальная!
В этот момент издалека долетела знакомая музычка.
— Мой мобильный. Неси сюда, — потребовала я командирским тоном.
— Еще чего! Может, тебе и кофе в постель принести? Сама иди за своим телефоном!
— Я не могу, на мне нет одежды.
— Скажите-ка, мы еще и стеснительные, — пробурчал он, но все же удалился и вернулся с моей сумкой. Интересно, как это я не посеяла ее вчера. Но, с другой стороны, если я каким-то образом выцарапала из глаз контактные линзы, потребовав даже для них контейнер, то почему, собственно, должна была потерять сумку?
— Я вас слушаю, алло…
— С добрым утром. Это Оглоедов! — радостно сообщила мне трубка. — Как спалось?
— Отлично, — проворчала я в ответ, но мобильная связь не передала мою трагикомическую интонацию.
— Можешь сказать мне за это «спасибо».
— За что именно? — удивилась я.
— За отличный сон, вот за что. Я вчера двойную дозу успокоительного в твой кофе подмешал.
Успокоительное!!! Антонина ведь тоже дала мне две оранжевые пилюли, еще предупредила, что вторую нужно принять перед сном, а я приняла сразу обе. Потом, выходит, и юрист расстарался. По всей видимости, именно успокоительным можно объяснить мои провалы в памяти.
— Оглоедов, ты… — мне пришлось запнуться, поскольку адекватного слова в своем лексиконе я не обнаружила. — Ты… ты… Короче, я убью тебя, Оглоедов!
Я отсоединилась, не дожидаясь его реакции на подобную перспективу.
— Ты собираешься убить какого-то Оглоедова? — подозрительно поинтересовался хозяин квартиры. — Надеюсь, я не пойду по этому делу как соучастник?
Я близоруко прищурилась и попыталась прочитать на его физиономии иронию, но она выглядела совершенно серьезной.
— Как думаешь, учетверенная порция успокоительного в сочетании с алкоголем может полностью вырубить?
— Ты что, хотела отравиться?
— Почему отравиться?
— Нормальные люди не принимают успокоительное лошадиными дозами.
— А я и не принимала лошадиных доз. То есть принимала, конечно, но ничего об этом не знала. Просто сначала Антонина дала мне две таблетки. А потом еще Оглоедов, не предупредив, подмешал двойную дозу в мой кофе, — зачем-то пустилась я в объяснения.
— Но почему он это сделал?
— По доброте душевной… Один человеколюб пичкает меня успокоительным, другой — накачивает «Маргаритой» под предлогом дружбы между народами, третий — неизвестно зачем — притаскивает к себе в квартиру, а четвертый… четвертый — вообще хочет половину моего дома оттяпать. Да у меня не жизнь вовсе, а настоящий аттракцион человеколюбия!
— Значит, миллион тебе уже не нужен? — уточнил он. — И, кстати, при чем тут какие-то полдома?
— Ни при чем! Пошел к черту!
— А ну выметайся живо из моей квартиры вместе со своими хламидиями! — вконец ошалел от моей наглости хозяин.
— Не ори на меня! Я с удовольствием уберусь, если ты освободишь комнату и дашь мне возможность одеться. И где, между прочим, моя одежда?
— Не знаю, куда ты ее дела. Я тебя одетой на кровати бросил, а сам спать пошел. Как ты раздевалась, мне неизвестно. — Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
С трудом игнорируя вертолет, брыкающийся всеми лопастями в моей черепушке, я выбралась из постели. Одежда отыскалась почему-то под кроватью, но зато в полном комплекте. Даже босоножки я ухитрилась снять в спальне, а не в прихожей, как это делают все нормальные люди.
Похоже, мне вчера крупно повезло. Полоумный придурок пожалел пьяную девицу и затащил к себе на ночь в целости и сохранности. А ведь вполне могла проснуться где-нибудь под забором или, скажем, в вытрезвителе. Ментам-то уж точно без разницы, алкоголь это или успокоительное. Главное, теперь побыстрее слинять отсюда и забыть позорное происшествие, как кошмарный сон.
Одевшись, я откопала в сумке зеркальце и с ужасом оценила свое отражение. Верхние и нижние веки напоминают деликатесные колбаски, обрамляющие темные впадины глаз. Причем происхождение темных впадин объясняется не только общим состоянием организма, но и не смытой с вечера тушью. Синюшные губы обветрились, а волосы сбились в неприглядный взлохмаченный клубок. Такую красоту ночью увидишь — до утра точно не доживешь. Домой, мне срочно нужно домой!
