Наталья Александрова - Гарнитур из электрических стульев
— На четвертом этаже картина несколько иная, — продолжала она, — там прописана Ирка — разбитная такая деваха. Вообще-то она живет у родителей, а в этой квартире изредка ночует с другом. Да все друзья-то разные у нее, — с сердцем сказала Белла.
— Все равно я ее вычеркну, — сказала Даша, — она же редко тут бывает.
— Ну, на пятом в однокомнатной я обитаю, — продолжала Белла, — на меня уж вряд ли подумать можно…
— Точно, — согласилась Даша.
— На шестом однокомнатную сдают каким-то черным, — сообщила Белла с неудовольствием, — но поскольку соседи недовольны, то они все время меняются. Последние буквально неделю назад въехали.
— Все равно подозрительно, — сказала Даша и поставила в нужном квадратике знак вопроса.
— Ладно, пока так оставь, — согласилась Белла. — Дальше… На седьмом Бронислава Генриховна — та, что в Москву уезжала, а ее обокрали.
— Вычеркиваю, не могла же она сама на себя воров навести, — согласилась Даша.
— На восьмом пара молодая сейчас в отпуске, да и вообще-то они все время работают, закончила Белла, — а на девятом Ангелина Петровна круглый год живет у сестры в деревне и в квартиру никого не пускает.
— Вот как быстро вы с подъездом разобрались! — поразилась Даша. — Вот только не знаю, правильный ли у нас подход. Ну в самом деле, не на старух же думать! Это смешно… Нужно искать такого наводчика, который в принципе может иметь связи с криминальным миром.
— Да какой тут криминальный мир! — возмутилась Белла Леонидовна. — Скажите, какие крутые — стариков обворовывать! Конечно, у вас-то они поживились, но все-таки я думаю, что это какие-нибудь подростки, то есть наводчики — подростки или наркоманы с девятого этажа.
— Значит, и нужно искать такие неблагополучные квартиры, — подхватила Даша, — пока что только на шестом этаже я такую отметила. Ой, времени-то сколько! — спохватилась она. — Игорь придет, а меня нет. Побегу я.
— Иди, — кивнула Белла, — а я завтра гулять с Гошей пойду и кой-чего еще поразведаю. Осторожненько так порасспрашиваю, обиняком…
Дома на Дашу напала тоска. Все их с Беллой рассуждения стали казаться притянутыми за уши и несерьезными. И самое главное: даже если жильцы какой-нибудь квартиры покажутся подходящими для роли наводчиков, как их уличить? Кто же по собственной воле в таком признается?
Даша побродила по квартире, посмотрела на абрикосы, которые дали обильный сок. Завтра с утра надо срочно бежать в магазин за сахарным песком, а то скиснут…
Мужа все не было, и она старательно отводила взгляд от настенных часов. Она не будет ему звонить. Что-то подсказывало ей, что можно нарваться на грубый окрик. Но вообще-то раньше он сам всегда звонил домой, если задерживался.
— То было раньше, а то — теперь! — вслух произнесла Даша.
Слова прозвучали глупо в пустой квартире. Стоит взрослая женщина посреди темной гостиной и разговаривает сама с собой.
— Это все пройдет! — громко сказала Даша. — Кража забудется, и мы с Игорем заживем по-прежнему, даже еще лучше…
Ей показалось, что даже мебель в комнате старается ей возразить.
«Ой ли!» — прозвенели рюмки в серванте.
«Неужели ты сама в это веришь?» — проскрипела дверца платяного шкафа.
«Чуш-шь!» — прошуршали занавески.
Даша тяжело вздохнула и отправилась в спальню. Прозвенел междугородный звонок. Это мама интересовалась, как дочь доехала и отчего не позвонила. Даша сделала над собой усилие и заговорила беспечным голосом.
После беседы с Митькой настроение улучшилось. Даша приняла душ и разобрала постель. В четверть двенадцатого она легла. Игоря не было.
Она полистала журнал и, когда в двенадцать ночи ключ заскрежетал в замке, быстро выключила лампу и накрылась с головой одеялом.
Она слышала, как муж снял обувь в прихожей. Послышался щелчок ручки в ванной, потом полилась вода. Вот муж прошел на кухню, звякнула крышка сковородки.
«Съел холодную котлету», — поняла Даша, и ей стало стыдно. Он устал и голодный, а она навоображала себе невесть что и даже не вышла его встретить. Но где он был так долго? И почему не позвонил?
Больше из кухни не раздавалось никаких звуков — ни чирканья кухонной зажигалки, ни чмоканья открываемого холодильника. Тяжело ступая, муж вошел в спальню и сел на кровать.
— Ты поел? — спросила Даша как можно более сонным голосом.
