Екатерина Вильмонт - У страха глаза велики
– Стася, через полчаса спускайся, мы будем внизу.
– Договорились!
Я быстренько привела себя в порядок и выбежала на кухню, где мадам Жюли готовила что-то для торжественного завтрака. Когда дед с Ниночкой в отъезде, мадам Жюли остается ночевать у нас. Раньше мне это доставляло массу неприятностей, поскольку я не умела говорить по-французски, но за полтора года в Париже я стала говорить совершенно свободно, но, как уверяет Ален, только с легким акцентом, и теперь мы с мадам Жюли живем душа в душу. Хотя, конечно, это вам не тетя Липа!
Я выпила стакан сока и съела тост с сыром.
– А кофе? – спросила мадам Жюли.
– Спасибо, не хочется. А чем это так вкусно пахнет? – полюбопытствовала я.
– Это будет соус с базиликом.
– Соус? А к чему?
– К телятине, – невозмутимо отозвалась мадам Жюли.
– Просто слюнки текут! Ну все, мадам Жюли, я побежала!
– Ася, а ты уверена, что хочешь жить в одной комнате с Матильдой?
– Еще бы!
– Но, может, лучше было бы кузин поселить вместе?
– Нет-нет! Они всегда вместе, а мы с Матильдой так редко видимся.
– Боишься, что днем вы не успеете наговориться?
– Вот именно!
Я выскочила на свою любимую авеню Виктора Гюго, и тут же к дому подкатил красный «Пежо» Алена. Я прыгнула на сиденье рядом с ним. Поль сидел сзади.
– Послушай, Стася, а что мы будем делать с этой девчонкой, Матильдиной кузиной? – спросил Поль. – Она же будет под ногами путаться. Например, вечером мы могли бы пойти потанцевать, а как быть с нею?
– Да, это задачка! – засмеялся Ален. – Я как-то об этом не думал.
Сказать по правде, я тоже не думала об этом. Но, зная характер Степаниды, я поняла – это может стать проблемой.
– Значит, мы пойдем сегодня в такое место, куда можно взять и ее.
– Интересно, что это за место? – хмыкнул Поль.
– К примеру, в театр!
– В театр? Но она же по-французски ни в зуб ногой! – напомнил Ален. – Бедняжка просто сдохнет с тоски. Как, впрочем, и мы.
– Ничего, я все придумал! – засмеялся вдруг Поль. – Мы должны до вечера так ее умотать, чтобы часам к десяти она уже с ног валилась. Пусть детка сладко спит под присмотром мадам Жюли, а мы спокойно пойдем танцевать.
– Правильно! – обрадовался Ален. – Дешево и сердито!
– Не уверена, что из этого что-нибудь выйдет, – ответила я, – боюсь, что вы раньше с копыт слетите, чем Степанида!
– А что, такая мощная девица?
– Мощная? Да нет, но... От нее всего можно ждать. И вот еще... Прошу вас, не подшучивайте над ней.
– Почему, юмора не понимает?
– Понимает, но в Москве. А как поведет себя здесь, одному богу известно, – сказала я. – Очень прошу вас...
– Хорошо, – пожал плечами Ален. – Что мы, изверги?
– Вы не изверги, но...
– Все, Стася, можешь не продолжать!
В аэропорту меня охватило жуткое нетерпение. Скорей бы увидеть Матильду. Поль купил ей прелестный букет. Ален тоже подошел к цветочному киоску и выбрал маленький изящный букет.
– Это твоей Степаниде. Чтоб ей не обидно было.
Я взглянула на него с благодарностью.
Но вот объявили, что самолет из Москвы прибыл. Я замерла в ожидании.
– Аська! – раздался вдруг Мотькин вопль. – Аська!
Мы бросились друг другу в объятия. Потом отстранились – посмотреть, насколько мы переменились за это время. Меня поразила Мотькина бледность и худоба. Она была почти прозрачная. А глазищи теперь занимали пол-лица. У меня сжалось сердце.
– Мотька, ты так похудела! Ты здорова?
– Здорова, как корова! Только устала до чертиков. Ой, Аська, мне столько надо тебе рассказать.
И тут я взглядом наткнулась на Степаниду. Она стояла позади Мотьки с довольно-таки хмурым видом.
– Степанида, привет! Дай-ка я тебя поцелую. А ты выросла и похорошела!
Степанида позволила себя поцеловать. И тут к ней шагнул Ален.
– Добрый день, Степанида! Я – Ален! А это тебе, с приездом! – он протянул ей цветы.
Степанида залилась краской.
– Это мне? – пролепетала она. – Какие красивые... Спасибо.
И она взглянула на Алена с такой благодарностью, что я чуть не разревелась. А Матильда тем временем уже обнималась с Полем.
– Ну все, все, – сказал Ален, – нежности потом, сейчас надо ехать. Мадам Жюли ждет нас с завтраком. А ее завтраками пренебрегать не стоит.
– Я опять в Париже! – восторженно вскрикнула Мотька. – Кто бы мог подумать! Степка, ты хоть понимаешь – ты в Париже!
– Понимаю, чего ж тут не понять.
– Вот что значит разница темпераментов, – проворчал Ален.
В машине я с Мотькой и Степанидой села сзади, а Поль рядом с Аленом. Мотька то и дело что-то восклицала, а Степанида молча смотрела в окно.
