Дарья Донцова - Камасутра для Микки-Мауса
– Ужас! – воскликнула я.
– А то! – с горящими от возбуждения глазами неслась дальше Аня. – Такое приключение вышло! Ментов понаехало! Прямо как в кино! До сих пор все обсуждают, вот это да, вот это здорово вышло, а у Натки скукотища. Сейчас папашка ее нажрется до усеру и поколотит Клавку, больше никаких развлечений не предвидится. Только он ее всегда с пьяных глаз лупцует, эка невидаль!
Я уставилась на Аню. Нужных слов для ответа ей я не нашла. Да и что сказать? Честно говоря, я пребывала в растерянности.
– У Власовых, – тарахтела сплетница, – тоже ничего получилось! Светка со свекровью подралась! Вывернула ей «Оливье» на морду! Цирк смотреть!
Странно, однако, устроен человек. Если ваш дедушка благополучно женился на бабушке и прожил с ней в мире и согласии сорок лет, этот факт никого не заинтересует. А вот если на свадьбе вашего дяди новая жена вдруг выскочит из-за стола и на глазах у всех гостей, выпрыгнув в окно, усядется в машину к незнакомому мужику и умчится с ним навсегда из города… Вот тут уж, будьте уверены, все окружающие отлично запомнят происшествие и потом много лет станут говорить: «Это было в тот год, когда от Шурки невеста сбежала».
– А еще у Савченко, – начала новую историю Аня, но я не услышала конца рассказа, потому что раздалось оглушительное «бум».
Над огромным динамиком, из которого только что неслась оглушительная музыка, взметнулось яркое пламя и повалил густо-черный дым. В воздухе резко запахло жженой пластмассой.
Толпа гостей, воя на все голоса, бросилась к двери. Присутствующие были изрядно пьяны, поэтому лишь один Сережка сообразил схватить огнетушитель. Но из красного баллона не появилась пена. Очевидно, он был либо неисправен, либо пуст.
– Воды давай! – заорал Юрий и вылил на пылающий агрегат бутылку… водки.
Вмиг огонь вырос и перекинулся на занавески. Юрий, потерявший спьяну остатки разума, вновь опрокинул на пламя емкость со спиртом. Откуда-то появилась Клава и потащила мужа на выход.
– Погодь! – ревел супружник. – Дай пламя водой залью.
Красные языки заметались по залу. Я никогда не предполагала, что огонь может в считаные секунды охватить все помещение.
– Уходим, – сказал Сережка и вытолкал меня во двор.
Там орали размахивающие руками пьяные люди. Ни огнетушителей, ни ящиков с песком, ни цистерны с водой на автобазе не нашлось. Со здания столовой огонь перекинулся на двухэтажный домик, стоящий поодаль, и тут с оглушительным ревом примчались пожарные машины.
Всех зевак оттеснили за забор. Я устало села на обочину дороги. Ну и денек! Не часто такой выдается. Свадьба, пожар.
– Ничего не видно, – плюхнулась около меня Аня, – где теперь Юрка с Клавкой жить-то станут? Погорела столовая.
– Ну не в ней же они обитали, – резонно ответила я.
– А наши многие в ней живут, – неожиданно пояснила Аня, – с той стороны подъездик имеется и шесть квартир. Вон, видишь, Фаина плачет? У ней тоже тама однушка была! Правда, Файку свекровь к себе возьмет, а Юрке-то с Клавой куда? Ну и свадьба! Здорово вышло! Таперича весь городок говорить станет!
Я уставилась на раскрасневшуюся от возбуждения Аню. Здорово? По-моему, ужасно. Но самый кошмар ожидал нас впереди, потому что Катюша, Сережа, Лизавета и Юлечка обступили бьющуюся в истерике Клаву и, если я правильно оценила ситуацию, сейчас приглашают погорельцев к нам.
Глава 4
Прошло два жутких дня. Магдалену поселили в комнате у Лизаветы. Юру и Клаву определили в десятиметровке, которая обычно стоит пустой. В свое время Катюша объединила две квартиры в одну[2], из «лишней» кухни она сделала нечто служащее теперь то ли гладильной, то ли чуланом, то ли гардеробной. Во всяком случае, тут у нас царит безумный беспорядок, но у стены стоит довольно широкий диван, и, когда на голову сваливаются очередные гости, я просто запихиваю валяющиеся шмотки в шкаф, убираю гладильную доску, и «номер» готов. Ната, естественно, жила у Вовки.
Не успев перебраться к нам, Юра запил. Мне, никогда не имевшей дело с алкоголиками, было просто страшно. Он потерял всякий человеческий облик, появлялся на пороге кухни небритый, в старых тренировочных штанах, которые дал тестю Вовка, сплевывал в раковину, брал очередную бутылку водки и удалялся.