— Поел, поел, спи, — ответил он, не поворачиваясь, и лег рядом.
Даша принюхалась. От мужа не пахло ни женщиной, ни спиртным, от него пахло куриной котлетой и тяжелыми мужскими неприятностями.
Она хотела прижаться к нему и поговорить, но, пока собиралась это сделать, усталость от этого дикого и нескончаемого дня взяла свое, и Даша крепко заснула.
Наутро, когда она проснулась, Игоря уже не было. Даша не очень огорчилась и, осознав это, огорчилась по-настоящему.
Абрикосы на кухне припахивали винным духом, значит, если в течение часа не сварить варенье, можно будет вообще не беспокоиться.
Выйдя из дома в несколько растрепанных чувствах, Даша столкнулась у дверей с мужчиной из своего подъезда, с седьмого этажа. Обычно она старалась его избегать, поскольку он производил на нее пугающее впечатление — огромный, причем более широкий, чем высокий, про каких говорят — легче перепрыгнуть, чем обойти, с мощным борцовским затылком в жирных складках, с круглой обритой головой и толстой золотой цепью на шее, он был настолько типичным братком, что это казалось уже недостоверным и хотелось думать, что на самом деле он — летчик-испытатель или дирижер симфонического оркестра. Еще одной причиной, по которой Даша его избегала, был его белый бультерьер, невероятно похожий на хозяина — такой же толстый, кривоногий и мрачный. Даша даже не знала, кто из них двоих пугал ее больше.
И вот теперь эта кривоногая парочка стояла у нее на пути и явно намеревалась вступить в контакт.
— Я… это… типа сосед ваш, с седьмого этажа, — начал более рослый из двоих.
Говорил он с большим трудом, видимо, это было такое же нехарактерное для него занятие, как и для его зубастого друга. Покосившись на бультерьера, видимо в поисках поддержки, он сплюнул в угол. Увидев, как неодобрительно Даша восприняла этот акт самовыражения, он приложил к груди короткопалую лапу и прочувствованно изрек:
— Вы… вы не думайте, типа, я не какой-нибудь… я культурный человек, я очень культурный человек.
Он снова покосился на собаку — видимо, ожидая подтверждения своей высокой культуры, и наконец представился:
— Леонид. А то мы в одном доме живем, а вы, наверное, типа, и не знаете, как меня зовут. Я-то про вас все знаю…
Заметив, как Даша вздрогнула от этой многозначительной реплики, Леонид пояснил:
— Ну, типа, как зовут и все такое… И еще что ограбили вас. Я вот что хотел вам сказать — вы, типа, имейте в виду, если я выясню, кто это сделал, я с ним разберусь. Потому что, типа, вы моя соседка, и это не дело, типа, не по понятиям, чтобы в моем доме такие вещи неизвестно кто делал.
Даша подумала, что, если такие вещи будет делать известно кто, ей от этого не станет легче, но вслух только вежливо поблагодарила неожиданного благодетеля и успокоила его как могла, сказав, что милиция уже занимается этим делом.
— Ну, милиция! — Леонид добродушно усмехнулся, и Даше показалось, что бультерьер сделал то же самое. — Милиция, она, типа, ну вы же понимаете, не очень старается. Ну кто же будет за такие бабки ж… извиняюсь, пупок рвать!
Чтобы загладить впечатление от едва не вырвавшегося у него грубого слова, Леонид снова прижал лапу к груди и повторил:
— Нет, вы не сомневайтесь, я культурный человек. Это каждый знает. Все пацаны так и говорят: «Ну, Леонид, ты, блин, такой культурный…»
Даша еще раз вежливо поблагодарила культурного Леонида за участие и осторожно протиснулась мимо них с бультерьером, все время ожидая, что пес сейчас поднимется на задние лапы, прижмет переднюю лапу к груди и пролает:
«Нет, вы не сомневайтесь, я культурный бультерьер! Я очень культурный бультерьер!»
Вернувшись из магазина и поставив наконец таз с многострадальными абрикосами на плиту, Даша хотела сварить кофе, но ее отвлек звонок в дверь.
— Дарья! — воскликнула с порога Белла Леонидовна. — Ты где это ходишь? Доставай свои бумаги, все расскажу, что узнала, пока не забыла.
Даша поскорей достала разлинованный листочек.
— Значит, на первом этаже в тридцать девятой квартире живут те самые молодые ребята, которых на майские праздники ограбили, — заторопилась Белла, — так что вычеркивай без сомнения.
— Дальше, — поощрила ее Даша, поглядывая на булькающее варенье.
— На третьем — Николай Иваныч, инвалид, который все в госпитале лежит, их тоже зимой обворовали…
— А на втором?