– Аська, а какие планы на сегодня? – спросила негромко Мотька.
– Сейчас позавтракаем, а потом куда хотите, полная свобода!
– А Игорь Васильевич здесь?
– Нет ни его, ни Ниночки, они в Севилье, вернутся через несколько дней.
– Жаль...
– Ничего, успеешь еще пообщаться с дедом! У вас же целых три недели.
– Ох, не говори! Даже самой не верится. Три недели в Париже, с тобой! – прошептала Мотька.
– Матильда, – сказал Ален, – сегодня у меня свободный день, поэтому надо воспользоваться машиной.
– Что ты имеешь в виду?
– Может, махнем после завтрака в Версаль?
– Можно и в Версаль! В прошлый раз мы так недолго там были...
Я видела, что Степанида напряглась. Наверно, она не знает, что такое Версаль, а спросить стесняется, ну да ничего, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– Степка, гляди, ты знаешь, что это такое вон там торчит? – закричала Мотька.
– Знаю! Эйфелева башня, – невозмутимо ответила Степанида.
– Точно! – обрадовалась Матильда.
Когда машина Алена свернула на нашу улицу, Матильда завопила:
– Степка, Степка! Это наша авеню! Авеню Виктора Гюго!
– Только не спрашивай меня, чего он написал, – тихо проговорила Степанида.
– А ты, что ли, знаешь?
– Конечно! «Собор Парижской Богоматери», «Отверженные» и еще много чего, – продемонстрировала свою эрудицию Степанида.
– Ну надо же! – поразилась Мотька.
Мы подъехали к нашему дому. Навстречу нам выскочил Дидье.
– Бонжур, Дидье! – проговорила Матильда.
– О! Мадемуазель, бонжур! – захлопал глазами Дидье, узнав Матильду. – Рюски баришна!
– Это кто? – не выдержала Степанида.
– Консьерж.
– А почему негр?
– В Париже много негров, – не придумала я ничего лучше.
Степанида кивнула, приняв это к сведению.
Мы вошли в дом. При виде отделанного красным деревом лифта Степанида округлила глаза и покачала головой, но ничего не сказала. Она вообще почти все время помалкивала – то ли боялась сказать что-то невпопад, то ли была переполнена впечатлениями. Завтрак мадам Жюли накрыла в столовой, и я подумала, что Степаниду это смутит, но ничуть не бывало. Она вполне спокойно управлялась с приборами, и только незнакомая еда внушала, кажется, ей некоторые опасения – наслышалась, видно, что французы едят лягушек. А Мотька так и сияла! Поль смотрел на нее открыв рот, но я сразу поняла: ему ничего не светит. По всем признакам, Мотька была влюблена. Неужели по-прежнему в Олега? Что-то не верится!
После завтрака мы все погрузились в машину и поехали показывать Степаниде Париж и его окрестности. Надо же воспользоваться свободным днем Алена!А Степаниде было как-то не по себе. Ее поразила роскошная квартира знаменитого певца, где предстояло прожить целых три недели. Там все было как-то не так, даже в уборной она далеко не сразу сообразила, как спустить воду. Она была в панике, даже взмокла с перепугу и уже от отчаяния дотронулась до какой-то металлической пластинки в стене. И вода сразу полилась. Придумают же... А сколько еще подобных ситуаций ее ждет? Хорошо еще, она не успела никого позвать на помощь... то-то позору было бы... Да и вообще... Эта пожилая мадам Жюли, которая подает к столу... Негр, который таскает чемоданы... И эти парни, Ален и Поль... Вроде ничего плохого в них нет, Ален вон даже цветочки ей подарил, а все-таки... Чужие они какие-то... «Ну да ничего... Я еще привыкну. Привыкла же я в Москве, – думала она, – а сначала тоже было страшновато и неловко. Кстати, надо будет попросить у Аси карту Парижа. Хорошо бы дня через три-четыре освоиться немного и начать одной гулять по городу». Она понимала, что Аське и Мотьке охота побыть наедине, а она, вообще-то, прекрасно ориентируется. В Москве уже через три дня передвигалась самостоятельно. Правда, в Москве все говорят по-русски, но зато тут, в Париже, все улыбаются, а в Москве народ больше хмурый... Да, решила Степанида, одной гулять даже интереснее... Надо только, чтобы Аська научила ее пользоваться здешними уличными телефонами – на всякий случай... Хотя вряд ли ее отпустят одну, Матильда побоится... «Ну ничего, я что-нибудь придумаю, уговорю их, или... Или просто уйду потихесеньку, а потом приду как ни в чем не бывало, и они поймут, что меня можно отпускать одну. Завтра же с утра попробую! Встану пораньше и слиняю. Ненадолго, на полчасика всего, пойду прошвырнусь по нашей авеню, никуда даже сворачивать не буду, чтобы не заплутать». И, приняв такое решение, Степанида успокоилась.
Ален целый день возил их на машине, показывал достопримечательности. У Степаниды голова шла кругом от всяческих красот и от старания ничем не выдать своего невежества. Она приказала себе не задавать лишних вопросов и ничему не удивляться. Хотя это было трудно, потому что на самом деле она пребывала в непрерывном удивлении.