Магдалена вела себя тише воды, ниже травы. От нее даже имелась ощутимая польза. Утром, в восемь, девочка выводила гулять собак. Рейчел и Рамика она слегка побаивалась. Стаффордширская терьериха, правда, отнеслась к Магдалене вполне лояльно и послушно разрешала надевать на себя поводок, а вот двортерьер Рамик демонстрировал просто безобразное поведение. Едва Магдалена приближалась к нему, «дворянин» принимался лаять и скакать, как сумасшедший. Гуляла девочка с псами по часу, затем тщательно мыла им лапы, вытирала. Было видно, что Магдалена без ума от Мули и Ады.
Клава чувствовала себя хозяйкой. Ее резкий голос доносился одновременно из всех углов квартиры и раздражал безумно. Больше всего меня удивлял тот факт, что она не делала никаких замечаний мужу-алкоголику и постоянно злилась на безответную Магдалену. Особо безобразная сцена разыгралась сегодня утром.
Не успела девочка выйти на кухню, как мать налетела на нее:
– Пойди умойся.
– Я только что из ванной, – ответила Магдалена.
– Причешись!
– Мне Лиза косу заплела.
Поняв, что придраться не к чему, Клава на секунду замолкла, но тут же ринулась в атаку:
– Ешь кашу.
– Спасибо, мне не хочется.
– Ешь, говорю!
Магдалена покорно положила в тарелку пару ложек овсянки и с трудом принялась запихивать в себя завтрак.
– Возьми еще, – велела мать.
– Больше не могу.
Клава побагровела.
– Вот оно как! Мать мучается у плиты, готовит с утра, а их высочество нос воротит! Невкусно тебе, да? Икры черной желаешь? А ты на нее заработала, спиногрызка?
Я удивилась. Геркулес с утра я готовила собственноручно, Клава даже не приближалась к плите.
– Очень вкусно, – прошептала Магдалена, – но я наелась уже до отвала.
– Ешь, говорю! – заорала Клава и быстро вылила в тарелку дочери чуть ли не все содержимое кастрюли, стоявшей на плите. – Быстро, с хлебом!
Это было уже слишком. Я хотела встать на защиту ребенка, но меня опередил Кирюшка:
– Нельзя впихивать в человека еду.
– Не лезь не в свое дело, – рявкнула Клава.
– Не орите на меня, – взвелся мальчик, – и вообще, вы у нас в гостях.
Клава уперла руки в боки.
– Да? Мы у своего зятя.
– Он живет в соседней квартире, – не утерпел Кирюха.
Клава отвесила Магдалене оплеуху.
– Вот! Из-за тебя, дрянь, нас, несчастных погорельцев, попрекают! Каши не желаешь! От хлеба нос воротишь!
По лицу девочки поползли слезы.
– Оставьте ее в покое, – возмутилась я, – ребенок должен есть столько, сколько хочет!
– Она обязана слушаться мать, – зашипела Клава. – Я ради блага дочери занимаюсь ее воспитанием, иначе из нее Чикатило вырастет.
– Из Магдалены никогда не вырастет Чикатило, – влезла Лизавета.
– Я точно знаю, – заорала Клава, – не станет слушаться – будет Чикатило.
– Не будет! – топнула ногой Лиза.
– Будет.
– Не будет!!!
– Будет.
Меня затошнило.
– Пожалуйста, прекратите.
– Жри немедленно, – бесновалась Клава, отвешивая девочке очередную затрещину.
Магдалена принялась быстро заглатывать кашу, но и это не помогло.
– А-а-а, – завопила маменька, – значит, можешь жрать, только сначала хотела меня до паралича довести, сволота!
На низко склоненную над тарелкой голову несчастной девочки посыпался град ударов.
Я беспомощно захлопала глазами. Что делать? Магдалена дочь Клавы, и она может делать с ней все, что захочет. Вызвать милицию? Да никто не поедет разбираться в семейных дрязгах, а службы, защищающей детей от насилия, которое чинят над ними родители, в нашей стране нет, или я не знаю ее телефона.
Пока в моей голове носились глупые мысли, Кирюшка подскочил к плите, схватил кастрюлю с остатками овсянки и… надел Клаве на голову.
Давайте, я не стану описывать, что было потом! Когда в районе пяти вечера вернулась с работы Катя, скандал только-только утих.
Увидав, как подруга втаскивает на кухню торбы, набитые продуктами, я подскочила к ней, схватила мешки и спросила:
– Мы не можем избавиться от гостей?
– Что случилось? – устало спросила Катюня, рушась на стул.
Выслушав мой рассказ, она вздохнула.
– Ужасно, конечно, но очень многие родители срывают злобу на младших членах семьи. В случае Клавы, думаю, действует несколько факторов. Во-первых, у нее, очевидно, климакс, во-вторых, сильный раздражающий фактор – муж-алкоголик.
– Ну и била бы его!
– Она боится, Юрий может ответить и, наверное, не раз уже отвечал.
– Давай выселим их, всех. Впрочем, Магдалену можно оставить.
Катюша посмотрела на меня.