Что он там говорил насчет моих линз? Я покопалась в бесчисленных отделениях сумки и нашла специальный пластиковый контейнер. К моему удивлению, последний оказался пуст.
Кое-как удалив с лица остатки косметики и расчесав волосы, я выбралась из спальни и оказалась в просторном зале, оформленном в стиле «студио». Примерно шестьдесят-семьдесят квадратов площади были практически полностью лишены мебели. Исключение составляли кухонная стенка, компактный мягкий уголок и большая телевизионная тумба, на которой, кроме самого телевизора, умещались еще видик, стереосистема и база с радиотелефоном. Впрочем, прищурившись изо всех сил, я обнаружила возле входных дверей огромный встроенный шкаф, замаскированный под глухую стену. На стене висела картина с мутной женской фигурой, а по углам стояло несколько напольных ваз.
Странная квартирка. Может, хозяин и впрямь извращенец? Как иначе он обходится без обеденного стола? Кстати, о хозяине… Куда, спрашивается, он подевался? Из большой комнаты выходят четыре двери: одна — явно входная, и три — совершенно одинаковые. За одной дверью спальня, из которой я только что вышла. Две другие, судя по всему, ванна и туалет. Вероятно, хозяин застрял где-то там.
Меня тут же одолело искушение улизнуть из квартиры втихую, не прощаясь. Думаю даже, что хозяин не слишком огорчится. Но, во-первых, мне нужно умыться, а во-вторых, интересно знать, куда он подевал мои контактные линзы. Не то чтобы я не могла без них добраться на такси до своей квартиры, но дома у меня как назло нет запасной пары, а перспектива ездить сегодня по магазинам выглядит малопривлекательной. Другой человек в такой ситуации мог бы обойтись и очками. Но последние лет десять я надеваю очки только в домашних условиях и подозреваю, что большинство моих сегодняшних коллег и приятелей даже не догадывается о моих проблемах со зрением.
С большим сожалением мне пришлось отбросить мысль о побеге. Я пересекла зал и нажала на ручку одной из дверей. Но вместо ванной или уборной за ней обнаружилась крохотная комнатушка, служившая, судя по обстановке, кабинетом. Сам хозяин, сидевший за включенным компьютером, обернулся и смерил меня недовольным взглядом.
— Собралась?
— Да, только мне умыться нужно.
— Соседняя дверь, — проворчал он. — И не смей пользоваться полотенцем, возьмешь туалетную бумагу.
Вот засранец! Никогда еще в моей жизни мужчины не предлагали мне вытирать мое драгоценное лицо туалетной бумагой. Спасибо, хоть не наждачной… Но, с другой стороны, сама виновата, кто просил его хламидиями запугивать?
— Ты что-то говорил про мои контактные линзы, но в контейнере их нет…
Он поднялся и прошествовал мимо меня в большую комнату. Я посеменила следом.
— Вот. — Несостоявшийся маньяк взял с кухонной поверхности две разнокалиберные рюмки с водой и протянул мне. — Может, заодно объяснишь, с какой радости необходимо запоминать, где правая, а где левая? Линзы что, различаются, как ботинки?
— Нет, — промямлила я, — просто у меня зрение различается на полдиоптрии. И как ты догадался их в воду опустить?
— Так и не догадался бы. Ты сама сказала, что если нет контейнера, то можно просто в воду.
— Я сказала?
— Ты…
— Удивительно, как это можно что-то сказать и потом абсолютно ничего не помнить? Надеюсь, ты воду хоть не из-под крана набирал.
В ответ хозяин презрительно хмыкнул, но все же указал жестом на пятилитровую бутыль с питьевой водой.
— Говоришь, запомнил, какая где?
— В большей рюмке — правая.
Проследовав в ванную, я умылась и выловила из рюмок линзы. К счастью, они не повредились и прекрасно пережили ночь без специального раствора. Обретя наконец нормальное зрение, я снова произвела ревизию своего внешнего вида и пришла к неутешительному выводу, что никакая косметика мне сегодня не поможет, поэтому лучше о ней просто забыть.
Хозяин безучастно принял порцию моих спешных извинений за доставленные неудобства и, вручив мне сумку, проводил до дверей. Уже покидая квартиру, я на мгновение притормозила на пороге.
